Трейси Шевалье - Тигр, светло горящий
Он уже почти что ушел, но низкий голос мисс Девайн вдруг зазвучал громче и с большей силой, чем можно было ожидать.
— Вы, кажется, забываете, что этот ребенок будет вашим внуком.
Филип Астлей остановился на месте и словно поперхнулся.
— Только не пытайтесь меня этим шантажировать, детка! — загремел он. — Этот ребенок не будет иметь к Астлеям никакого отношения! Никакого! Он не будет моим внуком!
Его голос, натренированный на то, чтобы, перекрыв все шумы, дойти до каждого зрителя, был слышен во всех уголках амфитеатра. Его слышали костюмерши в комнате рядом со сценой, где они увязывали в тюки костюмы. Его слышали Томас и Джем, сооружавшие большие деревянные распорки между двумя блоками декораций, чтобы те не повредились по дороге в Дублин. Его слышала миссис Коннел, подсчитывавшая доход от продажи билетов в передней части амфитеатра. Его слышали даже снаружи — мальчишки, которые ждали, когда Джон Астлей и мисс Ганна Смит закончат свой номер.
Его слышала и Мейси, и этот голос стал последней деталью к головоломке, которую она решала. Эта деталь была именно такой, какой она и предполагала, надеясь все же на что-то другое, и из нее вытекало, что она должна ненавидеть и мисс Девайн.
Его определенно слышала и мисс Ганна Смит, и хотя она продолжила скакать по арене, но повернула голову в направлении ложи и посмотрела туда, только теперь обратив внимание на драму, которая разворачивалась чуть выше ее головы.
Казалось, один только Джон Астлей не заметил вспышки гнева своего отца. Он привык к крикам Филипа и редко обращал внимание на их содержание. Он всунул стакан с вином в протянутую руку мисс Смит, но та теперь смотрела куда-то в сторону и думала о чем-то другом, а потому не сжала пальцы. Стакан упал на землю между ними. Несмотря на мягкую песчаную подушку, он разбился.
Джон немедленно остановил свою кобылу.
— Стекло! — закричал он.
Мальчик, который стоял рядом с метлой в руке на тот случай, если понадобится убрать лошадиный помет, выскочил на арену.
Но мисс Смит не остановила своего коня, она продолжала скакать по арене, повернув голову и не сводя взгляда с Филипа Астлея и мисс Лауры Девайн. Она бы наехала на мальчика, орудующего метлой, если бы Джон Астлей не подхватил поводья ее коня и не остановил его.
— Ганна, что с тобой такое? — крикнул он. — Смотри, куда скачешь. Лошадь может повредить ноги стеклом!
Мисс Смит выпрямилась в седле и перевела взгляд с мисс Лауры Девайн на Джона Астлея. Она сильно побледнела, и приветливая улыбка, не сходившая с ее лица на протяжении всей репетиции, исчезла. Ее сменило другое выражение, судя по которому можно было подумать, что она больна.
Джон уставился на нее, потом перевел взгляд на ложу, где сидела Лаура с горящими глазами и стоял его дышавший, как запыхавшаяся лошадь, отец.
Потом Мейси услышала нечто такое, чего она никак не предполагала услышать из уст мисс Ганны Смит.
— Джон Астлей, ты мешок с говном!
Сказала она это не так громко, как Филип Астлей, но достаточно для того, чтобы ее услышали Мейси и те, кто находился в соседней ложе. Мальчишка, подбиравший стекло, прыснул. Джон открыл было рот, но не смог придумать достойного ответа. Мисс Смит спрыгнула со своего жеребца и убежала.
Когда она исчезла, Джон свирепо уставился в ложу, где все еще сидела Лаура Девайн, для которой в этом мрачном фарсе наступил краткий миг торжества. Он смотрел так, будто собирался сказать ей что-то, но, взглянув на парнишку, хихикающего у его ног, решил, что лучше не выносить на публику грязное белье. Он спрыгнул с кобылы, швырнул поводья обеих лошадей мальчишке, разгладил рукава своего синего фрака и поспешил за мисс Смит.
— Ну, я надеюсь, вы довольны, моя дорогая, — прошипел Филип Астлей. — Вы этого добивались?
— Это вы всегда все дрязги делаете всеобщим достоянием, — ответила Лаура Девайн. — Вы не умеете быть спокойным и уравновешенным.
— Убирайтесь отсюда! Видеть вас не могу!
Хотя Филип Астлей и прокричал ей это, но из ложи убрался он сам, позвав за собой Джона Фокса.
Они ушли, а мисс Девайн осталась — Мейси тихо наблюдала за ней, сидя в соседней ложе. Руки ее дрожали на коленях.
— Подойди-ка ко мне на минутку, — услышала Мейси тихий голос мисс Девайн и вздрогнула, поняв, что эти слова относятся к ней, что мисс Девайн прежде видела ее и знала, что Мейси все слышит.
