Мухаммед Аль-Али - Произвол
— Знай свое место, собака! Делай, что велят! Ты что, забыл историю с Аббасом?
Беку надоели пересуды крестьян о всяких деревенских делах, и он потребовал сменить разговор на более приятный — о женщинах. Все засмеялись, поглаживая бороды. Шейх льстиво сказал:
— Ваше превосходительство, вы ничего нам не оставили. Все женщины смотрят только на вас. Пылая к вам страстью и восхищаясь вашими прекрасными качествами, они даже детей рожают похожими на вас.
Хотя слова шейха и пришлись по душе беку, но, так как он не хотел ставить в неловкое положение своего управляющего, который заерзал на своем месте, пришлось оставить разговор на эту тему; ведь сын Джасима был так похож на него. Однажды бек отправил управляющего с поручением, а сам, воспользовавшись его отсутствием, переспал с его женой.
Юсефа на заре разбудили голос шейха, призывавшего к утренней молитве, и крики неугомонных деревенских петухов. На небе ярко блестела утренняя звезда, до которой крестьяне определяли время выхода на работу. Юсеф начал читать суры из Корана, но мысли его были далеко. Он вспомнил учителя Аделя, двоюродного брата, вынужденного скрываться в пустыне, смерть Аббаса — мужа Аюш. Перед ним возникли картины расправы бека над неугодными ему людьми. Столько пролито невинной крови!
«О аллах, почему мы должны кормить таких подлых воров, как бек, управляющий, староста?!» — думал Юсеф. Взгляд его остановился на утренней звезде.
— О небесная красавица, ты всем одинаково даришь свой свет, — сказал Юсеф звезде. — Неужели ты не видишь, что есть люди, которые угнетают и унижают других? Когда наступит конец этому? Вот и сегодня, вместо того чтобы продолжать уборку урожая, нас заставляют молотить. Кому это выгодно? Да только оккупантам. Бек всегда играет им на руку. Он развлекается с их женщинами и пьет с ними вино. А крестьяне работают день и ночь не разгибая спины и получают за это жалкие крохи да частые побои от своего хозяина…
Деревня проснулась и наполнилась стуком копыт лошадей и мулов, собачьим лаем. Дети просыпались вместе со взрослыми, чтобы помочь старшим молотить чечевицу. Неожиданно раздался резкий голос управляющего. Юсефу он показался похожим на крик осла.
«Почему управляющий, такой же бедный крестьянин, как и другие, превратился в такую подлую собаку? — подумал Юсеф. — Он следит за крестьянами и доносит на них беку. А наградой служит лишь презрение и постоянное унижение бека. Даже женой его хозяин пользуется, когда захочет. Да какой же он мужчина? Он просто подлый и ничтожный трус. Страх перед беком поселился в сердцах всех крестьян. До каких пор мы будем терпеть все это?!»
Он вспомнил, с каким коварством беки разжигали войны среди бедуинских племен, в результате которых всегда бывали десятки убитых. Не лучше было бы, если бы эти бедуины сложили голову в борьбе против угнетателей?
Управляющий подошел к дому Юсефа и сердито закричал на него, чтобы тот быстрее собирался на ток. Давняя ненависть управляющего к Юсефу заставляла его использовать любую возможность для ссоры с ним. Подошедший к ним шейх принялся успокаивать обоих. Он сказал Юсефу, что это приказ бека и они обязаны в течение нескольких дней закончить молотьбу и отправить все зерно в закрома хаджи и на станцию. Занубия, услышавшая их спор, приняла сторону Юсефа и пригласила его на чай, чем привела в дикую ярость управляющего. Юсеф, поблагодарив Занубию, отправился на молотильный двор. Его приятно удивило необычно благодушное отношение Занубии к себе.
«В сердце каждого человека есть искра добра, — подумал он. — Она обязательно когда-нибудь разгорится, если не погасла навсегда».
У ворот дома бека дремал сторож, завернувшись в дубленую овечью шкуру. У ног его лежала собака. Утренняя звезда тускнела. Солнце поднималось. Деревенский дурачок Хасун громко кричал, что солнце уже поднялось и похоже на красную горячую лепешку, но еще больше оно напоминает лицо Хадуж, которую он ненавидел.
— О Хадуж! Сколько несчастий принесла ты со своей свекровью людям! — кричал Хасун. — О люди! Где правда? Ответь мне ты, подлый управляющий. Да что ты можешь мне ответить, когда служишь только беку? Староста тоже не знает правды. Он лишь горазд ходить к Занубие, которая кормит его и угощает чаем. А ты, Занубия, молодец. Ты одновременно и с беком, и с крестьянами. Оставайся такой. Может быть, тебе удастся вызволить кого-либо из беды. Ты сильнее лживого шейха Абдеррахмана. Второй такой, как ты, Занубия, никогда уже не будет в деревне. Люди оценят тебя лишь тогда, когда потеряют.
