Эрик Бутаков - Одиннадцать

– Второй? – спросил тихо Ефим.

– Вторая.

На поляну из-за деревьев вышла девушка, в оранжевом спасательном жилете, с голыми ногами, чумазая и сильно уставшая, судя по виду:

– Люди, – полуговорила, полухрипела она. – Люди, милые… Люди.

Ефим с Володей вышли из «укрытия».

– Люди! – девушка зарыдала и бросилась на руки Володи. – Люди, милые….

Слезы лились, её трясло, началась истерика.

– Тихо-тихо, всё нормально! – Володя подхватил, падающую девушку. – Тихо, родная, всё нормально!

– Люди, милые, люди…. – она не могла удержаться. – Дошла. Люди, я дошла. Спасибо вам! Люди…

– Люди мы, люди – тихо, успокойся, – Вова обнял её и погладил по голове. – Всё нормально, ты дошла, всё нормально. Сейчас обогреемся… Чайку попьем, успокойся, всё нормально.

– Спасибо Вам! – девушка, обессилив, соскользнула из Вовиных рук на землю и села, поджав под себя голые ноги. – Спасибо вам!

Ефим быстро снял с сосенки сохнувшее одеяло, автоматически проверил его – почти высохло – сложил потолще и, приподняв девчонку, подложил его.

– Так лучше будет, – сказал он, не зная, что ещё сказать.

– Спасибо… – девчонка рыдала и обнимала Володю за ногу.

Тот стоял, не шевелясь, и тоже не понимал, что делать, только приговаривал:

– Ничего, ничего, сейчас всё пройдет. Всё пройдет. Ты же нашла нас, всё нормально, – и пытался гладить её по голове, успокаивая.

Ефим снял второе одеяло и укутал девушку им:

– Пусть согреется.

– Ты ей бульона горячего налей! – сказал Володя, продолжая стоять, не отнимая девушку от ноги. – Пусть попьет!

– Понял! – Ефим быстро зачерпнул в «пакетик» бульон. – Вот, милая… Только не обожгись…

– Спасибо Вам… – девушка сквозь слезы, стала жадно пить бульон.

– Не обожгись, говорю.

Слыша его, не способная оторваться, она только в ответ кивала головой, продолжая глотать жидкость.

– Не мешай ей – пусть пьет… а то точно, ошпарится, – посоветовал Вова.

Ефим улыбнулся:

– А вы классно смотритесь.

Вова засмеялся в ответ:

– Скажи спасибо, что не мишка.

– Это – да! – согласился Ефим и, обращаясь шутливо к девушке, наклонившись, сказал: – Спасибо тебе!

Володя засмеялся ещё громче:

– Да дай ты человеку попить!

– У тебя, я вижу, тоже истерика!

Володя, продолжая хохотать, ответил:

– Похоже. Хочешь, тоже постоять? Поменяемся?

– Да иди ты! – Ефим только сейчас понял, чему рад Володя, да и он сам этому тоже стал рад – идти искать не надо! Поэтому добавил: – Молодец, девка! Сама пришла!

Девушка выпила бульон.

– Ещё? – Ефим взял у неё берестяной пакет-кружку.

– Если можно? – девушка отпустила Вову, немного успокоившись. Её пробил озноб.

– Поднимайся-ка, – сказал Вова «медицинским» тоном.

Девушка, опираясь на его руку, поднялась.

– Снимай это.

Володя помог стянуть сырой жилет.

– Тапочки тоже снимай. Майка мокрая?

(Девушка была только в футболке и плотных купальных плавках.)

– Мокрая, – ответила она.

– Её тоже снимай! – Вова пошёл к шалашу.

Достав вязаный свитер, шерстяные носки, баранью безрукавку и один из отрезов льняной ткани, он вернулся.

– Держи, – протянул он всё это, стоявшей уже в одних трусиках, девушке. – Переоденься. Штанов запасных нет, но из ткани, что-нибудь придумай – твои вещи высушить надо. И в одеяло укутайся. Сейчас ещё бульона налью. Голодная?

Девушка мелко потрясла головой, дескать, да, очень, и стала стягивать трусишки.

– Да ё-маё! Подожди, отвернёмся хоть!

Она наконец-то улыбнулась:

– Спасибо вам.

– Давай – не рассуждай, потом переговорим! – Вова отвернулся.

А Ефим, как сидел на валежине, так и сидел – отворачиваться не стал.

Девочку это нисколько не смутило.

Вова смотрел на Ефима и укоризненно качал головой.

Ефим пожал плечами и показал большой палец.

Володя засмеялся.

– Всё – можешь поворачиваться… доктор! – улыбнулся Ефим.

Девушка, укутанная в одно одеяло, стояла в теплых носках на втором.

Володя подал ей «пакет» с бульоном, а сам взял её мокрые вещи и пошел к реке.

– Ты куда, стирать?

– Да! Поставь её тапочки к огню! Смотри, чтоб не сгорели!

– Не сгорят! – Ефим оттолкнулся от валежины. – Врач – тоже мне! Да? – этот вопрос он уже задал девчонки, – голую девочку испугался!

Та в знак согласия, кивнула головой.

– Вот именно! – констатировал Ефим, – Где там твои тапочки?