Мейси встала и проскользнула в соседнюю ложу, стараясь не привлекать к себе внимания, хотя в театре сейчас не было никого, кроме мальчишки, который увел лошадей и теперь вернулся, чтобы убрать стекло и лошадиный помет.
Мисс Девайн даже не повернула в сторону вошедшей Магги головы.
— Посиди со мной, детка, — только и сказала она.
Мейси опустилась на стул, с которого только что встал Филип Астлей. Даже сиденье было еще теплым. Звук скребущей по арене метлы показался Мейси успокаивающим. Она знала, что не ненавидит мисс Девайн, что бы там ни случилось в прошлом. Напротив, она даже жалела ее.
Мисс Лаура Девайн словно пребывала в каком-то полусонном состоянии. Может быть, он вспоминала все канаты, по которым прошла, пробежала, на которых крутилась или раскачивалась над этой ареной. А может быть, она думала о необычном закрытии сезона, которое должно состояться через три дня. Или, прислушиваясь к своему телу, вела тот безмолвный диалог, который часто ведут с собой беременные женщины.
— Мне очень жаль, мисс Девайн, — нарушила молчание Мейси.
— А мне нет — себя не жаль. Скорее тебя. И ее.
Мисс Девайн кивнула в сторону арены — туда, где недавно скакала мисс Ганна Смит.
— Теперь ее всю жизнь будет грызть беспокойство: не изменяет ли он ей. Я с этим покончила.
Она окинула взглядом Мейси.
— Тебе сколько лет, мисс…
— Мейси. Мне пятнадцать.
— Пора неведения уже позади. Но и опыта еще нет. Так?
Мейси хотела возразить, — кому на пороге взрослости хочется, чтобы ему напоминали о затянувшемся неведении? — но усталое лицо мисс Девайн требовало честного ответа.
— Да, мирского опыта у меня еще мало, — признала она.
— Тогда дай-ка я научу тебя кое-чему. То, чего ты хочешь, не стоит и половины того, что у тебя есть. Запомни это.
Мейси кивнула, хотя не поняла этих слов. Она припасла их на потом, когда будет время извлечь их на свет божий и обдумать.
— Что вы собираетесь делать теперь, мисс Девайн? — спросила она.
Лаура Девайн улыбнулась.
— Убегу отсюда куда подальше, детка. Вот что я собираюсь делать.
Глава четвертая
Обычно Мейси оставалась в амфитеатре дольше — смотрела репетиции весь день, если у нее была такая возможность, но после разговора с мисс Лаурой Девайн ей захотелось поскорее уйти. Она не могла оставаться и видеть, как танцовщица на канате будет репетировать с тем, кто призван ей на замену. Кроме того, исчез Джон Астлей, и у Мейси были большие сомнения на тот счет, что ему удастся убедить мисс Ганну Смит вернуться на арену. И потом, ей ведь нужно было помочь матери квасить капусту или продолжить починку одежды, которой занялась женская часть дома Келлавеев вместо прежних пуговиц.
Бет Баттерфилд выкупила все их пуговицы и материалы к ним и еще уговорила их научить ее делать несколько разновидностей. Мейси была удивлена, когда ее мать согласилась оставить пуговицы, но Анна проявила твердость.
— Мы теперь живем в Лондоне, а не в Дорсетшире, — сказала она. — Пора нам избавляться от дорсетширских привычек.
Поначалу Мейси радовалась переменам, но недавно начала скучать по своим дорсетширским пуговицам. Починка чужой одежды не приносила такого удовлетворения, как изготовление чего-то совершенно нового из ничего, например изящной паутинчатой пуговички из колечка и ниток.
Сейчас она стояла на ступеньках, ведущих ко входу в амфитеатр, и вглядывалась в туман, обволакивающий Лондон. Келлавей много слышали об этом густом, удушающем одеяле, но им повезло — по-настоящему они столкнулись с этим явлением только теперь, потому что весной и летом по Лондону гуляли ветра, разгонявшие туман. Но осенью угольные камины в домах топились круглосуточно и улицы заполнялись дымом — он неподвижно висел над землей, приглушая свет и звук.
Вечер еще не наступил, а уличные фонари уже горели — Мейси видела, как они исчезают в сумерках на Вестминстерском мосту. По привычке она разглядывала людей, появляющихся из тумана, — они шли по мосту в ее направлении, и в каждой фигуре она видела Рози Вайтман. Весь последний месяц Мейси искала ее, но старая подружка по Пидлтрентхайду так и не появилась.
Девочка помедлила на ступеньках. После того как она заблудилась месяц назад в Лондоне, Мейси перестала ходить между амфитеатром и домом по проулкам, хотя хорошо знала этот маршрут, как знала и нескольких соседей и лавок, здесь расположенных. Вместо этого она обычно шла по дороге к Вестминстерскому мосту, где людей было больше и потеряться было просто невозможно. Но туман так сгустился за проведенное ею в амфитеатре время, что она не знала, сможет ли добраться до дому даже этим путем. Мейси как раз собралась повернуть назад и попросить Джема проводить ее, когда из двери выскочил Джон Астлей и налетел прямо на нее.
