Джеффри Арчер - Блудная дочь
Уильям хорошо закончил первый год обучения в школе Святого Павла, проявив такую же склонность к математике, как и его отец. Успехи Аннабель были не столь разительны, хотя её учительница и отметила, что она стала заниматься гораздо лучше.
* * *На шестой год работы в качестве президента группы Флорентина вдруг обнаружила, что повторяется. Группа «Барон» была теперь такой эффективной, а команда её менеджеров — такой компетентной, что никто даже не обратил внимания, когда однажды утром она не пришла на работу.
В тот вечер Флорентина сказала Ричарду:
— Мне стало скучно. Пришло время заняться чем-нибудь ещё, кроме наращивания империи моего отца.
Ричард улыбнулся, но промолчал.
24
— Догадайся с трёх раз, кто это.
— Ну, хотя бы намекни, — сказала Флорентина, раздражённая тем, что голос в телефонной трубке ей знаком, но она не может определить, кому он принадлежит.
— Красивый интеллигентный национальный идол.
— Пол Ньюман?
— Холодно.
— Роберт Редфорд?
— Ещё холоднее. Последний шанс.
— Мне нужна подсказка.
— Отвратительный французский, почти такой же английский, и влюблён в тебя.
— Эдвард, Эдвард Винчестер! Голос из прошлого, только звучит так, будто ты совсем не изменился.
— Не надо выдавать желаемое за действительное. Мне уже сорок, кстати, и тебе будет столько же в будущем году.
— Как же так может быть, если мне в этом году исполнилось двадцать четыре?
— Как, опять?
— Нет, я последние пятнадцать лет пролежала в холодильнике.
— Я бы так не сказал: я ведь слежу за твоими успехами. Ты становишься всё сильнее и сильнее.
— А как дела у тебя?
— Я партнёр в «Уинстон и Строун», юридической фирме в Чикаго.
— Женат?
— Нет, я решил дождаться тебя.
— Ну, тебе понадобилось так много времени, чтобы сделать предложение, — засмеялась Флорентина, — что придётся предупредить тебя, что я уже пятнадцать лет замужем, у меня сын четырнадцати лет и дочь — двенадцати.
— Хорошо, тогда не буду делать предложение, но я хотел бы встретиться с тобой. По личному делу.
— Личное дело? Звучит интригующе.
— Если я прилечу в Нью-Йорк в один из дней на следующей неделе, мы сможем пообедать вместе?
— С удовольствием, — Флорентина перелистала календарь. — Как насчёт следующего вторника?
— Подходит. Давай в «Четырёх временах года» в час дня.
— Я буду там.
Флорентина положила трубку и откинулась в кресле. За шестнадцать лет у неё не было никаких контактов с Эдвардом, если не считать открыток к Рождеству. Она подошла к зеркалу и всмотрелась в своё отражение. Несколько небольших морщинок начали собираться вокруг глаз и рта. Она повернулась боком и внимательно осмотрела себя, чтобы убедиться, что ещё сохранила хорошую фигуру. Она не чувствовала себя старой. Да, у неё красивая дочь, на которую оборачиваются молодые люди на улицах, и сын-тинейджер, за которым надо приглядывать, но она и Ричард не выглядят на свои годы. Хоть у Ричарда и появились седые прядки на висках, и волосы уже не столь густые, но он так же строен и энергичен, как в день, когда они встретились. Звонок Эдварда впервые заставил Флорентину задуматься о своём возрасте. В следующий раз ей придётся задуматься о смерти. В прошлом году умер Тэд Коэн. Из того поколения в живых остались только Кэтрин Каин и её мать…
* * *Флорентина прибыла в «Четыре времени года» в самом начале второго. «Узнаю ли я Эдварда?» — подумала она. Поднявшись по широкой лестнице, Флорентина увидела, что он дожидается её наверху.
— Эдвард! — воскликнула она. — Ты совсем не изменился.
Он засмеялся.
— Нет-нет, — поддразнила его она. — Я всегда любила седые волосы, а небольшой лишний вес тебе идёт. Так, по-моему, и должен выглядеть выдающийся адвокат из моего родного города.
Он поцеловал её в обе щеки, она взяла его под руку, и они пошли за метрдотелем к своему столику. Их ждала большая бутылка шампанского.
— Шампанское — как мило! А что празднуем?
— Нашу с тобой встречу, дорогая моя. — Эдвард заметил, что Флорентина задумалась. — Что-то не так?
— Нет, я просто вспомнила, как сидела в слезах на полу Латинской школы для девочек, а ты отрывал лапу у Франклина Рузвельта, а затем облил его чернилами.
— Ты сама напросилась, когда повела себя как последняя воображала! Ну что, будем заказывать? Мне надо поговорить с тобой об очень многих вещах.
