Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова
В результате стараний вдумчивых профессионалов вырисовалась следующая картина. Заведующий отделением Панкратов, прельщенный, по-видимому, довольно крупным гонораром, предложенным ему родственниками или сообщниками кавказца из бандитской группы, взялся оперировать темную, в законодательном смысле, личность. Чем и спровоцировал бандитские разборки в самой клинике. Оперированный бандит бесследно исчез вместе с опекавшей его бандой. И черт бы с ним! Но что интересно – исчез столь же загадочно из реанимации полуживой бомж! Впрочем, и к лучшему.
Сам же Панкратов с доктором Антошкиным П.П. оказались заложниками бандитов, планировавших, по всей очевидности, серию террористических акций в больницах и нуждавшихся в медицинской помощи залегшим в подполье террористам. Как известно, зачастую бандитам с тяжкими ранениями удавалось скрыться от правоохранительных органов. Похищенные, действуя крайне отчаянно, но не осторожно, сумели обезвредить бандитов. Никого, кроме потерявшего сознание Панкратова и помогавшего ему Антошкина, обнаружить не удалось. Машина числилась в розыске, и никаких зацепок бесследно улизнувшие бандиты следствию не оставили.
– Я ж тоже в результате аварии немного отключился, – объяснял Петр Панкратову. – Пришел в себя – менты кругом мигалами светят, а этих черных как черт слизнул!
– Профессионалы, – буркнул Панкратов, все колебавшийся, рассказать ли Виктору и Петру подноготную этой истории. Но останавливала не боязнь прослыть слегка сдвинувшимся по фазе, а втянуть друзей в опасное дело. Чрезвычайно опасное, в этом он уже не сомневался.
...Едва придя в себя после жутких событий и потери пальца, Панкратов пробрался к комнате сестры хозяйки, в которой тогда ночью воздействовал на него какой-то гадостью бородатый старик. Связка ключей качалась в замке. Значит, вышла Мария Гавриловна, шумная хлопотунья, гроза санитарок и медсестер. Панкратов осторожно вошел, напоминая повадками не столько заведующего отделением, сколько мелкого воришку.
В комнате появились штабеля коробок с надписью: «Жидкость для мытья туалетов „Сапфир“, и запах от них шел такой, что у Панкратова стиснуло виски. Воровски подойдя к столу, он приоткрыл крышку чернильницы, ни минуты не веря в то, что найдет там перстень. Но перстень лежал в хлопьях засохших чернил, окрашивавших овальный камень в лиловый цвет.
Взяв кольцо, Панкратов уставился на него во все глаза, но заметил лишь, что камень бледно-голубой, а по темному металлу высечены какие-то знаки.
– Рада вас видеть, Андрей Викторович! На ловца и зверь бежит! – вошла в комнату, загрузив ее до отказа своим необъятным дрожащим телом, Мария Гавриловна. – Вот, взгляните квитанции! Аминазин в ампулах дали венгерский, а я запрашивала Германию! – она прихлопнула ладонью лежавшие на столе бумаги.
Глупо улыбаясь и пряча руки, как пятилетний шалун, Панкратов протиснулся между коробками с жидкостью «Сапфир» и туго стянутым несчастными пуговицами халатом Марьи Гавриловны.
– Не сапфир, а алмаз! – сообщил он ей доверительно и выскользнул за дверь.
– Бедный, похоже, и вправду слегка того... – проводила сестра-хозяйка взглядом Панкратова, предвкушая свой рассказ об этом происшествии за чаем в сестринской.
Он поднимался по служебной лестнице, когда зазвонил мобильный телефон, оказавшийся в кармане халата. Мобильника у Панкратова до той минуты не было, а размышлять, откуда он взялся – некогда.
– Слушаю, – Панкратов нажал нужную кнопку с третьего раза и услышал знакомый голос:
– Постарайтесь, чтобы нас никто не слышал...
Оглядевшись, Панкратов увидел дверь с торжественной надписью «Клизменная» и нырнул в крошечную без окна комнату.
– Слушаю... – повторил он еще раз, садясь на обитую клеенкой кушетку.
– Вы нашли свою вещь. Имейте ее всегда при себе.
– Но хирурги ничего не носят на руках... не полагается, -не нашел никаких более веских аргументов против насильственного вторжения в его жизнь Панкратов.
– Придумайте что-нибудь, но никогда, даже в ванной, не разлучайтесь с перстнем. Это в ваших интересах. Заметьте, мы ведем себя вполне лояльно после вашего... фокуса.
– Вы применили насилие. Я этого не терплю! И перстень ваш выкину в Москва-реку, сегодня же!
– Зачем горячиться. «Холодный ум и чистые руки» – так у вас говорят?
– Не у нас. У чекистов! – покосился Панкратов на висящие на стене кружки Эсмарха, напоминавшие ему всегда о подвалах Лубянки. – У нас руки грязные, а мысли чистые!
