Ян-Филипп Зендкер - Сердце, живущее в согласии
– Видно будет.
Мне стало досадно.
– Неужели тебе ни разу не хотелось приехать в Нью-Йорк, посмотреть, как я живу?
– Конечно хотелось. – Он помолчал. – Но туда слишком долго и утомительно ехать.
Когда мы вернулись на свои места, У Ба снова задремал. Я смотрела на него, и меня переполняла нежность.
Я могла по пальцам пересчитать тех, с кем мне было хорошо и спокойно. У Ба незнакомы корысть и скрытые умыслы. А если врачи найдут у него серьезное заболевание? До сих пор я гнала от себя подобные вопросы, а сейчас по-настоящему испугалась за жизнь брата. Мысль о том, что я могу его потерять, была невыносимой.
Глава 2
Такси не понадобилось. Главная городская больница Мандалая обнаружилась в нескольких кварталах от вокзала. Уличный торговец бетелем показал дорогу. Я надела свой рюкзак и повесила на плечо рюкзак У Ба, – к моему удивлению, брат не стал возражать.
Дворик перед больницей больше напоминал рынок. На лотках торговали бананами, ананасами, кокосовыми орехами и манго. Здесь же можно было купить напитки, журналы и книги. Пешеходы стояли и читали при свете лампочек без колпаков. Рядом ожидали пассажиров велорикши и водители такси. Ко мне подошел молодой человек со свежими гирляндами из цветков жасмина на руке. Он улыбнулся и подал мне гирлянду, я вдохнула жасминовый аромат.
– Нравится запах? – спросил У Ба.
– Очень.
Я полезла за деньгами, но торговец снова улыбнулся и исчез в толпе.
На другой стороне улицы было кафе, под открытым небом стояла дюжина складных столов и пластиковых стульев. Повара на мангале готовили карри, мясо, грибы и прочие деликатесы.
У Ба задержался возле столика, где несколько мужчин играли в подобие шахмат – на нарисованной на куске картона доске и с разноцветными пробками от пластиковых бутылок вместо фигур. Тело одного игрока было густо покрыто татуировкой: руки, ноги и даже шея.
– Это зачем? – шепотом спросила я У Ба. – Для красоты?
– Татуировка охраняет его от злых духов.
Мы пошли в больницу и, миновав тамбур, очутились в большом помещении, напоминающем одновременно и приемные покои и зал ожидания. Войдя туда, я сразу усомнилась в своей затее, больница не вызывала у меня доверия. Ее воздух был влажным и спертым, запахи даже близко не напоминали больничные. Под потолком лениво вращались лопасти двух вентиляторов. Раздражающе-ярко светили неоновые трубки. Люди сидели плотно, иногда по два человека на стуле. Кто-то стоял, прислонившись к стене, кто-то сидел на плитках пола или лежал на собственных подстилках и одеялах. Женщины держали на руках грудных детей, один тихо хныкал. Нас провожали равнодушными взглядами, большинству было не до чужих проблем. Чувствовалось, они сидят здесь давно. Как давно – об этом я старалась не думать.
Но, посмотрев на брата, я поняла, что не напрасно привела его в больницу. У Ба действительно был болен. Войдя, он прислонился к колонне и уже не делал вида, что просто решил передохнуть. Я отправилась на поиски врача, осторожно обходя, а то и перешагивая через лежащих. Одной женщине я наступила на ногу, и она тихо застонала. Я принялась извиняться, боясь, что усилила боль несчастной. Заметив медсестру, бросилась к ней. Та внимательно меня выслушала, улыбнулась, кивнула и молча куда-то ушла. Похоже, она совсем не понимала английского.
Через несколько минут ко мне вышел молодой доктор и пригласил в кабинет. Я махнула У Ба, брат с неохотой двинулся следом. В кабинете он сел на стул у самой двери, словно пришел со мной за компанию.
– Чем могу вам помочь? – на удивительно хорошем английском спросил врач.
– У моего брата сильный кашель, с каждым днем ему все хуже. Во время приступов он задыхается.
Врач недоверчиво взглянул на У Ба.
– Ваш брат – бирманец или иностранец?
– Бирманец. А какое это имеет значение? – Я начинала раздражаться.
– Наша больница переполнена. Думаю, вы и сами это видели. – Он сделал краткую паузу. Наверное, хотел убедиться, что я поняла его слова. – В экстренных случаях предпочтение отдается иностранцам. Вы могли бы прийти через несколько дней?
– Через несколько дней? – ошеломленно повторила я.
– Да. Сегодня, завтра и, пожалуй, послезавтра у нас очень плотный график приемов. Мне очень жаль. – Последние слова он сопроводил улыбкой, но даже я понимала, чтó это за улыбка.
