Иосиф Гольман - Счастье бывает разным
Черт, это был явный наезд. Ехидная улыбка на губах Ли Джу не оставляла никаких сомнений. Да еще сколько вложено смыслов! И все обидные. Хоть про Чистова, хоть про Басаргина.
«Господи! Вовка же спит с этой ветеринаршей!» — теперь у Екатерины Степановны не оставалось никаких сомнений. Теоретически она, конечно, понимала, что бывший муж после их развода не станет вести монашескую жизнь. Но видеть это было ей явно не по душе.
А Басаргин наконец, убедившись в бесперспективности общения с Наташей или, что более вероятно, просто отложив на время ее завоевание, соизволил перекинуться парой фраз с Воскобойниковой.
— Что не звонишь? — спросил он, не смущаясь присутствием Чистова и Ли Джу.
— Да как-то повода нет, — честно, хоть и не очень вежливо ответила Катя.
— Так позвони без повода, — улыбнулся он. — Или после повышения недосуг?
— Вот именно — недосуг, — улыбнулась Воскобойникова. — Третий уровень.
Поняли только они двое.
Третий уровень внимания — вот важность обсуждаемой проблемы.
Несколько месяцев назад — был первый.
А много лет назад — наверное, вообще нулевой.
По крайней мере, для нее.
Удивительно, но вместо раздражения или желания жестко ответить ее демарш вызвал ровно обратную реакцию: Иван оживился, даже глаза помолодели. И посмотрел на Воскобойникову чуть ли не с прежним интересом.
А в общем, ничего удивительного, вдруг поняла Катя. Завоеватель теряет интерес к завоеванному только до тех пор, пока добычу не начинают отнимать. Как ребенок, который не играет постылой игрушкой, пока за нее не схватится другой малыш.
Странно, но именно сейчас, в этой дурацкой столовке на природе, рядом с неудавшимся новым мужем и так изменившимся старым, она вдруг поняла, что ее роман с Басаргиным — или потом, в дальнейшем, с кем-то еще — не будет иметь продолжения.
Именно так: роман без продолжения.
20
«А что же тогда было в предыдущие двадцать лет?» — всерьез задумалась Катя.
Ответ пришел сам собой.
С Чистовым продолжение точно было. Но, как ей казалось, — без романа.
Впрочем, насчет Чистова надо еще подумать.
Она с давних времен привыкла считать его чем-то неотъемлемым от ее жизни, но — не главным. И не определяющим. Однако, когда она этого лишилась, ей именно этого и стало не хватать.
К сожалению, все сказанное не значит, что она любит Чистова. А что же значит?
Над этим и следовало подумать.
А пока нужно ехать обратно в Москву, путь неблизкий.
— Похоже, надо собираться, — вслух сказала Воскобойникова.
— Куда ты торопишься, мамуль? — расстроился Вадим.
Чистов-старший расстроился тоже, но — молча. Зато Ли Джу вежливо поддержала Екатерину Степановну:
— Да, без мигалки быстро не доедете, машин много.
Прямо жало вместо языка.
У Воскобойниковой сразу пропало желание уезжать.
— Может, действительно останешься? — тихо спросил Чистов. — Я тогда тоже никуда больше не поеду. И вообще отвезу тебя в одно место, тут неподалеку. Ты вряд ли такое видела. Завтра ведь выходной.
А что, это — мысль. Назавтра действительно был выходной. Опять же — назло Марине было бы неплохо остаться.
В итоге водитель поехал в Москву один.
Вскоре — неожиданно для Воскобойниковой, но никак не задев ее этим, — уехали вдвоем Басаргин и Ли Джу.
Остались Береславский с женой, Вадик и они с Чистовым. И еще этот чертов Фунтик, которого она теперь, вспоминая слова ветеринарши, реально побаивалась.
Откуда-то появились здоровенные спелые арбузы. Это не шашлык, такой еды Воскобойникова не боялась и с удовольствием села за стол с сыном, Натальей и бывшим мужем. Что касается Ефима Аркадьевича, то он из-за стола так и не вылезал, разве что инструмент сменил: шампур на большую ложку, с помощью которой ловко и стремительно управлялся со своими арбузными ломтями.
Доев третий или четвертый ломоть, отвалился на спинку стула и с неприкрытой печалью в голосе сказал:
— Все. Больше не лезет.
— А если попрыгать? — лукаво спросил Чистов-младший.
Чистов-старший укоризненно посмотрел на сына, а профессор показал ему кулак и прыгать не стал. Просто положил на свою тарелку еще кусок.
