Иэн Макьюэн - Дитя во времени
Работая, Стивен оглядывался вокруг. К счастью, все девочки сидели по одну сторону класса, но он мог видеть лица только тех, кто был сзади, а также у своей соседки слева. Когда он изогнулся, чтобы получше рассмотреть сидевших впереди, крохотное деревянное сиденье под ним издало громкий треск. Учительница, не отрывая взгляда от книги, которую читала, угрожающе произнесла: «Кому-то не сидится спокойно!» Стивен притаился и снова занялся рисованием. Дверь в класс приоткрылась, и показалась голова того самого человека с ведром, который оглядел ряды детей, виновато улыбнулся учительнице и исчез. Слева от Стивена сидели три темноволосые девочки. Их было трудно рассмотреть, потому что они низко склонились над своими рисунками. Он опять повернулся, чтобы лучше видеть, на этот раз стараясь двигаться осторожно. Ближайшая девочка почувствовала его интерес, подняла голову и чуть приметно улыбнулась милой улыбкой, покусывая карандаш. Где-то в передних рядах произошло движение, чей-то стул передвинулся с резким скрипом. Учительница сказала, обращаясь ко всему классу:
– Не нужно ничего срисовывать у соседа. Все есть на доске.
Учительница не торопясь, с неспешной самоуверенностью, обошла ряды, останавливаясь то тут, то там, чтобы негромко высказать неодобрение или похвалу. Хотя от Стивена ее отделяли еще целых шесть или семь метров, он затылком чувствовал ее приближение. Он выровнял лежащий перед ним лист бумаги и попытался посмотреть на свой рисунок глазами учительницы. Понравится ли ей, как тщательно он изобразил колодец, с каким небрежным изяществом оставил неравные промежутки пространства между хижинами, как смело пририсовал лошадь, пасущуюся возле замка? Стивен ощутил запах духов учительницы за секунду до того, как она остановилась рядом с ним. Ее пальцы с накрашенными ногтями на мгновение коснулись зеленой лужайки посреди нарисованной им деревни, и она пошла дальше, не сказав ни слова. Стивен испытал знакомое мимолетное разочарование. Воспользовавшись тем, что учительница стояла к нему спиной, он поднялся с места, чтобы осмотреть лица девочек. Впрочем, остальные ученики тоже обрадовались паузе: по классу прокатился шорох, шепот и разговоры стали громче. Учительница остановилась у дальней стены, сосредоточившись над рисунком одного из мальчиков. Осмелев, Стивен метнулся вперед. Девочки не замечали его пристального взгляда. Класс в открытую загудел, шум стоял, как на вечеринке, но больше никто не решился встать. Некоторое время учительница делала вид, что ничего не слышит.
Но вот она выпрямилась и сурово произнесла старую, как мир, фразу:
– Разве я разрешала говорить?
В классе тут же повисло обиженное молчание. Никто не ответил. Стивен замер впереди, возле учительского стола, в последний раз всматриваясь в лица.
Учительница встретилась с ним взглядом и сказала без всякого шутливого оттенка в голосе:
– И разве я разрешала вставать с места?
Откуда-то с задней парты послышалось хихиканье. Стивен пережил несколько секунд острого удовольствия, пока шел к двери: шагнуть из фантазии в реальность, открыто бросить вызов учительскому авторитету, просто повернуться спиной и неспешно выйти из класса, будучи уверенным в своей неприкосновенности, – такой была его школьная мечта, выпестованная на протяжении множества монотонных часов сидения на уроках, и вот она сбылась теперь, тридцать лет спустя.
У двери он остановился и вежливо произнес:
– Извините, что побеспокоил, – и вышел в коридор.