Продолжая кричать, Хасун побежал к колодцу, где уже собралось много женщин. Иногда он помогал им донести воду. И обязательно каждой женщине говорил, что она красавица. Крестьянкам это нравилось, они начинали шутить с ним.
Каждый раз, когда его одолевал приступ гнева, он бегал по деревенским улочкам, а затем, остановившись перед домом Занубии, рвал на себе ворот, обнажая грудь, и принимался кричать:
— Не верьте, люди, шейху Абдеррахману! Он все врет! Он думает не о боге и вере, а только о себе, о выгоде своей и корысти. Не верьте его молитвам и заклинаниям! Они ни в чем не помогут. Он прославляет бека, потому что он ничто без него.
Однажды Занубия спросила его:
— Почему ты, Хасун, так распустил язык в последние дни? Неужели ты не боишься бека и шейха?
— А почему я должен их бояться? — ответил Хасун. — Кроме этой рваной рубахи, мне терять нечего. Крестьяне кормят меня, поэтому я должен говорить им правду.
Хасун не унимался. Его голос разносился окрест.
— Хасун не боится бека, не боится французских солдат! — яростно кричал он. — Я, Хасун, всегда буду правду говорить, даже если мне смертью будут грозить! Люди! Кто убил Аббаса, кто постоянно нас грабит? Пусть я сумасшедший, но я говорю правду. И впредь только так буду поступать. Даже если Занубия откажется чинить мою рубаху, а крестьяне перестанут кормить.
Подошедшие женщины стали просить Занубию успокоить юродивого, чтобы он не накликал беды. Занубия вынесла лепешку с маслом и подала ее Хасуну.
— Поешь и успокойся. Ни бек, ни шейх тебя не тронут.
Хасун засмеялся.
— Шейх меня пугает своими дьяволами, — продолжал он. — Но от этого разве я могу стать еще больше сумасшедшим? Слушай, Занубия, если управляющий скажет мне сегодня хоть одно плохое слово, я убью его.
Вдруг Хасун бросил лепешку и побежал в сторону колодца. Крестьянам на токах он кричал:
— Молотите чечевицу! Ваши дома наполнятся зерном! Вы будете есть вкусный суп! Но собаки тоже едят. А вы ничем от них не отличаетесь: едите по приказу хозяина, который в свою очередь тоже ест по приказу оккупантов!
Одна из женщин подошла к нему и закрыла ладонью ему рот.
— Замолчи, сумасшедший, — сердито прервала она его, — эти слова доведут тебя до могилы.
Однажды Хасун сказал Аббасу:
— Короток твой век, Аббас.
Его пророчество сбылось. Вскоре Аббас был убит. Люди уверовали в то, что Хасун в большей мере, чем шейх Абдеррахман, наделен сверху способностью предсказывать судьбу. Они не знали, что Хасун узнавал многие тайны из уст Занубии.
Когда Ум-Омар услышала, что сумасшедший предсказывает черную судьбу Софие, то сразу побежала к ней.
— София, будь осторожна, — задыхаясь, сказала взволнованная Ум-Омар. — Хасун пророчит тебе беду.
Женщины собрались у Софии и стали просить аллаха помиловать ее. Но София знала, с какой стороны ей грозит опасность. Не случайно люди в деревне говорили, что тот, кто идет во дворец бека, пропал, а кто выходит — родился заново.
Управляющий, встретив Абдеррахмана, сердито сказал:
— Я не вмешиваюсь в твои дела, шейх, не вмешивайся и ты в мои. Я молюсь вслед не за тобой, а за беком.
Шейх попытался успокоить управляющего и одновременно оградить Абу-Омара от его нападок.
«Только бек не нуждается в помощи аллаха, — подумал Джасим. — Здоровье у него крепкое, дом — полная чаша. Я всегда молюсь за него, чтобы он был здоров и помогал мне крепить мою власть в деревне. Вера служит власти Рашад-бека. Шейх всегда толкует все суры в пользу бека. Почему бы и мне не брать пример с него? Люди говорят, что бек был с моей женой. Вдруг это правда, что ты будешь делать, Джасим? Ведь ты бедуин. Если это подтвердится, я разуверюсь во всем святом на земле».
— Скажи мне, шейх Абдеррахман, если бек силой возьмет Софию, ты одобришь это?
Шейх сердито закричал на него:
— Ты, Джасим, говоришь как дьявол, прости меня, аллах! Ты хочешь, чтобы я пошел против веры? Как у тебя язык повернулся задать мне такой вопрос?!
Они сели и принялись обсуждать вопрос, что позволил аллах мужчинам в отношении женщин. Джасим предложил позвать Занубию для участия в их разговоре. Шейх обратился к ней:
— Ты знаешь, Занубия, что управляющий Джасим хочет вмешиваться в дела шейха?
