Иэн Макьюэн - Дитя во времени
Машина снова тронулась, набирая ход. Стивен повернулся на своем сиденье, пытаясь увидеть девочку через заднее окно. Скакалка опять остановилась, на площадке было полно детей, трудно было различить лица. Стивен потерял Кейт из виду, а потом еще раз на мгновение увидел ее, когда она нагнулась, чтобы поднять что-то с земли.
– Остановите машину, – прошептал он, прочистил горло и сказал еще раз, громче: – Остановите машину.
Теперь они уверенно ехали со скоростью пятьдесят километров в час. Впереди горел зеленый свет, и струя прохладного воздуха, ворвавшаяся в сухую жару салона, настроила шофера на оптимистический лад.
– Ну, не все так уж плохо. Вот если ты сам себе босс. Можешь сам решать, на что ты способен.
Они уже отъехали от школы больше чем на километр.
– Да остановите же машину!
– Чего?
– Делайте, что вам говорят!
– В таком потоке?
Стивен рванул руль у него из рук, и, когда машину швырнуло влево, шоферу ничего не оставалось, как резко нажать на тормоза. На скорости около десяти километров в час они во всю длину оцарапали бок припаркованного у тротуара фургона. Сзади загудел хор возмущенных сигналов.
– Эй, послушайте, – жалобно начал шофер, но Стивен уже выскочил на мостовую и бросился бежать.
К тому времени, когда он вернулся к школе, площадка для игр опустела. Ощущение, что всего несколько минут назад здесь царила неразбериха лиц и шум голосов, делало тишину особенно глубокой, ограждавшие ее стены – особенно замкнутыми. Замешкавшаяся жара висела над асфальтом. Школа занимала несколько зданий, выстроенных в поздневикторианском стиле, с высокими окнами и вздымавшимися под разными углами крутыми кровлями. От этих построек исходили не столько звуки, сколько импульсы, извещавшие о присутствии детей в классных комнатах. Стивен неподвижно стоял у входа, напрягая все свои чувства. Само время приобрело сгущенный, запретный характер; он переживал состояние школьника, прогуливающего уроки, замирающего от собственной дерзости, взволнованного важностью своего проступка. На другом краю игровой площадки показался человек с цинковым ведром в руках, который направлялся в его сторону, поэтому Стивен решительно шагнул к двери, выкрашенной в красный цвет, и распахнул ее. У него не было определенного плана, но он не сомневался, что, если его дочь находится в этой школе, найти ее будет нетрудно. Волнение Стивена сменилось спокойной решимостью.
Он остановился возле пожарного шланга, намотанного на красный барабан, висевший на стене в начале коридора, который примерно через двадцать метров заканчивался вращающимися дверями. Обстановка была знакома Стивену со школьных лет: та же рыжая плитка на полу, стены покрыты глянцевой кремовой краской, чтобы их легче было мыть. Стивен медленно пошел по коридору. Он методически обыщет все здание, которое казалось ему не школой, а собранием потайных мест. Первая дверь, выходившая в коридор, оказалась заперта, за второй скрывался чулан уборщицы, за третьей обнаружилась бойлерная, где на перевернутом ящике были расставлены чайные чашки. Две следующие двери также были заперты, и, миновав их, Стивен оказался перед вращающейся дверью. Толкнув ее, он оглянулся через плечо и успел заметить человека с ведром, который вошел в коридор и теперь запирал на замок красную дверь. Стивен поспешил вперед.
Он оказался в хорошо освещенной приемной, от которой отходили еще два коридора, пошире и без дверей. Здесь на полках стояли цветы в горшках, а на стенах висели детские рисунки. На приоткрытой двери имелась табличка «Собеседование и плата за обучение». За дверью кто-то медленно печатал на машинке. Когда Стивен, стараясь, чтобы его не заметили, проходил мимо, он почувствовал запах кофе и сигарет и услышал, как мужской голос воскликнул: «Но тритоны не вымерли!» – на что женский успокаивающе пробормотал: «Ну, почти».
Миновав приемную, Стивен выбрал более широкий коридор, привлеченный доносившимся оттуда низким ритмичным гулом. Плитки линолеума под ногами были стерты до самого бетона, так что на полу образовалась щель, убегавшая вперед. Он остановился перед дверью, в которой имелось полукруглое окошко из армированного стекла. Заглянув через него внутрь и не увидев ничего, кроме участка деревянного пола, Стивен нажал на ручку и вошел в гимнастический зал, в дальнем конце которого тридцать детей в молчании выстроились в очередь, чтобы, подбежав к подкидной доске, перепрыгнуть через коня. На резиновом мате, поддерживая приземлявшихся учеников, стоял подтянутый пожилой мужчина; на шее у него болтались очки на серебряной цепочке. Каждый раз, когда очередной прыгун отрывался от доски, мужчина издавал отрывистое «Ап!». Он без всякого интереса взглянул на Стивена, который занял позицию у дальнего конца мата, чтобы рассмотреть детей, выполнявших прыжок.