Навстречу ему, громко стуча ногами по твердому полу, с нарастающей энергией приливной волны направлялся целый класс, а то и два детей, которые не решались бежать, но и не могли идти спокойно. Подпрыгивая и порываясь сорваться с места, они тянули друг друга назад, в то время как все вместе спешили вперед. На лицах детей было написано предвкушение чего-то приятного. Невидимый мужской голос рассерженно крикнул: «Шагом, я сказал шагом!» Они накатывались валом, спотыкаясь, крутясь, толкаясь, и, когда достигли Стивена, у которого были веские причины, чтобы остаться стоять посреди коридора, разделились надвое и стали огибать его, словно он был не более чем физическим препятствием, камнем, деревом, просто каким-то взрослым. Он видел ныряющие и выпрыгивающие головы различных оттенков, от темно-каштанового до бесцветного, завитки волос и мелькание лиц. Пары, теснившиеся ему навстречу, едва сознавали, что им приходится разъединить руки, чтобы обогнуть его с двух сторон. От двигающейся толпы детей поднимался приятный запах свежей выпечки. Каждый ребенок казался птицей, поющей для собственного удовольствия, потому что все говорили разом и никто никого не слушал. Хотя они проходили совсем близко, Стивен, как ни старался, не сумел разобрать ни одной членораздельной фразы в общем потоке невнятного шума. Некоторые дети, устремляясь мимо, скользили по нему взглядом человека, проходящего под аркой, лишенной особых архитектурных достоинств, а затем вокруг Стивена, поверх однообразной массы волос, замелькали яркие вспышки свежей зелени, крапчатой киновари, молочной белизны. Цвета стеклянных шариков, которыми они играют, подумал Стивен. Не забыл ли он включить шарики в число подарков, которые недавно купил? И тут, словно все прежние безумные и легковерные импульсы решили взять реванш, Стивен, едва только этот вопрос успел сложиться у него в голове, обнаружил, что смотрит в знакомые темные глаза под густой челкой. Он упал сразу на оба колена, чтобы быть с ней лицом к лицу, и мягко обнял ее за плечи, называя по имени, в то время как остальные дети окружили их плотной любопытствующей стеной, которая никак не могла ни окончательно замереть, ни замолчать.
На оставшемся свободном пятачке было душно, сыро и немного темно. Стивену показалось, что он окружен стаей разумных, любознательных животных неизвестной породы. Они вели себя дружелюбно: кто-то положил руку ему на плечо, кто-то коснулся его волос. Он слышал, как они пыхтят и переговариваются, он чувствовал их дыхание.
— Ты знаешь, кто я? Ты узнаешь меня? Ты ведь видела меня раньше?
Взгляд девочки был пристальным, она настороженно рассматривала его лицо. Зато голос у нее оказался дерзким, хотя и совсем не враждебным:
– Нет, никогда. И потом, меня зовут не Кейт, а Рут.
Стивен попытался взять ее за руку, но понял, что поторопился. Девочка сцепила ладони за спиной.
– Когда-то ты знала меня очень хорошо, – тихо сказал он, жалея, что они не могут остаться одни. – Но это было три года назад. Ты все забыла, но ты вспомнишь.
Она задумалась изо всех сил или притворилась, что думает, охотно подыгрывая ему.
– Вы однажды приходили к нам на ланч с большой рыжей собакой?
Стивен покачал головой. Он изучал лицо Кейт, пытаясь оценить, какой образ жизни она ведет. Он не заметил следов плохого обращения. Самым неожиданным открытием оказалась коричневая родинка, высоко сидящая на правой щеке. Ее зубы были немножко искривлены, ей нужно носить скобку, он договорится с дантистом, пока еще не поздно. Теперь многое нужно будет пересмотреть. Например, подходит ли ей эта обшарпанная школа, бывшая когда-то государственной? Учится ли она играть на гитаре, как он в свое время не раз обещал ей? Кейт глядела на него в недоумении, сунув в рот ноготь большого пальца. Присмотревшись, Стивен обнаружил, что все ее ногти обкусаны до живого мяса.
– А вы не мой дядя Пит, у которого сломана спина? – наконец спросила она.
Стивену хотелось завопить на весь коридор, чтобы слышали все дети, стоявшие вокруг: «Я твой отец, твой настоящий отец. Ты моя дочь, ты моя, я пришел, чтобы забрать тебя домой!» Но действовать надо было осторожно, ему следовало держать себя в руках. Поэтому Стивен просто тихо сказал:
– Ты забыла меня. Но это неважно.
А может быть, зря он не закричал. В дальних рядах столпившихся вокруг детей произошло движение, затем над их головами возникло круглое и сердитое взрослое лицо, заглядывавшее внутрь.
– Что тут происходит?
От подозрительности тона слова были едва слышны.
– Не уходи далеко, – по секрету шепнул Стивен. Кейт кивнула. Она всегда любила тайны. Стивен осторожно протолкался через детей к учителю, который отступил на несколько шагов. Все еще сохраняя решительный и сдержанный настрой, Стивен хотел взять учителя под локоть и отвести подальше от детей, но тот прижал руки к бокам и не желал трогаться с места.
– Вы кто, родитель или опекун? – требовательно спросил он.
Это был приземистый мускулистый человечек, который изо всех сил держал спину прямо, чтобы казаться выше.
– Вот в том-то и дело, понимаете, – начал Стивен и запнулся, услышав нотки раздраженной решимости в своем голосе. Он попытался еще раз, стараясь говорить как можно проще: – Нашу дочь украли у нас, похитили, почти три года назад. Кажется, я нашел ее. Вот эта девочка, которая называет себя Рут, и есть моя дочь. Конечно, она не узнает меня.
