Зархуна Каргар - Зари. Мне удалось убежать

Она вспоминала то время, когда была маленькой девочкой и жила в этом же доме. Ту Лейлу любили родители и братья. Тогда она редко заходила в хибарку, в которой теперь спала и где раньше хранили припасы. Вспоминая детские годы, Лейла улыбалась, а в теперешней жизни не было ничего, чему можно было бы радоваться.

Историю Лейлы для «Афганского женского часа» привезла Табасум, одна из наших журналисток из провинции Такхар. Такхар — один из самых экономически развитых регионов на северо-востоке Афганистана. Он объединяет двенадцать областей. Столица провинции — город Талукан, он стоит на берегу реки Амударьи, по которой проходит граница с Таджикистаном. До гражданской войны люди могли пересечь границу на лодке. Земли по берегам реки очень плодородные и пригодны для фермерства.

— В моей провинции очень богатая почва, даже горные склоны покрыты землей. Люди могут выращивать пшеницу, рис и кукурузу где угодно. Мы могли бы распахать даже склоны гор, которые весной покрыты травой и цветами, — сказал мне как-то житель Такхара.

Больше всего в этой местности проживает узбеков. Вторая по величине этническая группа — таджики, затем следуют пуштуны и хазары. Как и в остальных регионах Афганистана, здесь придерживаются старых традиций. Мальчики ценятся больше, чем девочки, родители сами выбирают женихов для дочерей, женщины и девушки полностью зависят от мужчин их семей. Но в школу ходят дети обоих полов. Родители позволяют дочерям получить образование, но, несмотря на это, их часто выдают замуж рано, и после свадьбы девушка обычно перестает ходить в школу. Мужчины, живущие в Такхаре, в основном занимаются сельским хозяйством, а женщины выполняют работу по дому и ткут келимы (ковры).

Лейла выросла в очень бедной семье, но все равно была счастлива, ведь она жила с любимыми родителями и братьями. Она ходила в школу для девочек, и у нее было много подруг. Лейлу, как и других девочек их деревни, мать научила ткать и вышивать, за вышитые вещи она получала много похвал. Соседи заказывали ей одежду для своих детей, а за вырученные деньги Лейла могла купить себе все, что хотела, — тетради, ручки, заколки для волос, украшения и шали. Но когда Лейле исполнилось тринадцать, ее жизнь резко изменилась.

После уроков Лейла и другие девочки бежали к лотку, за которым мужчина из их деревни продавал воду. Сотни девочек, одетых в черные платья, шаровары и белые шали, выбегали из дверей, крича и смеясь, стараясь добежать до продавца первыми. Лейла обычно опережала всех. Однажды жарким летним днем Лейла, как обычно, подбежала к продавцу воды первой.

— Дядя, продайте мне, пожалуйста, пять стаканов холодной воды со льдом.

Она тяжело дышала после бега. Продавец рассмеялся.

— Лейла, ты снова опередила остальных девочек! Я налью тебе воды бесплатно.

Лейла и ее подруги выпили воду и стали расходиться по домам, держа книги над головой, чтобы защититься от палящего солнца. Около трех часов дня Лейла, подойдя к своему дому, попрощалась с подругами. Куры тихо сидели в клетках, собака выбежала ей навстречу, радостно лая. Лейла погладила ее и поздоровалась с ней. Мать Лейлы вышла из дома, улыбаясь, и поцеловала дочку в лоб. Лейла была рада видеть мать, но удивилась такому приветствию. Она спросила маму, неужели та так соскучилась по ней?

Мать положила конфету ей в рот.

— Время пришло. Ты уже выросла, и тебя ждет новая жизнь.

Лейла поняла, что имела в виду мать: члены другой семьи пришли к ним в дом просить ее руки, и родители Лейлы согласились отдать дочь замуж. Она забежала в дом, потому что ей было всего тринадцать и она очень смутилась. Многие девушки выходили замуж в ее возрасте. Лейла была не против свадьбы, она понимала, что их семья бедна, и знала, что родители жениха дадут много денег ее отцу. Но она также знала, что за это ей придется поплатиться своей свободой — ей больше не разрешат ходить в школу. Лейла попросила мать договориться с родителями жениха, чтобы они позволили ей посещать школу после свадьбы. Образованность дочери не волновала ее мать, она боялась, что помолвка не сладится, если ставить условия родителям жениха. У Лейлы не было выбора — ей пришлось бросить школу.

Ее жених служил в армии. Его родные хотели как можно скорее сыграть свадьбу, и родители Лейлы согласились. Семья жениха жила в той же деревне.

