Стивен Лезер - Личная танцовщица

Я ругалась, и плакала, и я не ела два дня. Я хотела умереть. Мне надоела моя жизнь. Пит больше не любит меня, он не станет заботиться обо мне, я должна возвратиться в Нана Плаза, чтобы работать, и все будут знать, что Пит перестал предоставлять мне деньги. Все девочки смеялись бы надо мной за моей спиной, они могут быть действительно жестокими. Я сама так делала, так что я знала, чего ожидать. Такое случилось с моей подругой Кэт в прошлом году. Ее клиент из Франции обещал заботиться о ней, что бы она вернулась в ее деревню, подальше от баров. Он дал ее двадцать тысяч бат и сказал, что будет присылать ей деньги каждый месяц, пока он не вернется, чтобы жить с ней. Она устроила большую вечеринку, купила себе мобильный телефон, ходила по Нана Плазе, как будто Нана её собственность. Она приходила в «Зомби» каждую ночь, покупала напитки и хвасталась. Через две недели она истратила деньги, и была вынуждена снова начать танцевать. Мы все обсуждали, какой глупой она была. Как легко она была обманута фарангом. Я не хотела, что бы девочки в «Зомби» смеялись надо мной, но что я могла сделать?

Сунан дала мне таблетки. Она сказала, что от них я почувствую себя лучше, но они сделали меня сумасшедшей. Я начала хохотать, я схватила бритву, которой Сунан сбривала волосы, и хлестнула по запястью. Я хотела повредить себя, чтобы показать каждому, насколько я сердита, но я не порезала себя глубоко, до вен. Я хотела повредить себя, но я не хотела умереть. Я хотела, что бы Пит узнал, насколько он повредил мне. Я взяла нож с кухни и использовала его, чтобы написать письмо кровью. Сунан смеялась надо мной, говорила мне, что я сумасшедшая. Она не понимает меня. Я не думаю, что что-то действительно поймет меня. Возможно, Парк, но даже он не понимает, почему я порезала себя. Я иногда становлюсь очень сердитой, но нет никого, на кого я могла бы выплеснуть свою ярость. Если я кричу на Парка, он только бьет меня, если я накричу на Сунан, она тоже ударит меня. Единственный человек, на кого я могу действительно выплеснуть ярость — это я сама, и когда я повреждаю себя, я чувствую себя лучше некоторое время. Недолго, но это лучше, чем ничего. Я хочу, чтобы моя мать была все еще жива. Когда я была маленькой и расстраивалась, я всегда могла пойти к ней, и она поднимала и обнимала меня, и все было хорошо. Но теперь у меня нет матери. Кроме того, тогда я была ребенком, а теперь я взрослая. Я должна сама заботится о себе.

Приблизительно через две недели после того, как я послал Джой сообщение Фирафана, я получил от нее письмо по авиапочте.

Письмо внутри было коричневым, и сначала я подумал, что оно написано коричневыми чернилами. Потом я понял, что это было. Кровь.

Пит. Я люблю Вас. Я хочу уехать жить с Вами в Англию. Я хочу, что бы Вы приехали в Бангкок. К Вам с любовью.

И на всякий случай, что бы не было сомнений, откуда взялась кровь, была нарисована маленькая картина с изображением запястья руки и капающей из нее крови.

Ниже, зелеными чернилами, она написала: «Я хочу увидеть Вас сейчас.»

Я смотрел на письмо, задаваясь вопросом, если она действительно сделала это, если она действительно порезала ее запястье из-за меня. Я знал, что она делала это прежде, она имела шрамы, где она резала ее запястье, когда умерла ее мать, и она сделала это снова, когда ее брат разбил ее мотоцикл. Но она порезала ее запястье из-за того, что я сделал?

Это было последним, что я ожидал он нее. Я думал, что она, возможно, напишет мне письмо, высказывая желание больше никогда не видеть меня. Или возможно письмо, что она сожалеет, что лгала мне. Но в основном я ожидал, что она прекратит все контакты со мной, признает игру проигранной, и вернется к ее предыдущему образу жизни, обчищая фарангов в Нана Плаза. Но ее письмо было только объявлением ее любви, что она хотела жить со мной. Это не имело никакого смысла. У нее был муж. Она жила с ним, тратя ее деньги — мои деньги! — на него. Как она может желать жить со мной? Как могла она подумать, что я бы поверил ее желанию быть со мной? Я думал, что понял тайцев, но ее письмо вообще не имело смысла для меня.

Я победил, я доказал, что она имела мужа, что она лгала мне. Не существовало ничего, что бы она смогла повернуть время вспять, так зачем калечить себя?

Я задавался вопросом, как она сделала это. Она напилась, или она была сердита, ножом или лезвием? Из всех вещей, которые она могла сделать, пытаясь доказать, что ей жаль, почему она именно порезалась? Я сидел с письмом в руках и прытался проникнуть в ее мысли, но это было невозможно.

Через день после того, как я получил написанное кровью письмо, я получил другой конверт, на сей раз содержащий письмо, написанное зелеными чернилами, наполовину по-английски, наполовину по-тайски. Она повторяла много раз, как сильно она любит меня, как она тоскует по мне и как сильно она хочет быть со мной.

