Лев Ленчик - Свадьба
Выкурив две сигареты я покинул балкон и все свои выдающиеся мысли о себе, о нас, о религиях, о Богах.
Какая там молитва! Для молитвы покой нужен.
Что же с Хромополком?
Потоптался у дверей операционной. Ни одной живой души. Постучаться? — Нет? Поплелся к своему месту. Взял в руки голубую самодельную карту с изображением миграции двенадцати израильских колен. На одной стороне — карта, на другой — статья. Обычная религиозная пропагандистская листовка, каких навалом в любом людном месте, будь то вокзал, гостиница или больница. Бедная богатая Америка. Куда ни ткнись — мольба и стрельба. То трупы собираем, то оплакиваем их. Сотня каналов круглосуточного телевидения — и не одного без стрельбищ, погонь, потоков крови. Очень богобоязненная страна.
Читаю листовку-брошюру. «Америка — служанка Бога» — девиз. На титульном месте поверх огромного креста, чуть пониже девиза — Христова Евангельского Дружества Церковь, — если переводить дословно, а не дословно — не знаю. Большой лист плотной бумаги, сложенный вшестеро, как меха гармошки. Миграция 12 израильских колен.
— Хороший вы народ, но шибко спешите.
Читаю сначала статью.
«Хотя мы предполагаем, что живем в просвещенном мире, когда дело доходит до понимания, кто сегодня и где 12 колен Израиля, наша информация очень ограничена. Одни догадки. Мы молимся, чтобы нижеследующая информация, вместе с Картой Миграции на другой стороне, помогла нам пролить свет и понимание на этот важнейший и актуальнейший предмет. Мы постараемся показать, что в сегодняшнем мире 12 колен Израиля — это ни что иное, как народы, состоящие из Англо-саксонцев, Кельтов, Германцев, Скандинавов и родственные народы. Так как они разбросаны по всему миру, трудно точно вычислить, сколько израэлитов живет в настоящее время…»
Замечательно! Англо-саксонцы, Кельты, Германцы, Скандинавы и родственные народы — израэлиты!
Читаю дальше.
«Большинство христиан осведомлено, что израэлиты были захвачены в плен, но мало кто знает детали… Приблизительно в 730 году до рождества Христова, Ассирийский король Шалманессер вторгся в Израиль, захватив его в плен… Важнейшая вещь, которую мы должны помнить, — это то, что когда все население всех 12 колен Израиля было захвачено ассирийскими армиями, оно было перемещено в район Кавказских гор, на север от их родины. Там они находились, примерно, 100 лет и стали известны как Кавказцы… Большинство людей не имеет никакого представления о связи кавказцев и израэлитов, известных по библейской истории и пророчеству… Секулярная история показывает, что 12 колен никогда, в реальности, не терялись, а всего лишь приняли другие имена. Карта на обратной стороне показывает, по каким дорогам разошлись израэлиты, когда они покинули район Кавказа и двинулись через всю Европу. На пути своего продвижения в западную сторону они не были известны как израэлиты, но были известны под различными именами, как показано на карте. Позднее, когда они осели в различных частях Европы, они приняли те имена, по которым мы знаем эти страны сегодня».
Ну зачем, спрашивается, нужен был еще заговор сионских мудрецов? И без него вся Европа — сионская. Не зря же я всегда любому антисемиту режу всю правду-матку в глаза. Мол, не слишком заносись, браток, — все мы оттуда, из 12 сионских коленок!
Ай да молодец я!
Недавно у писателя Венедикта Ерофеева встретил открытие, очень близкое к моей правде-матке. Мол, кто бы ни был прав — Библия или Дарвин — мы все произошли или от еврея, или от обезьяны.
Как ни крути, а других источников нету.
Теперь, видишь, и Святая Церковь такого же мнения. Дарвин с обезьянами для нее, разумеется, — ересь. Но вот Библия — ничего правее Библии нет!
Однако продолжим сочинение о миграции, в котором ученый автор, обильно цитирующий священные книжки, чтобы никто не подумал, что все это его личное изобретение, очень учено обращается к этимологии. Оказывается, слово «Англосаксон» означает «Ангельский Исааков сын». Англо — ангел, сак — Исаак, сон — сын. (По-английски, сын — произносится как сан, а пишется как сон).
Нежелающих это все знать ученый обзывает невеждами и высказывает радость по поводу того, что весь христианский мир, наконец, пробуждается к постижению своего израэлитского происхождения.
Не только учено, но и, как видим, весьма вдохновенно. Если б не тяжкие мысли о Хромополке, меня, безусловно, бросило бы в пляс.