После свадьбы Лейла стала жить в доме родителей мужа. Ее муж был добрым и заботливым, и Лейлу устраивала такая жизнь. Он никогда не кричал на нее и был очень ласковым, и вскоре Лейла полюбила его. Когда ей исполнилось четырнадцать, у них родился первый ребенок. Ее муж почти все время был на службе, он бывал дома только один или два раза в месяц. Жизнь Лейлы сводилась к ожиданию любимого. Каждый раз, когда он возвращался домой целым и невредимым, она благодарила за это Бога. Шла война, и многие солдаты не возвращались домой.

Во время гражданской войны между коммунистами и повстанцами семьи часто теряли отцов, мужей и сыновей. Однажды моя мать решила сосчитать, сколько женщин нашей семьи потеряли мужей на войне. У нас было шесть родственниц, мужья которых погибли в стычках с повстанцами. Один из двоюродных братьев моей матери, который служил в армии, погиб в бою на востоке Афганистана. Мой двоюродный брат Абдул Карим был убит под Кандагаром. Он был офицером во времена Советского Союза. Я помню, как моя тетя плакала на его похоронах. Все родственники собрались в доме дяди в Кабуле. Тетя била себя по лицу и звала сына по имени. Тогда мне было всего девять лет, я до конца не понимала происходящего, и думала, что лучше бы умер старший сын тети, почему-то считая, что тогда она бы так не расстраивалась. Конечно же, я была не права.

Я помню, как однажды увидела афганскую женщину, оплакивавшую двоих сыновей, погибших на войне. Она причитала:

— Революция, пусть твой дом сгорит! Ты не обошла ни одну семью. Все горюют, потеряв молодых и красивых мужчин. Они умерли ради тебя. Революция, пусть Аллах сожжет тебя!

По данным ООН, в Афганистане проживает более полутора миллионов вдов, потерявших мужей на войне, и более пятидесяти тысяч из них живет в Кабуле. Конечно, эти цифры очень приблизительны. Никто не знает точного числа. Вдовами становились и в войну моджахедов с СССР и в войну моджахедов с талибами.

Тяжело потерять на войне любимого сына или мужа, но для молодых женщин, мужья которых погибли, судьба приготовила еще один удар. В афганском обществе вдовам запрещается разговаривать с посторонними, носить новую одежду и использовать косметику. Вдова должна блюсти свою честь — носить одежду черного цвета, не расчесываться и вообще не следить за собой.

В первый год моей работы над программой я получила от вдов много историй, и каждая из них могла бы занять целую передачу. Они рассказывали мне о своих надеждах и страхах, связанных с повторным замужеством, о финансовых трудностях, с которыми им приходится сталкиваться, о том, как они переживают за своих детей. Каждая история разбивала мне сердце. Иногда было невозможно отобрать материал для эфира, потому что все истории казались мне важными и достойными того, чтобы их услышали. Я чувствовала, что между строк эти женщины умоляют меня рассказать миру о них.

Во время одного из визитов в Кабул я организовала встречу с двумя вдовами, мужья которых погибли во время войны. Это были женщины среднего возраста, плотно закутанные в шали. Я попросила их рассказать о том, каково это — потерять мужа на войне.

Они обе начали плакать. И я тоже заплакала. Моего коллегу, который записывал интервью, тронули наши слезы. Мне было неловко, что мои вопросы расстроили их. Их слезы, порванные и грязные шали лучше всяких слов говорили о жизни этих женщин. Наконец одна из них посмотрела на меня.

— Зари, дорогая, я хочу поблагодарить тебя за этот вопрос.

Я сказала, что им не нужно меня благодарить, ведь людей всегда интересует, что чувствуют другие.

— Да, ты права. Это обычный вопрос, но знаешь ли ты, почему мы плачем? За все эти годы никто не спросил, как нам живется, — заговорила вторая женщина. — Я овдовела десять лет тому назад, и за все это время никто, даже члены моей семьи, не спросили меня, что я чувствую.

Мне хотелось обнять их, но они сидели на другом конце стола, и я продолжила интервью.

— Слушатели «Афганского женского часа» хотят знать, что вы чувствуете. Пожалуйста, расскажите нам о своей жизни.

— Я могу рассказать об этом одним предложением, — отозвалась одна из женщин, едва сдерживая слезы. — Афганская женщина — все равно что кастрюля без крышки. Люди бросают в кастрюлю все, что им вздумается, но не закрывают ее крышкой. Они сплетничают, говорят плохо о вдове, они обращаются с ней ужасно, но когда она просит о помощи, ее никто не слышит. Вдова совершенно беспомощна и не в силах изменить свою судьбу.