Нигде в письме она не упоминала тот факт, что она лгала или что она имела мужа. Как будто инцидента с частным детективом никогда не случалось, полное опровержение.

Я положил оба письма в верхний ящик моего стола. Я не знаю почему, но я не мог выбросить их. Я осознавал факт, что я никогда не увижу ее снова, что все кончилось, безвозвратно прошло, но я хотел сохранить письма.

Я начал работать над книгой по Лондону, по пятнадцать или шестнадцать часов в день, и я не брился и не ходил в душ несколько дней. Я вставал, работал, ел, спал, я вставал и снова начинал работать. Джой больше не писала писем и не звонила. С каждым днем я проводил все меньше и меньшее времени, думая о ней, и когда я впоминал ее, это не сильно вредило мне. Сначала исчез гнев, потом я перестал тосковать по ней, а через несколько недель я мог смеяться над тем, что произошло.

Пит действительно занялся работой и стремительно писал путеводитель по Лондону. Я просматривал новую главу каждые два или три дня, и он сделал полное оглавление за сорок восемь часов. Он стал старым Питом, быстрым, точным и талантливо пишущим, показывая все те качества, которые позволили мне рекомендовать его на эту работу. Я был доволен его работой, как и главное бюро. Я подал служебную записку, рекомендующую увеличить его Рождественскую Премию.

Я ожидал его возвращения в Бангкок. Была еще работа по путеводителю, который мы решили назвать «Путешествие по Юго-Восточной Азии», и главное бюро решило, что нужны книги по Камбодже и Лаосу. Хотя главы по Камбодже и Лаосу были в нашем путеводителе по Юго-Восточной Азии, но эти страны становились все более популярными для туристов, и было целесообразно издать отдельный путеводитель. Пит как редактор являлся идеальным выбором, теперь, когда он выбросил Джой из головы.

Брюс позвонил мне за пару дней до моего возвращения в Бангкок. Ему предложили более выгодную работу в другой компании, и он решил принять предложение. Очевидно, Саравут сделал ему что-то гнилое. Он не выделил служебную машину, которую обещал, и прекратил оплачивать арендную плату за дом Брюса. Причина, по которой Брюс позвонил, была в том, что частью предлагаемого ему новой компанией социального пакета была трехкомнатная квартира в 23 переулке в Сухумвит, в паре миль от бара Фацо. Он спросил меня, не хочу ли я разделить с ним эту квартиру, и я сказал, что попробую. Прошли годы, когда я жил с кем-то, и почти двадцать лет, как я разделял жилье с другим парнем, но я всегда хорошо воспринимал Брюса и мы, вероятно, не действовали бы друг другу на нервы. Он сказал, что он на работе весь день, а большинство ночей мы все равно проводим вместе в барах. Он сказал, что пошлет факс руководству обо мне, затем спросил, как поживает Джой.

Я рассказал ему, что обнаружил частный детектив. «Черт побери, друг» — сказал он. «Ты мог сойти с ума».

Я сказал, что у меня все ОК, что я ожидал, что у нее есть кого-то еще, и я рассказал ему о вечеринке по случаю ее дня рождения. Он задохнулся от смеха и сказал, что он не может дождаться рассказать об этом Большому Рону и остальным парням. Честно говоря, показалось, что он смеялся надо мной, а не со мной, как будто он не понял, что это все было игрой, и что я выиграл ее.

Честно говоря, я не был удивлен, что у Джой оказался муж. Почему она должна все бросить ради него? Вы знаете, Пит чересчур оптимистичен. Джой барная девочка, он должен был знать, чего следует ожидать. Нет, он был слишком чист, как свежий снег. Он оплачивал бар-файн за множество девочек, почему он мог ожидать, что она будет предана ему? Хорошо, я считаю, что иметь мужа — это чересчур для нее, но как будто Пит когда-либо просил, чтобы она жила с ним. Он водил Джой в его отель, но он никогда не обращался с ней как с подругой, не говоря уже о жене.

Я говорил ему, что если он действительно любил ее, если он действительно хотел дать ей место в его жизни, тогда он должен был предложить ей сделать из нее честную женщину. Сообщить ей, что она может жить с ним, проводить вместе двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю. Он скоро выяснил бы, действительно ли она любит его. А платить ей, чтобы она жила в Сурине с ее отцом — это не имело никакого смысла для меня. Он никогда не давал ей возможности показать, серьезно ли она к нему относится. Эти люди, они не имеют ничего, они более бедны, чем беднейшие семьи в Англии. Конечно, Джой собиралась держаться за кого-то, кто предлагал ее любую форму защиты, и если она не могла получить ее от Пита, то я могу понять, почему она прицепилась к тайскому мужчине. Она не знала, действительно ли Пит вернется в Таиланд, или продолжит ли он содержать ее. Она также знала, что он будет трахаться с другими. Девочки говорят, они всегда делают. Как он думает, что бы Джой чувствовала, узнав, что Пит заплатил бар-файн за другую девочку? Вероятно то же самое, что почувствовал Пит, когда он обнаружил, что у Джой есть муж.