Ефим наклонился, поднял обувь и аккуратно поставил их у костра, так, чтобы высохли и не сгорели.

– А ты присядь – чего стоишь-то?

Девушка опустилась на покрывало.

– Замерзла?

– Да, – тихо сказала она. – Но уже лучше.

– Голодная?

– Да.

– Давно здесь?

– Четыре ночи.

– Ни хрена себе! – вырвалось у Ефима. – И ничего не ела?

– Ничего.

– Ничего, милая, ничего. Сейчас отогреешься немного, покушаешь, всё будет нормалёк!

– Спасибо, – прошептала девочка и бесшумно заплакала.

– Тихо-тихо-тихо! – Ефим пожалел, что спросил. Но спрашивать-то всё равно когда-то надо.

– Тебя как звать-то?

– Маша.

– Маша – красивое имя. Известное. Мария! – Сказал Ефим, пытая приободрить девчонку.

Вернулся Володя с мокрыми вещами. Смастерил перекладину и повесил их поближе к огню.

– Быстрее высохнут, – пояснил он, хотя и так было ясно, что к чему.

– Её, Маша, зовут, – сказал Ефим.

– Да? – Володя повернул голову к Маше. – Очень приятно. Владимир.

– А я Ефим! – спохватился Ефим, и зачем-то добавил: – Тимофеевич.

– Очень приятно, – тихо сказала Маша, оторвавшись от «кружки».

– Наша Маша уже четыре дна ничего не ела, – сказал Ефим Вове.

– Пять. Я слышал – она сказала «четыре ночи», значит дней – пять.

– Ушастый ты наш математик! – хмыкнул Ефим. – Чё ты подслушиваешь взрослые разговоры?! – и посмотрел, улыбаясь, на Машу.

Маша опять улыбнулась.

– Во! Вишь (так и сказал: «Вишь!»), настроение у девочки улучшается. Сейчас девочка покушает, отогреется, и мы познакомимся, как следует! Правда, Маша?!

– Да, – кивнула головой Маша.

– Может, мяска ей дать? – спросил у «доктора» Ефим.

– Маленко можно. Потом, часа через два-три – ещё можно… Если не уснет.

– Как скажите, доктор! – Ефим выбрал самый мягкий кусок из котла, положил его на берестяную плашку, протянул Марии. – Кушай дочка… кушай. Отогревайся…

Девушка Маша, укутанная в войлочное одеяло, сидела всё так же на втором одеяле, уже со своей кружкой (Вова постарался!). Мужики вскипятили чай с травами, которые Вова нащипал в темноте и позиционировал (ах, какое слово!) их, как лечебные. Чаёк, действительно, казался ароматным. Особенно для девушки! Парни сидели на стволах и смачно швыркали. У костра было тепло и ярко – довольно большой был костер. А вокруг – непроглядная темень – даже луны не было на небе… и звезд – всё затянуто облаками. Но это было по ту сторону костра. А у огня, в компании… страшно не было!

Пришла пора «познакомиться, как следует» – девушка отогрелась, перестала ежеминутно рыдать … короче, пора было «лясы точить».

– Как чаёк? – для начала спросил Вова. – Нормальный?

– Да, очень вкусно! – согласилась девушка. – Спасибо вам.

– Не за что, – Вова почесал переносицу, сжав губы. – Ты не против, если мы поговорим? А?

Вова, прямой, как жердь, не знал, с чего начать. (А тут, собственно говоря, и знать-то нечего!)

– Конечно, – сказала Маша.

– Стоп-стоп-стоп! – вмешался Ефим. – Вы, как на допросе! Всё нормально, Маня. Нам просто интересно… Короче, сама понимаешь… У тебя, наверное, тоже есть вопросы? Есть?

– Есть, – Маша двумя ладонями держала кружку, как будто грела ладони.

– Вот давай, ты и спроси! – предложил Ефим. – Хорошо?

– Вы Алёшу не видели? – сразу спросила Маша.

– Так, «Алешу»! – теперь Ефим почесал нос. – Ты была с Алешей на байдарке? Правильно?

– Да! – Маша услышала про байдарку и сразу оживилась. – Вы видели его? Видели? Где он?

Ефим с Володей переглянулись.

Маша поймала их взгляды… Что-то в нутрии у неё екнуло… Стало страшно:

– Что?! Где он?! – назревала новая истерика.

– Подожди, – тихо сказал Володя, – не суетись. Всё нормально – мы хорошие парни, никто тебя не обидит! Просто, на счет Алеши твоего – тут такое дело… Сразу трудно сказать… Но, заверяю тебя, с нами тебе ничего не грозит…

От таких слов ей ещё более стало не по себе. Она уткнулась в кружку. Слеза текла по щеке.

– Ладно, не реви! Давай, как есть, мы тебе скажем, а потом, ты сама решишь… Нам с Володей пришлось…

Ефим и не знал, как закончить, пытаясь изобразить из себя доброго (так показалось Маше).

– Короче, девочка, – Ефим встал. – Умер твой Алеша – его медведь порвал… Прости!

Маша бесшумно заревела.

Ефим, встал, подошел к девушке, присел рядом и, теперь уже точно по-отечески, взял её за плечи, и прижал к себе:

– Прости, пожалуйста, что приходится тебе об этом говорить. Прости!