Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю
Пока он так размышлял, проворные руки патруля уже обежали Лимона по периметру, и надсаженный басок сказал:
— Можешь повернуться…
Что Лимон с неохотой и сделал. Рослый парень с мятыми прыщами на щеках, в пропотевшей форме, держал лодочкой мясистую ладонь, куда Лимон и сложил водительский сертификат. Патруль долго рассматривал фотографию на удостоверении, словно никогда не видел таких оттопыренных ушей и такой острой лысины.
— Подними рукавчик! — буркнул патруль.
И поводил пластиком удостоверения над опознавательным браслетом Лимона. А сам настороженно потянулся правой клешней к наколенной кобуре — ждал, видно, что браслет запищит от несовпадения магнитного кода. Браслет, однако, был нем, и на прыщавой роже промелькнуло разочарование. А ты хотел премию схлопотать, подумал Лимон. За поимку опасного бандита… Обойдешься пока!
— Свободен, командир? — вежливо спросил Лимон.
— Не суетись, дядя, — лениво сказал патруль. — Тачка где?
— Отдыхает… Петроля не напасешься, а у меня лишних денег нет. Я и ножками могу.
— Ну, и куда ты… ножками?
— В «Детский мир» иду.
— А я думал — в «Три ступеньки», — усмехнулся патруль.
В «Трех ступеньках», как называли грязный винный магазин в подвале на Неглинной, постоянно толклись барыги, перекупщики краденого.
— Нет, командир, — нахмурился Лимон. — Не на ту стенку картинку клеишь. Тихо-мирно иду в «Детский мир», хочу себе танк купить, вспомнить босоногое детство. А вообще, дружок, я не обязан перед тобой отчитываться. Документы в порядке? В порядке. Тогда от винта!
Лимон почти физически ощутил, как у патруля чешутся кулаки. Но перемогся парень, стерпел дерзость — работы и так было достаточно. Удостоверение вернул и даже лапу к каске приложил:
— Можешь идти… танкист.
Лимон стал протискиваться из молчаливой толпы, запоздало ругая себя. Ну, перемолчал бы — и дело с концом. Нет, о гордости и достоинстве человека вспомнил. И где? Эх, Жора, Жора… В других обстоятельствах ты давно бы уже получил по морде, по почкам и по голеностопным суставам… И в корзине тебя могли покатать, козлом связанного.
Едва он выбрался из толпы на проезжую часть улицы, как ударил со стороны Большого Кисельного автомат — будто палкой по забору повели. Облава ахнула в полсотни глоток и пала наземь. Лимон броском залег за патрульный «мерседес» и вгляделся из-под мощного бампера в дрожащий воздух тихого и ласкового сентябрьского дня. Неподалеку чертом вертелся длинноволосый парень в блестящей курточке и от живота поливал из «калашника» «мерседесы». Рядом с Лимоном растянулся патруль и принялся палить в террориста. Ему было неудобно стрелять лежа — локоть ходуном ходил.
— На капот обопрись! — крикнул Лимон. — Бей понизу — не попадешь, так срикошетит!
Патруль — тот самый, прыщавый — мельком взглянул на советчика и нехотя поднялся. Но длинноволосый уже выронил замолчавший «калашник» и схватился за живот. Сделал шаг вперед и завалился, зарылся лицом в мягкий от жары асфальт.
— Доигрался Косматый, — с облегчением сказал патруль.
— Его, что ли, искали? — спросил Лимон, отряхиваясь.
— Ага! — весело мотнул башкой патруль. — Нервишки не выдержали, вот он сам и нарисовался. Кончился Косматый, сука!
— А что ж ты ко мне прицепился? — опять завелся, не вытерпел. Лимон. — Мы с ним похожи, как свинья с табуреткой — по четыре ноги, и только!
— Работа, — пожал плечищами патруль. — А где это ты, дядя, так наблатыкался насчет стрельбы? Прямо унтер-офицер…
— Я и есть унтер-офицер, — буркнул Лимон. — А наблатыкался там, где надо.
Тут патруль совершил небывалое. Он ощерился, добродушно ткнул Лимона кулаком в бок и сказал:
— Извини, дядя… И не обижайся!
Лимон, пока до «Детского мира» не дошел, все головой тряс от удивления.
А в «Детском мире»… Ах, какой гвалт стоял в знаменитом на всю Россию магазине! Московские школьники уже слетелись после каникул в родной город, а приезжие еще не успели добраться до своих городов — учебный год только-только начинался. И у каждого школьника, как выяснилось в самый последний момент, чего-то недоставало — калькуляторов, приставок, программ, переводных картинок, запасных дисков для компов, гимназических и скаутских значков, клубных галстуков, спортивных рубашек, диктофонов и прочих мелочей, без которых не мог прожить российский недоросль с первого по двенадцатый класс. Российский недоросль и штурмовал «Детский мир» в начале учебного года по наследственной родительской привычке. На охоту ехать — собак кормить. Самая наша из всех наших поговорок.