Вскоре прыгающие лица стали казаться Стивену маленькими лунами, дисками, на которых, словно на рисунках из комикса, застыли все возможные выражения – ужас, безразличие, решимость. Перед Стивеном успела пройти половина класса, прежде чем он понял, что представляла собой идеальная форма упражнения. Предполагалось, что дети должны приземлиться на мат, плотно сомкнув ноги, не шелохнувшись, и зафиксировать такое положение на одну или две секунды, после чего бегом отправиться в конец очереди готовиться к новому прыжку. Так как ни одному из учеников это не удавалось, учитель, видимо решив довольствоваться малым, добивался, чтобы после прыжка, по инерции просеменив по мату несколько шагов, каждый ребенок застывал по стойке «смирно», на военный манер. Ни разу с губ учителя, напоминавшего инспектора манежа в цирке, не сорвалась похвала или наставление. Он произносил свои «Ап!» абсолютно ровным тоном. Не похоже было, чтобы у него в запасе имелись другие упражнения, потому что других снарядов в зале не наблюдалось. Выполнив прыжок, дети тут же бежали обратно, без единого слова или лишнего движения. Трудно было представить, что этот процесс может прерваться. Стивен вышел из зала, когда лица, на которые он смотрел, стали проходить перед ним по второму кругу. Впоследствии воспоминания о том, как он обыскивал школу, возникали в сознании Стивена не иначе как на фоне резких ударов и гулких отскоков подкидной доски и равномерных сдержанных восклицаний учителя физкультуры.
Несколько минут спустя Стивен стоял у задней стены переполненной классной комнаты, глядя на степенную учительницу, которая заканчивала рисовать на доске средневековую деревню. Рисунок изображал зеленый треугольник на перекрестке дорог, вокруг которого сгрудились примитивные хижины. Здесь же был деревенский колодец непропорционально больших размеров, а вдалеке, изображенный с особой тщательностью, виднелся феодальный замок. По классу пронесся легкий шум – дети достали цветные карандаши и принялись срисовывать с доски. Учительница махнула Стивену, чтобы он занял пустующее место в середине класса, и Стивен, примостившись за тесной партой, уже оттуда принялся разглядывать лица, склонившиеся над работой.
Учительница возникла рядом с ним и преувеличенно громко зашептала: «Я очень рада, что вы пришли поработать вместе с классом. Если вы не знаете, что делать, просто поднимите руку и спросите». Она заботливо разложила перед ним бумагу и протянула горсть цветных карандашей. Стивен принялся за свой рисунок деревни. Он припомнил, как занимался этим тридцать лет назад. Наверное, он уже в четвертый раз в своей жизни рисовал средневековую деревню и поэтому работал быстро, снабдив стоявшие в ряд хижины перспективой, которая ни разу не выходила у него прежде, а также сумел изобразить весьма похожий колодец на краю зеленого участка, размером не больше половины ближайшей хижины. Замок, до которого, по его представлениям, было не меньше полумили, заставил его повозиться, и Стивен стал рисовать медленнее, поднимая глаза к доске, чтобы удостовериться, как выглядит та или иная архитектурная деталь. Однако стремление к точности заставило его выбиться из масштаба, и рисунок наконец принял привычные примитивистские черты, свойственные всем его прошлым попыткам.
Работая, Стивен оглядывался вокруг. К счастью, все девочки сидели по одну сторону класса, но он мог видеть лица только тех, кто был сзади, а также у своей соседки слева. Когда он изогнулся, чтобы получше рассмотреть сидевших впереди, крохотное деревянное сиденье под ним издало громкий треск. Учительница, не отрывая взгляда от книги, которую читала, угрожающе произнесла: «Кому-то не сидится спокойно!» Стивен притаился и снова занялся рисованием. Дверь в класс приоткрылась, и показалась голова того самого человека с ведром, который оглядел ряды детей, виновато улыбнулся учительнице и исчез. Слева от Стивена сидели три темноволосые девочки. Их было трудно рассмотреть, потому что они низко склонились над своими рисунками. Он опять повернулся, чтобы лучше видеть, на этот раз стараясь двигаться осторожно. Ближайшая девочка почувствовала его интерес, подняла голову и чуть приметно улыбнулась милой улыбкой, покусывая карандаш. Где-то в передних рядах произошло движение, чей-то стул передвинулся с резким скрипом. Учительница сказала, обращаясь ко всему классу:
