Джон Рэй - Спаситель мира
Латиф засмеялся.
— Как вы познакомились с отцом Уилла?
— В то время я еще училась в университете и три дня в неделю работала в джазовом клубе под названием «Порги и Бесс». Я хорошо говорила по-английски, разбиралась в джазе, так что чаевые текли рекой. Моей слабой точкой были американские музыканты.
— Хотите сказать, они были ваши слабым местом или просто слабостью? — откашлявшись, уточнил педант-Латиф.
— Вам нравится меня поправлять, да?
Латиф спрятал глаза.
— Ваш муж носил фамилию Хеллер?
— Мы не были женаты. Я думала, вы знаете.
— Мисс Хеллер, я много чего не знаю, а в такой день, как сегодня, еще и забываю. Простите, если…
— Не стоит извиняться, детектив, мы намеренно не оформляли отношения. — Виолет пожала плечами. — Отца Уилла звали Александр Уитман.
Латиф вздрогнул.
— Я знаю Алекса Уитмана! — воскликнул он.
— Неужели? — переспросила Виолет, судя по тону, ничуть не удивленная.
— Ну конечно, одно время он играл с саксофонистом Орнеттом Коулманом!
— Вот теперь вы точно выдали свой возраст!
Латиф осторожно поставил чашку на стол и повернул ручкой к себе: ему требовалась пауза, чтобы обдумать услышанное. Алекса Уитмана знали все, еще бы, один из лучших джазменов! Если бы не красота Виолет и легкое равнодушие, сквозившее в ее голосе, он вообще не поверил бы в историю о романе с Алексом Уитманом!
— Так вы познакомились с мистером Уитманом в джаз-клубе?
Виолет набрала в легкие побольше воздуха и кивнула.
— Первую встречу с Алексом не забуду никогда. Он был единственным белым участником квартета, который иначе как звездным не назовешь: в нем играли Орнетт, Энтони Брэкстон, Эд Блэкуэлл и Дон Черри. Чтобы не теряться на их фоне, Алекс одевался лучше и ярче всех. Ребята даже звали его Белым Красавчиком. — Виолет улыбнулась своим воспоминаниям. — В клуб он явился в клетчатой тройке и серебристых кроссовках. Я аж рот раскрыла: в жизни не встречала таких стиляг! — Пошарив среди подушек, она вытащила мятую пачку сигарет. — Через полтора года я переехала в эту квартиру.
— В смысле, одна? — неуверенно спросил Латиф.
— Иногда здесь жил Алекс. — Виолет нащупала зажигалку, прикурила. — Иногда — нет.
— А зачем полтора года ждали? Учебу хотели закончить?
Виолет со свистом втянула воздух.
— Университет я так и не закончила.
— Очень жаль.
Виолет кивнула.
— Я училась на нейрохирурга, — проговорила она с такой очевидной иронией, что смущенный Латиф отреагировал не сразу.
— Почему вы не продолжили учебу здесь? — наконец спросил он. — Перевелись бы сюда, пересдали бы экзамены и тому подобное…
— Я так и поступила. У моих родителей имелись кое-какие сбережения: они прислали мне то, что откладывали на старость, вероятно, в качестве наказания. Я почти семь месяцев училась в магистратуре Рокфеллеровского университета.
— Что случилось потом?
— Как говорится, что видишь, то и имеешь, детектив. Я крашу глаза и губы манекенам в магазинах, недоступных мне по уровню цен. Наверное, у меня талант.
— Надеюсь, не возражаете, что я…
— Пейте кофе, детектив. Остывший кофе никуда не годится.
Латиф послушно поднес чашку ко рту.
— Извините за настырность, мисс Хеллер. Всегда настырничаю, когда занимаюсь служебными делами. — Латиф поставил чашку на треснутое блюдце от другой пары. — Честно говоря, не только тогда. Я совершенно не умею поддерживать нормальный разговор.
— К чему формальности, детектив? Пару минут назад вы звали меня Виолет. Мы что, начнем все сначала?
Латиф допил кофе, вернул чашку хозяйке и заставил себя поднять на нее глаза. Опершись на подушки, Виолет буравила его спокойным, серьезным взглядом. О чем она думает? Непонятно. Так прямо и пристально смотрят лишь мужчины перед дракой и женщины перед поцелуем. «Что за мысли?! — ужаснулся Латиф. — Что за жалкая нелепица?! А ведь в голову больше ничего не приходит!»
— Простите, я позволил себе излишнюю фамильярность, — с трудом проговорил Латиф и чуть не умер от смущения: голос прозвучал низко и сипло.
— Вы напоминаете мне Элвина Джонса, ударника из квартета Джона Колтрейна. — Виолет подлила гостю кофе. — Вы оба слишком деликатны для своей работы. И вам и ему следовало стать профессорами. — Она улыбнулась и легко провела рукой по плечу Латифа. — Профессорами философии или этномузыкологии — чего-то возвышенного.