Визжащие дети, обалдевшие от духоты взрослые затолкали Лимона, и он едва пробился в отдел мягкой игрушки. И здесь от одной витрины к другой ходили потные толпы, и здесь над головами покупателей возвышались в стеклянных кабинках бесстрастные, как сфинксы, кассиры.
Лимон не стал рыскать по всему отделу, а выбил на платном компе заказ — сто рублей не деньги. И через десять минут ему уже упаковывали в фирменный пластиковый пакет биомеханическую кошку — ровно десять долларов.
— Девочка? — спросила контролерша.
— Девочка, — кивнул Лимон. — Семь лет.
— Повезло, — вздохнула женщина. — А у меня парень… Только и знает — вооружаться. Одних пистолетов — ящик. Тра-та-та целый день. Небось бандитом будет.
— Пройдет, это возрастное, — авторитетно сказал Лимон. — Поверьте мне как педагогу.
Контролерша лишь грустно улыбнулась.
Еще он купил коробочку грима и рулон клейкой ленты. Сколько хлопот из-за какой-то паршивой собаки, думал Лимон по дороге домой. Он уже ненавидел мастиффа с дачи на Богучарской. Неподалеку от Большого Кисельного на асфальте темнело влажное пятно — наверняка замывали кровь длинноволосого. Как его звали? Косматый… Интересно, он в детстве тоже собирал игрушечные пистолеты?
Дома он подкрепился, побаловал организм — разогрел жестянку с рыбными тефтелями и картофельными кубиками производства Республики Летувы. В жестянке и схарчил, чтобы тарелки не пачкать. Тем более последнюю тарелку он отправил в раковину два дня назад, да так и не утрудился помыть — то воды не было, то охоты.
Тут и Жердецов заявился — за деньгами. Лимон лишь крякнул, когда узнал, сколько берет в залог за свои железяки волшебный дедок. Однако шкатулку потряс до основания. Бросил в нее грязную тряпку, отдал Жердецову:
— Инструмент завернешь и неси. Слесарь и слесарь…
— Голова! — сказал Жердецов. — А на улице жарища. Пивка нету?
Лимон молча вывел приятеля на лестницу и дверь захлопнул. Достал из пакета кошку, включил батарейку, погладил пушистый, почти настоящий мех. Кошка замурлыкала, замахала хвостом, сделала два шажка и встала на задние лапки.
— Мяу! — сказала мелодично и глаза прижмурила.
— Э, нет, подруга, — вздохнул Лимон. — Этак мяукать я сам умею. Не хватает тебе в голосе нахальства, знаешь ли, простуды…
Принес на кухню отвертку с паяльником, тестер, закатал рукава — закипела работа. Когда Жердецов с отмычками явился, его приветствовало гнусное хриплое мяуканье, от которого за версту несло помойкой, ночевкой в подвале и задушенной крысой. Заслышав такие звуки, сразу хочется пошарить вокруг в поисках кирпича.
— Зачем животную терзаешь? — выкатил Жердецов водянистые глазки. — Орет, бедная, аж во дворе слышно.
— Хорошо, если слышно, — непонятно сказал Лимон.
Давнул кошку за горло и в комнату забросил.
— Ну, Серега, хвались…
Не подвел волшебник — инструмент прислал классный. Жердецов тут же начал ковыряться во всех замках, которые Лимон в свое время в дверь навтыкал, и наслаждался как дитя. Лимон отобрал отмычки и сам поупражнялся, вспомнил, так сказать, юность — когда учился в университете, он подрабатывал слесарем в домоуправлении, часто приходилось помогать забывчивым жильцам вскрывать двери.
Потом Лимон достал бутылку, налил по поясок два стакана. Выпили не чокаясь.
— Такие дела… — сказал Жердецов, закуривая. — Вот до чего нас, Жора, довели! Хотя, может, сами виноваты… Меня учиться посылали, а я… Как же — знаменитый автогонщик, зиловцы на руках носили.
Лимон сто раз слышал этот рассказ и теперь лишь механически кивал в нужных местах. Однако историю, свою на сей раз Жердецов закончил нестандартно:
— Жить надоело, Жора, жить! Давно бы удавился, да как подумаю… Куда Ваське без меня? Хоть и хреновый, а отец, без куска хлеба не брошу. Верно? Ладно… Пойду, однако. Надо на смену собираться.
Жердецов работал ночным грузчиком в типографии «Литературной газеты» — рулоны катал. Лимон запер за ним дверь и тут же завалился спать, в обнимку с механической кошкой.
А на следующий день он взял свою «тойоту» со стоянки на Самотеке и еще раз покатался по Бутову и его замечательным лирическим окрестностям. Первые мазки осени лежали на перелесках вокруг дачного поселка, в садах пламенели штриффели и светили желтыми боками антоновки. Лимон набрался наглости и купил ведро яблок у говорливой старушки, участок которой примыкал к проклятой даче. Пока расплачивался со старушкой, хвалил яблоки и с хлюпаньем кусал медовый штриффель, дождался: в сарайчике тоскливо взвыл пес.
