Ник Хорнби - Смешная девчонка
– Спасибо на добром слове, – сказал Билл.
Гарольд Вильсон и Марсия Уильямс
Софи показалось, что все, кроме нее, сошли с ума. Референт премьер-министра предлагает организовать съемку прямо в резиденции, а в ответ слышит только «Нет слов» и «Ох».
– Мы с радостью примем ваше предложение, – сказала Софи.
– Отлично. – Марсия одарила их улыбкой.
Деннис, Тони и Билл посмотрели на Софи так, словно она ляпнула непростительную глупость.
– Только я не уверен, что… – начал Деннис.
– А вот и Гарольд, – объявила Марсия, и в гостиную, посасывая трубку, как будто без трубки его бы не узнали, вошел премьер-министр.
Поднявшись со своих мест, все по очереди представились, но Софи даже рта не успела открыть, как Гарольд остановил ее жестом.
– Не иначе как вы – Барбара, – сказал он, и все из вежливости посмеялись.
– Да, – сказала Софи. – Софи.
На миг он опешил.
– Барбарой меня зовут в нашем ситкоме, – сказала она.
– Конечно, конечно, – спохватился Гарольд. – Я тут посмотрел. Отличная работа.
Им внушили, что по четвергам, в восемь вечера, Гарольд отметает все страшные тяготы своей должности, закуривает трубку, садится рядом с женой и в течение получаса удовлетворенно посмеивается. Теперь он дал им понять, что едва знаком с их сериалом. По-видимому, в Софи заговорила профессиональная сверхчувствительность, но ей показалось, что разница все же есть.
– А откуда вы родом? Мне сейчас почудился аромат Алой розы{65}.
– Вы не ошиблись. Я родом из Блэкпула, мистер Вильсон.
– Так-так. Держу пари, вы скрываете это от Би‑би‑си, я прав? Там обычно не приветствуют уроженцев Севера. С моей точки зрения, Би‑би‑си по-прежнему оккупируют столичные умники.
Под радаром премьер-министра замелькало множество взглядов. Тони и Билл обменялись взглядами с Софи, Марсия перехватила адресованные Софи взгляды Тони и Билла. Деннис все еще вежливо смеялся, как положено столичным умникам, но это была одна видимость.
– Не говори ерунды, Гарольд, – сказала Марсия, и в этот миг у Софи открылись глаза на происходящее. С таким досадливым раздражением дочка может обратиться к отцу. Романтическими отношениями тут и не пахло. – Что Барбара родом из Блэкпула – это общеизвестно.
Гарольд опять запутался.
– Разве она – не Софи?
– Господи, сколько можно? – Марсия покачала головой. – В телепостановке Барбара родом из Блэкпула. Тоже.
– Естественно, – сказал Гарольд, ничуть не обеспокоенный своим нечаянным признанием: он показал, что и пяти минут не смотрел ни одной серии. Видимо, государственные заботы помешали. – А как вам идея Марсии? – продолжил премьер-министр. – Хотите снять один эпизод в резиденции?
– Я передала Деннису, что ты охотно взял бы на работу такого ценного сотрудника, как Джим, – сказала Марсия.
– У меня опытный штат, – сказал Гарольд, – но для ценного молодого сотрудника всегда найдется вакансия.
– Если увижу Джима, непременно ему сообщу, – сказал Клайв.
Марсия рассмеялась.
– Спасибо, – неуверенно пробормотал Гарольд.
Тут вошел фотограф и сделал несколько снимков Клайва и Софи, беседующих с премьер-министром, после чего Гарольд распрощался и исчез.
На обратном пути все пятеро втиснулись в одну машину: их не покидало волнение, смешанное с негодованием, и в то же время разбирал смех, но самое главное – всем не терпелось обменяться впечатлениями. Правда, впечатления выражались бесконечными возмущенными фразами вроде: «Он нас впервые в жизни увидел!», «Ни на секунду не включал нашу постановку!», «Это сплошной пиар!».
А потом Деннис перевел разговор в иное русло – от одного рода удивления к другому.
– Мы только что побывали на Даунинг-стрит! – напомнил он, и все подхватили: «Мы познакомились с Гарольдом!», «Мы пили кофе с премьер-министром», «Черт побери!», «Гарольд и Марсия!».
Третья волна разговора хлынула в сторону Марсии. Вывод Софи никого не заинтересовал, она это поняла. Все уже знали, что еще долго – возможно, до конца своих дней – будут рассказывать знакомым, как провели это утро, и поездка в такси дала им возможность отработать первую версию рассказа, который удовлетворил бы родителей, братьев, сестер, детей и внуков. Раз уж им выпала честь заглянуть в неординарную личную жизнь премьер-министра, грех было этим не воспользоваться. Мало-помалу, где-то в районе Паддингтона, междометия и восклицания сменились задумчивым молчанием.