– Джулия, идем, – оживился У Ба.
– Нет, – властным тоном ответила я. – Доктор, мы не можем столько ждать. Мой брат болен. Ему день ото дня становится хуже. Ему необходима помощь.
Доктор продолжал улыбаться, но теперь я не знала, какие чувства он пытается спрятать.
– Вы видели, сколько людей в приемной? Они все тоже нуждаются в помощи.
Новая пауза и все те же слова: «Очень жаль».
Я достала две стодолларовые купюры и положила на стол.
Врач долго смотрел на деньги, потом – на нас с братом. Грустно улыбнулся, У Ба вздыхал за спиной.
Помешкав еще немного, врач встал, убрал деньги и подошел к двери:
– Идемте со мной.
Мы вышли в коридор, который тоже был запружен больными. У Ба брел, не поднимая головы. Врач привел нас в кабинет, где другие доктора осматривали четверых пациентов. Он попросил У Ба сесть, снять рубашку и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Брат не возражал. Врач послушал его дыхание, потом зачем-то потрогал голову У Ба, надавил на грудь, заглянул в уши и задумался, наморщив лоб. У Ба не поднимал на меня глаз.
– У вас болит грудь, когда вы глубоко дышите? – спросил он по-английски.
– Нет, – тихо ответил брат.
– А в области подмышек?
– Нет.
– Во время приступов кашля выделяется слизь?
– Иногда.
– Много?
– По-разному. Когда больше, когда меньше.
– С кровью?
У Ба молча покачал головой.
– Вы уверены? – спросил врач, повернувшись ко мне.
Я пожала плечами.
– Подозреваю, что у вашего брата сильный бронхит. Надо сделать рентген легких.
Рентгеновский аппарат был реликтом времен английского колониального владычества.
Потом мы с У Ба молча сидели и ждали результат. Где-то через час снова появился врач, держа в руках снимки.
– Мои подозрения подтвердились, это действительно сильный бронхит. Вдобавок рентген обнаружил в одном легком узелок. Возможно, он возник из-за инфекции.
– Узелок? – переспросила я, холодея от страха.
– Точнее, круглое затемнение.
– И что это значит?
– Много чего, – уклончиво ответил врач.
– Например?
– Затемнение может указывать на острую форму туберкулеза, но в данном случае я сомневаюсь. Возможно, это след давнего, залеченного туберкулеза или другой болезни. Тогда опасности нет. Или же… – Врач замолчал и поджал губы.
– Что?
– Или же это симптом более серьезного заболевания.
– Какого именно?
– Их несколько.
– Назовите.
Ну и врач! Каждое слово приходилось из него вытаскивать, будто речь шла о секретных материалах.
– В худшем случае – рак легкого.
Его слова были как удар в живот, у меня перехватило дыхание.
– Существуют тесты, позволяющие выявить злокачественную опухоль, – быстро добавил врач. – Но здесь вы их не сделаете ни за какие деньги.
– А где же тогда?
– В вашей стране.
– Их что, не делают даже в Рангуне?
– Нет. Возможно, вам помогут в каком-нибудь военном госпитале, но утверждать не возьмусь. Так просто туда не попасть. Кто-нибудь из родственников вашего брата служит в армии? Я имею в виду высшие чины. Генералов.
Я покачала головой и уже не знала, о чем говорить дальше. У Ба сидел рядом и, конечно же, понимал наш разговор с врачом. Я пыталась заглянуть ему в глаза, но брат смотрел в пол.
– И что нам теперь делать? – растерянно спросила я.
– Ждать.
– Чего?
Вопросы врачу не нравились. Он тоже избегал моего взгляда, переминался с ноги на ногу и потирал левую руку, в которой держал снимки, большим пальцем правой.
– Дальнейших симптомов.
– Какими они могут быть?
– Я дам вам таблетки. Это антибиотики. Если у вашего брата всего лишь бронхит, через несколько дней ему станет лучше.
– А если нет?
– Тогда очень скоро в слизи появится кровь, а также боль в груди и подмышках.
– А потом?
Врач поднял голову. Наши глаза встретились, от его улыбки не осталось и следа.
– А потом? – тихо повторила я.
Он не ответил.
Выйдя из больницы, мы взяли такси. У Ба попросил водителя отвезти нас в ближайший отель. Вечер был душным, кондиционер в машине не работал. Мы ехали по разбитому асфальту, подскакивая на ухабах. Водитель следил за нами в зеркало заднего обзора и улыбался. Улицы были полны народу, люди прогуливались или сидели в многочисленных ресторанчиках.