— Я заинтригована, — сказала Флорентина, после того как они сделали заказ.
— Чем?
— Для чего юрист из Чикаго полетел в Нью-Йорк на встречу с хозяйкой сети гостиниц?
— Я приехал не как адвокат из Чикаго. Я приехал как казначей отделения Демократической партии графства Кук.
— Я пожертвовала сто тысяч долларов демократам Чикаго в прошлом году. И обрати внимание: Ричард пожертвовал сто тысяч долларов республиканцам Нью-Йорка.
— Мне не нужны твои деньги, Флорентина, — я знаю, ты на каждых выборах поддерживаешь девятый округ. Мне нужна ты.
— Что-то новое, — улыбнулась она. — В последнее время мужчины перестали говорить мне такие слова. — И продолжила уже более серьёзным тоном: — Ты знаешь, Эдвард, я столько работала в последние годы, что едва успевала голосовать, не говоря уже о личном участии. Более того, после «Уотергейта» Никсон мне кажется отвратительным, Агню[15] — ещё хуже, и теперь, когда Маски[16] отказался от участия в выборах, остаётся только Джордж Макговерн,[17] но и он не особенно вдохновляет.
— Но ведь…
— Помимо этого, у меня муж, двое детей и компания с капиталом в пятьсот миллионов долларов.
— Ну и что ты будешь делать в течение следующих двадцати лет?
— Доведу капитал компании до миллиарда.
— Иными словами, станешь повторяться. Я согласен с твоими суждениями относительно Макговерна и Никсона: один слишком хорош, другой — слишком плох, — и не вижу на горизонте никого, кто мне бы понравился.
— И поэтому ты хочешь, чтобы я выставила свою кандидатуру на президентских выборах в семьдесят шестом?
— Нет, я хочу, чтобы на выборах в Конгресс ты стала кандидатом от девятого округа Иллинойса.
Флорентина уронила вилку.
— Если я точно помню, это означает восемнадцатичасовой рабочий день, оклад в сорок две тысячи пятьсот долларов в год и отказ от семейной жизни. Но хуже всего то, что мне надо будет поселиться в девятом округе Иллинойса.
— Ну, не всё так плохо. В девятом округе находится отель «Барон», а для тебя это станет просто ступенькой.
— Куда?
— В Сенат. А потом — и к президентскому креслу.
— Эдвард, у меня не две жизни, одну из которых я могу тратить на управление отелями, и ещё одну…
— Я всегда верил, что ты можешь сыграть важную роль в политике страны! Я считаю, что пришло время вернуть то, что ты взяла у других, и убеждён в этом ещё сильнее с того момента, как увидел, что ты не изменилась.
— Но я уже многие годы не занимаюсь политикой даже на самом низком уровне, не говоря уже о национальном.
— Флорентина, ты не хуже меня знаешь, что у большинства депутатов Конгресса нет ни твоего огромного опыта, ни твоего интеллекта. То же самое можно сказать и о многих президентах, — подумай об этом.
— Эдвард, ты мне польстил, но не убедил.
— Хорошо, тогда я просто скажу, что наша группа в Чикаго хочет, чтобы ты вернулась домой и выставила свою кандидатуру от девятого округа.
— Бывшее место Генри Осборна?
— Демократы отвоевали его назад в пятьдесят четвёртом, но у нас до сих пор нет достаточно большого перевеса, чтобы чувствовать себя уверенными перед очередным вызовом со стороны республиканцев.
— Ты спятил, Эдвард. Кому это нужно?
— Подозреваю, что тебе, Флорентина. Подари мне один день своей жизни, приезжай в Чикаго и поговори с людьми, которые выступают за тебя. Скажи своими словами, что́ ты думаешь о будущем этой страны. Ну, хотя бы ради меня…
— Хорошо, я подумаю и перезвоню тебе. Но предупреждаю: Ричард решит, что я сошла с ума.
* * *Флорентина ошиблась. В тот вечер Ричард приехал домой поздно, — он вернулся из поездки в Бостон, — а за завтраком на следующее утро сообщил ей, что она разговаривала во сне.
— И что я сказала?
Ричард посмотрел на жену.
— А то, о чём я всегда догадывался.
— И что это было?
— «Я хочу выдвигаться».
Флорентина не ответила.
— Почему Эдвард так срочно захотел встретиться с тобой?
— Он предлагает мне вернуться в Чикаго и выдвинуть свою кандидатуру в Конгресс.
— Так вот зачем он приезжал! Что же, я думаю, тебе надо серьёзно отнестись к этому предложению. Ты ведь очень долго критически воспринимала тот факт, что умные женщины не идут в политику. Ты также всегда ясно выражалась о способностях женщин, ушедших в политику. Теперь ты можешь прекратить жаловаться и сделать нечто конкретное, а не просто прийти на избирательный участок.