– Навскидку: сколько дисков «Битлз» он прослушал перед награждением их орденом Британской империи? – спросил Билл.
– Мы теперь, по-твоему, «Битлз», да? – спросил Тони.
– Считаешь, он вручит нам орден Британской империи? – уточнила Софи. – Я бы не возражала.
– Билл правильно мыслит, – заметил Деннис. – Если где-то что-то происходит, Гарольд стремится обозначить свою причастность, так как происходит это при лейбористах. А он греется в лучах отраженной славы. Хотя сам – ни уха ни рыла.
– Извините, что я опять за свое, – сказала Софи, – но никто не ответил на мой вопрос. Как по-вашему, наградят ли нас орденом Британской империи?
– Вполне возможно – если, конечно, мы будем плясать под его дудку, – сказал Тони.
– Пляши не пляши, тебе вообще ничего не обломится, – позлорадствовал Клайв. – На что-то рассчитывать можем только мы с Софи. А до сценаристов никому дела нет.
– И до продюсера тоже, – подхватил Деннис.
– Снимать-то у них будем? – спросила Софи.
– Нет, – хором ответили Тони, Билл и Деннис.
– А я ей сказала, что будем, – напомнила Софи.
– Да, – сказал Деннис, – мы заметили.
Софи не расстроилась. Не расстроилась, что съемки на Даунинг-стрит отменяются; не расстроилась, что останется без ордена Британской империи – по крайней мере, в этом году. Не расстроилась даже оттого, что Гарольд Вильсон не имеет представления об их сериале. Будь он их поклонником, его приглашение можно было бы расценить как личную причуду, как потакание вкусам Мэри и своим собственным. А приглашение, поступившее от Марсии, говорило об официальном признании. Деннис был прав. Гарольд хотел погреться в лучах отраженной славы. Но слава-то принадлежала им.
Съемки на Даунинг-стрит не состоялись; более того, перед выборами очередную серию сняли с эфира. Генеральный директор, очевидно, счел, что ситком «Барбара (и Джим)» слишком политизирован и может повредить корпорации, которая славится нейтралитетом и беспристрастностью.
– Ну не наглость ли? – возмутился Билл. – Мы, надеюсь, этого так не оставим.
– Ни за что, – нашелся Деннис. – Я лично пойду к генеральному и пригрожу, что мы захватим передатчик в Хрустальном дворце.
– Нет, кроме шуток, – сказал Билл, – что будем делать?
– Как я понял, – вступил в разговор Тони, – Деннис говорит, что мы не будем делать ничего.
– И ты это проглотишь?
– На неделю отложить не вредно. У нас дел по горло.
Они уже приступили к работе над новым сериалом: «Красные под кроватью», о гнезде незадачливых советских шпионов, затаившихся в Криклвуде, а еще Энтони Ньюли{66} заказал для себя сценарий. Что ни день на них сыпались новые предложения, но все остальные Хейзел отклоняла.
– Нам уже поступил заказ на новый сериал – утешайтесь этим, – сказал Деннис.
– Если перед выборами нас отстранят от эфира, скажи им открытым текстом, куда они могут засунуть свой новый сериал! – взвился Билл.
– Да ну тебя, – отмахнулся Деннис.
– Я не допущу, чтобы нашу постановку отменяли по любому поводу, – не унимался Билл.
– Не по любому поводу, – возразил Деннис. – А по поводу всеобщих выборов. Готовься, что тебе и в следующий раз не дадут злопыхать на тему несправедливости классового общества. Весной семьдесят первого запланируй для себя недельный отпуск.
– Как это понимать? – упорствовал Билл. – Ты серьезно? Пусть нам и дальше затыкают рот в самые ответственные моменты?
– Это всего лишь безобидное напоминание, что тебе поручено сочинять комедию положений о супружеской паре, – сказал Деннис. – А не манифест Лейбористской партии.
– Естественно, безобидное, – подхватил Билл. – Безобидное напоминание о безобидной комедии. Все у нас чертовски безобидное и вежливое. И в первую очередь – ты сам.
– Полегче, Билл, – вступился Тони.
– Я и не такое в свой адрес слышал, – сказал Деннис.
– А тебя это не касается? – напустился на соавтора Билл. – Упал навзничь – и лапки кверху?
В каждой истории есть этап, на который можно указать пальцем со словами: «Видишь, здесь – начало конца», и, возможно, такой этап наступил. Деннис в последующие годы повторял: «После той предвыборной недели все стало иначе». Но Тони, который сам сочинял истории, хорошо понимал: если внимательно присмотреться к любому рассказу (крепко сбитому, разумеется), то можно заметить, как начало конца сдвигается назад – дальше, дальше, дальше, пока не достигнет исходной точки.
