Оксана НеРобкая - Конец Рублевки
– Деньги целы. Не хочу забегать вперед, – сотрудник правоохранительных органов доверительно наклонился к собеседнику, – но что-то мне подсказывает, что из вашей квартиры тоже ничего не похитили.
Сашка наморщил лоб:
– Тогда ради чего меня пытались убить? Врагов у меня нет, дорогу я никому не переходил…
– По-видимому, все-таки переходили, – следователь Смирнов загадочно покивал головой. – Ничего более внятного сказать пока не могу. Но охрану я вам выделю. На всякий случай.
В палату вошла медсестра и сердито уведомила, что дальше утомлять больного не позволит: он только после операции, ему нужен покой. Посетитель послушно сложил в папку исписанные листы и пообещал наведаться на днях:
– Вы пока поразмышляйте, понапрягайте память. Вдруг что-то упустили?
Парень кивнул. И заснул, едва за следователем захлопнулась дверь.
Лишь на второй день пребывания в больнице Агеев в полной мере осознал случившееся: он чуть не погиб! Его дважды пырнули ножом и оставили умирать в собственной квартире. Если бы Виктории не взбрело в голову приехать в гости, не известно, когда бы его обнаружили. Хотя нет, известно: недели через две соседи учуяли бы специфический запах разлагающегося тела и забили тревогу.
Кому понадобилось убивать его?
– Тук-тук! Можно? – Вика заглянула в палату. – Любуешься дождем?
Сашка оторвал взгляд от окна и перевел его на девушку:
– Рад тебя видеть.
Визитерша обернулась назад и сказала стоявшему в коридоре:
– Он не спит, заходи!
Вошел Евгений. Пациент улыбнулся. Уже третий раз эти двое навещали его одновременно. Усаживались у кровати, рассказывали последние новости, оживленно дискутировали. Иногда создавалось впечатление, что они не особо прислушиваются к редким ремаркам больного. Впрочем, от этого ему становилось только веселее.
– Как ты? – девушка по-хозяйски подоткнула одеяло. – Температуры нет? – ее миниатюрная ладошка легла на лоб.
– Я в порядке, – соврал Агеев. Уже три часа как окончилось действие анальгетиков, и швы жутко болели. Утром он необдуманно чихнул, и тут же скорчился от острой вспышки в незаживших ранах. Теперь предусмотрительно избегал резких движений, даже дышать старался не слишком глубоко.
– Как твои раны? – было необычно видеть на юном личике Вики выражение материнской заботы.
– Хирург вчера вечером осматривал, сказал, все нормально, – отчитался Сашка. Считанные дни назад ее внимание заставило бы его напрягаться. Сейчас он отдавал себе отчет, что именно это навязчивое внимание и спасло его от смерти. Вместе с тем, (и это было занятнее всего) парень чувствовал: в Вике, точнее, ее отношении к нему, произошла перемена. Почти неуловимая, но все же достаточная для того, чтобы ее заметить. Девушка по-прежнему симпатизировала ему, это было очевидно. Но Сашке казалось, она уже не строит далеко идущих планов по его покорению. Возможно, еще не вышла из состояния аффекта, и когда напряжение спадет, женские чары заработают в усиленном режиме. Однако парень надеялся, что чутье не обманывает его, и Виктория слегка успокоилась.
Евгений водрузил на тумбочку пакет с фруктами. Пациенту хотелось расспросить парня о том, как обстоят дела с его неразделенной любовью, из-за которой он чуть не совершил последнюю в жизни ошибку, но при посторонней свидетельнице не рискнул.
Глава 30
Евгений сидел на остановке автобуса и пялился на рекламный путевой щит. На фотографии был запечатлен молодой мужчина, небрежно облокотившийся на выступ скалы, и смотрящий вдаль, на темнеющее к горизонту море. В правом нижнем углу, под изображением нового мужского парфюма, красовалась подпись: «Аромат для сильных мужчин, способных любить». Если бы Евгений не был твердо уверен, что герой с плаката – он сам, то ни за что бы не узнал себя. Сходства, конечно, никто не отрицал. Эти черты лица и фигуру парень видел в зеркале без малого двадцать лет. Не смотря на полную внешнюю идентичность, мужчина на снимке казался другой личностью, которой вряд ли бы пришло в голову расставаться с жизнью из-за того, что какая-то барышня отказала во взаимности.