Потом пришла с пляжа Томка, и компания оказалась в полном составе. Солнце неспешно катилось к горизонту, жара сменилась приятным теплом, еще более комфортным из-за легкого прохладного ветерка, неуловимо пахнущего сеном и ягодами.
— Ну что, Ефим Аркадьевич, не ожидал такого развития своей идеи? — спросил Владимир Сергеевич.
— Не ожидал, — честно отзвался Береславский. — Хотя и предвидел, — скромно добавил он.
Профессору был предложен небольшой процент в новом деле, и он весьма эффективно его отрабатывал, на всю катушку используя свои безумные связи. Сюда уже приезжали японцы, оставив современнейшие образцы инверторов, помогающих преобразовывать механическую энергию в электрическую. С ними же было подписано соглашение о представительстве их компании в России. Соответствующие специалисты — технари и менеджеры — уже наняты, и даже состоялись первые продажи.
Все пиар-сопровождение проекта тоже оказалось в ведении Ефима Аркадьевича. Разумеется, он не сидел за столом или компьютером — не царское это дело, — но по его наводкам или звонкам нанятые молодые и энергичные ребята сделали проект хорошо узнаваемым и любимым средствами массмедиа. Да и губернатор уже дважды посещал Соловейки лично. Один раз — сам, второй — с целой делегацией иностранцев.
С губернатором Береславский знаком не был.
Зато дружил с его заместителем.
— Сколько же народу работает на проект? — спросила Екатерина Степановна.
Профессор не знал — его никогда не привлекала будничная суета и проза жизни. Зато Владимир Сергеевич ответил сразу:
— Сейчас сто восемнадцать — тут, четырнадцать — в Москве. Не считая персонала субподрядчиков. Потом будет значительно больше.
— Ничего масштаб, — одобрила Воскобойникова, сопоставив текущее состояние дела и затраченное время. — Не ожидала от тебя таких способностей.
Заслуженная похвала Чистову была, несомненна, приятна, тем более от Кати, знавшей толк в работе и, как выяснилось, не знавшей скрытых достоинств своего бывшего мужа.
Однако он счел своим долгом откорректировать:
— Мы с Вадькой занимаемся только администрированием. Все финансы — работа Марины. Земля и коммуникации — Барабаш. Пиар — уважаемый Ефим Аркадьевич. Они решают, договариваются, мы — организуем выполнение этих договоренностей.
— Да ладно, пап, не скромничай, — запротестовал Чистов-младший. — Кто приволок сюда рабочих?
Это было чистой правдой. Их с Катей однокурсник работал на высокой должности в Таджикистане. Используя его связи и знакомства Ефима Аркадьевича — куда ж без него, — было получено разрешение на временную регистрацию для двухсот постоянных работников-строителей, а еще одобрен необычный сельскохозяйственный проект. Он не имел прямого отношения к экодеревне, зато мог дать быстрые деньги и снимал вопрос сельскохозяйственного назначения земель.
Несколько крупных таджикских сельхозпроизводителей поставляли на Урал и в Западную Сибирь лук, чеснок и морковь, причем в довольно значительных количествах — десятки тысяч тонн. География делала этот бизнес излишне затратным: во-первых, большое транспортное плечо, во-вторых, приходилось пересекать две или даже три госграницы. Вот и родилась идея: привозить на лето в экодеревню несколько сотен таджикских крестьян, выращивать за сезон заказанные и частично предоплаченные продукты, после чего отправлять их покупателю кратчайшим путем, минуя всякие таможни.
На зиму таджики спокойно уезжали домой.
В первый же год задумку стали претворять в жизнь, правда, пока лишь с полусотней работников и всего с несколькими гектарами угодий на краю владений.
Только закончили деловую беседу, как завязалась еще одна — тоже про бизнес, впрочем, куда более неожиданный.
Началось с капитанской фуражки Ефима Аркадьевича. Чистов-младший предложил профессору — раз он такой морской волк — пойти покататься на байдарках. Тот лениво отказался, объяснив, что ему, будущему адмиралу, не с руки плавать на таких примитивных плавсредствах. А с руки — ходить на кораблях. Причем — боевых. И, разумеется, под его, Береславского, флагом.
Адмиральским.
Вадика волновало все, связанное с морем. Он потребовал подробностей. Рассказы отца про этого человека, а также уже появившийся собственный опыт общения заставляли Чистова-младшего относиться к идеям профессора с вниманием, даже если выглядели они на первый взгляд… ну, как бы не очень реалистично.
Здесь же идея выглядела вообще фантастически.