— Не каждый день меня сравнивают с джазовым виртуозом! — Латиф слабо улыбнулся. Виолет промолчала. — Мисс Хеллер, зачем вы меня сюда пригласили?
— Я вас не приглашала! Я только попросила отвезти меня домой на этой вашей экомашине! — куда менее любезно ответила Виолет. — Хотела принять таблетку, может, даже стаканчик пропустить.
«Вот где разгадка! — подумал Латиф. — Вот чем объясняются резкие перепады настроения!»
— При мне вы ничего не принимали, — с подчеркнутой невозмутимостью проговорил Латиф. — Так варка кофе была лишь предлогом — на кухне вы глотали таблетки?
— Варка кофе была предлогом для варки кофе. — Виолет закрыла глаза. — Таблеточки я еще не выпила. Не успела…
— Что именно вы хотели выпить?
Виолет со вздохом откинулась на спинку стула, скрестила руки в запястьях и демонстративно вытянула.
— Колеса, транки, калики! Закройте меня в камере, детектив, и утопите ключ в океане!
— Мисс Хеллер, похоже, вы провели в джаз-клубах слишком много времени! — невольно усмехнулся Латиф. — Что еще за транки?
— Хотите половинку? Сами все поймете!
— Не возражаете, если я взгляну на пузырек? — смерив Виолет взглядом, спросил детектив.
— У вас есть ордер на обыск?
— Мисс Хеллер, я же не арест оформляю! Если вам лучше…
— Мне лучше показать вам другое. — Виолет поднялась, по-кошачьи, без единого лишнего движения скользнула по узкой гостиной и исчезла. Вскоре она вернулась с потрепанным фотоальбомом и, спрятав ладони между коленями, стала смотреть, как гость листает страницы. Ее дыхание было ровным и неестественно прохладным — Латифу казалось, он прижал ухо к сетчатой двери. От Виолет пахло немытыми волосами и сигаретами. — Не знаю, какая из фотографий Уилла у вас в досье. Если из «Нью-Йорк пост»…
— Это ваш сын?
— Конечно.
Фотографию делали в саду, а потом явно передержали в проявителе. В центре кадра — мальчик лет четырех, максимум пяти. Волосы бесцветные, руки вытянуты, словно он пытался схватиться за поручень в быстро движущемся поезде. В фотографии было что-то необычное, но что именно — Латиф понял не сразу. Лицо мальчика дышало не просто умом и даже не уверенностью, а неким знанием и проницательностью.
— Вы тоже заметили, — тихо сказала Виолет. — Заметили ведь?
Латиф кивнул.
— За сына мы опасались уже тогда и не только из-за его странного взгляда. Уилл и двигался, и разговаривал иначе, чем другие дети. Алекс решил: это — признак гениальности. — Виолет присела на диван. — Теперь кажется, мы оба догадывались, к чему все идет.
— Когда оглядываешься на прожитые годы, всегда так кажется.
— Правда?
— Разве у вас или вашего мужа был выбор?
— Это я и имела в виду, говоря, что вы чересчур деликатны для своей работы.
Латиф тщательно изучал фотографию и старался высмотреть побольше деталей. Лишь через несколько секунд он заметил на заднем плане девочку: постарше мальчишки, уже подросток, но если бы не это, легко сошла бы за его сестру-близнеца. В мальчишке красота еще не раскрылась, а девочка казалась настоящей феей. Нечеткая и эфемерная, она парила в левом верхнем углу снимка, точно хотела ускользнуть от фотографа, но не успела. Латиф даже вопрос задать боялся: бог знает, как прозвучит голос!
— Кто эта девочка? — наконец отважился он.
— А вы как думаете?
Конечно, конечно же, это она! От прежней решимости Латифа не осталось и следа. Он взглянул на Виолет, но она сидела слишком близко — лица не рассмотреть. Оно расплывалось, как у девочки на фотографии.
— Сколько лет вам было, когда вы приехали в Штаты? — Латиф ждал, что Виолет улыбнется, но она сдержалась.
— Двадцать один. Слишком мало, чтобы рассуждать здраво.
— Девочка на фотографии выглядит не старше четырнадцати.
— Я страшно комплексовала из-за девчоночьей внешности, — кивнула Виолет. — Казалось, меня втиснули в чужое тело.
— Ну, мисс Хеллер, это далеко не самое страшное!
Виолет нахмурилась.
— Алекс частенько заставал меня перед зеркалом: я корчила страшные рожи. Увы, дурная привычка передалась сыну. Уилл постоянно гримасничает.
Латиф заставил себя переключить внимание на альбом.
— Когда умер отец Уилла?
— В марте будет два года.
— Ясно… — буркнул Латиф, вспомнив короткий некролог в «Нью-Йорк таймс»: Александр Уитман умер от инфаркта в заштатном мотеле близ какого-то аэропорта, один-одинешенек, «скорая» приехала слишком поздно, и так далее, со всеми ужасными подробностями ужасной смерти. — Как раз когда состояние вашего сына резко ухудшилось.