Меньше месяца минуло с того момента, как Евгений, поддавшись пессимистичным эмоциям, залез на крышу и едва не спрыгнул. А такое ощущение, что прошел как минимум год. Вспоминая этот инцидент, парень испытывал острый стыд. Это ж надо, а! Повел себя, как кусок плаксивого клоуна! Устроил шапито, упиваясь собственной меланхолией. Ладно бы еще горе какое было, а то ведь смех один. Ну, нравилась ему Нинка. Ну, променяла его на другого. Имела право. Насильно мил не будешь. Разве это повод убиваться? Какими же смешными выглядели его недавние терзания…
Когда фотограф предложил поучаствовать в фото-сессии, Евгений ухватился за эту возможность двумя руками. Ведь если его лицо станет мелькать в журналах, Нинка обязательно увидит. Девки падки на успех. Наверняка она пожалеет о том, как сурово обошлась с кавалером и, быть может, захочет вернуться. Он думал об этом, когда снимался на студии; когда ехал к острову Недоразумения; когда ждал готовых фотографий…
Наконец, парень своими глазами лицезрел результат долгих усилий: рекламу развесили по всему городу. Нина, без сомнения, уже обратила на нее внимание и узнала бывшего возлюбленного. Странно, но эта мысль больше не будоражила. Он по-прежнему часто вспоминал девушку, – красивую и веселую. И понимал, что пройдет немало времени, прежде чем он избавится от болезненного влечения к ней. Однако чувство отныне не угнетало. Евгений смирился с ним. И боль стала убывать.
Он не мог подобрать удачный момент, чтобы высказать Сашке благодарность. За то, что тот не удерживал, не отговаривал, не стыдил. А общался с ним, как с нормальным человеком, который вправе сам принимать решения. За то, что ненавязчиво показал: в жизни столько увлекательного. Лишь отчаянный мазохист предпочтет концентрироваться на скучном и плохом. Евгений мазохистом не являлся. Именно об этом он и жаждал сообщить фотографу, когда позвонил ему неделю назад. Женский голос ответил, что Агеев в больнице.
Вика встретила парня у палаты больного. Кинулась на шею, как к старому другу и запричитала. Он успокаивал ее, гладил по шелковистым волосам, чувствуя, как внутри просыпается давно утраченная вера: все будет хорошо.
– Не переживай! Ты же сама сказала, что, по словам лечащего врача, жизнь пациента вне опасности, состояние стабильное, и он быстро идет на поправку.
– Я и не переживаю, – отстранилась и поправила воротничок на блузке. – Просто нервничаю из-за самой ситуации. Не каждый день, заглянув в гости к приятелю, обнаруживаешь его в луже крови.
– Представляю, что тебе пришлось испытать, – Евгений с восхищением смотрел на юную девушку, проявившую стойкость, достойную взрослого мужчины. Он сам не был уверен, что не растерялся бы, окажись на ее месте.
Вика провела ладонью по волосам, проверяя прическу, и скромно потупила ресницы. «Она очень миловидная», – подумал парень и засовестился: он ведь приехал навестить фотографа, а не коситься на его знакомую.
…Евгений оторвал взгляд от рекламного щита и заскочил в подъехавший автобус. Новенький мобильник (навороченный, блестящий, приобретенный на гонорар от съемок) запиликал на весь салон. Поспешно нажал на прием:
– Алло?
– Это я! Узнал? Ты рад? Ты где? Надо пересечься! – защебетала Виктория.
– Это ты! Узнал! Я рад, еду в автобусе. Где встретимся? – ответил, копируя ее манеру.
– В сквере «Узел Памяти» часа через два. Идет?
– Идет.
Жизнь определенно полна сюрпризов. И если вопреки неудачам ты воспринимаешь ее с оптимизмом, она всегда готова оправдать оказанное доверие.
Вика положила трубку и снова уставилась в журнал, раскрытый на страничке рекламы мужского одеколона. Почему она раньше не замечала, что Евгений чудовищно красив? Никого эффектнее (если не брать в расчет звезд из телевизора), она не видела. Одни глаза чего стоят. Большие, печальные. В повседневной жизни не предполагаешь, что реально встретить сероглазого короля прямо на улице, поэтому, даже если он пройдет в метре от тебя, не обратишь внимания. А если и обратишь, то не поверишь. Подумаешь, что показалось…
Когда на съемках на острове она впервые узрела Евгения, то не удосужилась как следует рассмотреть его. Теперь, имея перед глазами глянцевую картинку, изучала модель с пристрастием. И чем дольше разглядывала, тем сильнее недоумевала, как же умудрилась проигнорировать такой экземпляр! Им надо срочно встретиться, причем вне стен больницы.
Вика прижала прохладные ладони к горящим щекам, ощущая возрастающее чувство стыда. То, что она назначила свидание малознакомому парню – ерунда. Причина смятения крылась в другом. Девушка обещала себе, что завоюет Алекса. Упорно шла к цели, существенно приблизившейся после ужасного происшествия. Спасенный проявлял признательность, и в целом казался более лояльным. Она была уверена: стоит ей поднажать, и парень выбросит белый флаг и сдастся на милость победительницы. И здесь возникал нюанс.