– Философский диспут перенесем до лучших времен и более подходящей обстановки. Твердо запомните одно – без перстня нам будет трудно спасти вас.
– Интересно, от кого же, если не от вас?
– У вас отвратительный характер, доктор, и вы вспыльчивы как мальчишка. Запомните – вы играете на нашей стороне, вы нужны нам. А те, кто играет против нас, могут пойти на многое, чтобы убрать вас из дела. Подумайте о жене, сыне. И поймите – идет серьезная игра, а не КВН. Это очень даже печально.
Связь прервалась, и Панкратов осторожно сунул телефон в нагрудный карман.
«Печально, – с этим трудно не согласиться. – А с остальным...»
Вот поэтому он решил не посвящать друзей в подробности «восточного эксцесса», как он окрестил эту историю про себя.
Он рассказал лишь Петру, что своими, правда, замутненными жаром глазами видел белых «санитаров», пытавшихся вколоть что-то, скорее всего, убийственное находящемуся в беспамятстве «бандиту». Понятно, что помощники успели бесшумно сразить их пулями. Но куда делись тела и все следы их пребывания в помещении?
– Восток дело тонкое, – повторил Петя популярную шутку. Они сидели в больничном скверике, приветствуя первый ясный, солнечный зимний день, и курили.
– Теперь и усиленного питания для бедных больных не будет, и премии санитаркам... – заскучал Панкратов.
– Да и перспективным молодым врачам тоже пособий на бедность не жди! – присвистнул Петр. – А что вообще-то будет, а, шеф?
– Шумят на высшем уровне. Мое место делят. Ну, куда я такой со всех сторон запятнанный теперь гожусь?
– Эх, зря мы с вашим клиентом в Эмираты не драпанули. Вызвали бы туда Маринку и Альбину Григорьевну... – он тревожно покосился на Панкратова, не сболтнул ли лишнего.
– В общих чертах идея не плохая. Но пришла поздно. Патриотизм заел. – Панкратов огляделся – окна корпусов горели на солнышке, парк, осеребренный инеем, сам был похож на Дворец Здравоохранения – стерильный, окутанный покоем и благолепием. – Люблю я эту хреновую клинику! Сердцем прирос.
– Но погулять по свету еще ведь не поздно?
– Поездить можно, тем более мужчине свободному, не обремененному семейством, – согласился Панкратов.
– Если вы приняли решение уехать в командировку, я вас поддерживаю. Пока здесь все уладится... Эх! – Петр отбросил окурок и потянулся во весь свой богатырский рост. – С каким свистом я бы последовал за вами, шеф! Кстати, в какую страну?
– Пока ничего не известно. Грезится мне Красное море. А не знаешь, совместные командировки не оформляют? Ну, со специалистом по профилю?
– Я... Я не могу, Андрей Викторович... – Петр опустил глаза и вдруг спохватился:
– Маринку хотите взять?
– Нет, не угадал. Опытного специалиста по женским болезням. Думаю, эта тема многородящих матерей Востока как раз волнует.
– Альбину? – Петр недоверчиво взглянул и вытащил из кармана пакет. – Что вы, шеф! В Тулу со своим самоваром! Там такие лани! Вспомните Сухова: Зульфия, Фарида, Гюльчатай... -он щелкнул кончиками пальцев и, озираясь по сторонам, посвистел. – Дружка на обед вызываю.
– Опять не догадался. Ей сулят большое повышение по работе.
– Вот, знакомьтесь, Кузьма.
У ног Петра сел, принюхиваясь к пакету, рыже-пегий дворняга с облезлым боком.
– Умный до невозможности! Я бинты Андронова прихватил и к корейскому ресторанчику отправился. Сказал мне там мужик, что подловили бесхозного пса.
– Где же разыскал?
– Ой, не спрашивайте, заплачу. Там как в тюряге десятки таких вот бедолаг решетки грызут и молящими глазами смотрят. Но не мог же я взять всех? Разложил перед клеткой андронов-ские бинты и вдруг вижу – лезет через головы братанов этот хиляк и от счастья даже повизгивает. Говорю мужикам тамошним: «Выпускайте этого!» Вывели мне его, прыгающего от радости. Решил, хозяин явился. Обнюхал меня, поджал хвост, посмотрел так презрительно за обман мой и побрел прочь. Думал, что кроме Андронова, он никому не нужен. А здесь девчонка одна из терапии, она на журналистку учится, написала всю его историю и у столовки вывесила. Многие плакали, честное слово. А теперь нас с тобой, Кузьма, здесь все любят.
– А меня? – присоединился к компании Виктор. – Вон как псина пирует. И глядите, я ему бок мазью обрабатываю, вроде шерсть пошла.
– Тебя, Витя, тоже любят. – Панкратов обнял друзей.