Но не будем торопиться.
«Имя Израиль встречается в Святых писаниях более 2500 раз… но ни Авраам, ни Исаак, ни Яков, ни Моисей, ни Давид и Соломон ни разу в Библии не названы евреями… и вообще никакие люди в Святых писаниях евреями не называются, если взять контекст славы, договора с Богом, избранности, Божественного Закона…»
Вот-те на! Израэлиты — никакие не евреи. Зрительно удостоверенная картой, датами и стрелками, вся эта несказанно благородная история вывернута под занавес наизнанку.
Кто же израэлиты?
А это мы, англо-саксонцы — ангельские сыны Исаака и нашего Господа Иисуса Христа, которого евреи до сих пор не признали, что является еще одним доказательством того, что оне никак не могут быть израэлитами.
Ужасно учено!
Снова стало тихо. Внутри все опустилось и поравнялось с ноющей мыслью о Хромополке.
Увидеть его в здравии и — домой, в постель, в долгий и сладкий сон.
— Хороший вы народ, но шибко спешите.
Нельзя и некрасиво зажигаться от каждого дымящего факела. Мудрости надо и компромиссу. Американская жизнь стремится примирить все со всем. Надо стать американской жизнью.
Русские символисты были американской жизнью. Они понимали, что все разломы мира, все противостояния и противолежания примиримы лишь в тебе самом, в твоей собственной душе, но никогда — вовне.
Познание причинности — вопрос времени, но искать в нем моральные отмычки — попросту гибельно. Не потому ли создатель человеков израэлит Яхве запретил своему первенцу Адаму вкусить от дерева познания Добра и Зла? Не познания вообще, а нравственного познания. Знал, мудрая душа, чем это пахнет!
Философия компромисса и конформизма — самый ходовой товар в Америке. Привыкшая к неограниченному разнообразию и душевному произволу, публика усваивает этот товар не как высокую материю, а как практическое руководство к действию. Как личное спасение.
Никто из наших — от Герцена до Солженицына и вот совсем недавно Татьяны Толстой, обласканных Америкой, — Америки не принял. Хотя, если не летать в облаках теорий и идеалов, она, Америка, — единственное реальное достижение человеческой истории. В ней каждый, от чего бы и от кого бы он ни бежал, всегда находит и приют, и уют. И если бы история чудом не позаботилась об этом уникальном уголке земного шара, — этакой надежной всемирной ночлежки для гонимых и отверженных, — бежать было бы некуда. Уровень милосердия и подвижничества здесь столь же потрясающ, как и уровень уголовщины.
Парнишка-школьник, в связи с недугом, должен остричься наголо, но ему стыдно. На другой день весь класс вместе с учителем ходят лысыми. Такие подвиги встречаются только здесь.
Антиамериканские чувства сильны во всех странах, но все бегут сюда и никто — отсюда. Ничто не может оскорбить чувства патриотизма у американцев. Купальники и трусы из национального флага — всеобщий шик моды. Не они — для символов, а символы — для них.
Американский флаг, в самом деле, по-человечески домашен и наряден.
Столпотворение идей, Богов, эпох, вкусов, наклонностей — как бы удручающе порой ни выглядело, — все же маломальский гарант невозможности любой единственно правильной линии.
Сижу с запрокинутым к стене затылком, глаза закрыты. Нирвана покоя. Под покровом век, в космосе внутреннего зрения — широкий, вытянутый ввысь, конусообразный тоннель, бегущий от меня и со мной. Попытка проникания за грань. За грань замков и ключей, и причин, и цели.
Что ни скажешь об Америке, — дурное или хорошее, — не промахнешься. И все можешь сказать. Ни тебе ничего не грозит, ни ей. Так безразмерна она и так многомерна, так беззащитна и так защищена.
Сама мысль о ее гибели из-за гибели ее премьер-министра столь же фантастична, как и надежда на освобождение ее от террористической пули. Единственно, чего в ней нет, так это — единственного числа. Куда ни взгляни, всюду — чрезмерность и изобилие. Не исключая, естественно, нищеты и убожества, которые тоже в чрезмерном изобилии.
— Боль — метафора Бога, — сказано в одном фильме.
И емко, и красиво. Классическое умение уравновесить и завершить предмет, не потеряв его в совершенстве.
Старые европейские храмы — помпезные. В них все подавляет и устрашает. Модерные американские — сытые. Разрыв содержания и формы.
— Согласны ли вы, что если Бога нет, то человек и человеческая история не могут иметь никакой иной цели, кроме той, которую они сами выбирают?
