Дора Карельштейн - Дурочка
Как легко и удобно жить людям, которым с детства внушили, что они лучше всех и что все им должны и обязаны.
И живёт себе такой счастливец, нечего собой не представляющий, но очень спокойно и без сомнений потребляющий.
За два года жизни в Ленинграде, награждённая любовью, я как-то распрямилась и не чувствовала себя хуже других.
Но всё же очень боялась знакомства с таинственными родителями, потому что, конечно же, считала себя не парой их сыночку, хотя видит Бог, судя по фотографиям, я тогда совсем не плохо выглядела.
Не знаю, возможно, видеотелефон сильно искажает, но моя дорогая свекровь не увидела во мне ничего, кроме носа.
Не утруждая себя вопросами такта, или хотя бы снисходительности, она не нашла для меня других слов, кроме неблагозвучного украинского слова кирпатая, что означает курносая.
Когда её единственный сын сказал ей:
– знакомься, мама, это моя невеста.
Лейка задала глубокомысленный вопрос:
– почему она такая кирпатая?
Не стоит распространяться о моих при этом чувствах, здесь, как говорится, комментарии излишни.
Моим родным не было нужды знакомиться с осчастливившим меня товарищем.
Романтическая история моего поступления в столичный ВУЗ на почве любви рассматривалась в Черновцах как красивая легенда.
Когда поступило волнующее сообщение о предстоящей свадьбе, моя мама и Броня собрались в Ленинград.
Из родственников поехала только сестра Пинчика, который в это время учился в Риге в стоматологическом институте.
Но так как мы были самые неимущие из всех родственников, то наиболее состоятельные из них «скинулись» и выделили, сколько смогли денег.
Таким образом, мама приехала, имея……целых двести рублей, что по тем временам ещё что-то представляло.
Приехали материально обеспеченные родители жениха, которые ограничились тем, что купили селёдку и несколько бутылок вина, предоставив всем остальным заниматься моей маме.
Они сказали, что пока не подобрали мне подарка, но со временем я его получу.
Увы, это время так и не наступило.
Свадьбу решено было делать у Лейкиной старинной подруги Зиночки, имевшей хорошую квартиру в Ленинграде, которую она без колебаний предоставила в наше распоряжение.
Лейка и Зиночка – обе были из Вижницы, небольшого еврейского городка на Украине.
История Зиночкиной жизни трагична, хотя начиналось всё хорошо.
У неё был муж, сын, упомянутая квартира и счастье.
Потом случилась беда, муж, которого она любила, изнасиловал женщину и отбыл в тюрьму на десять лет.
Зиночка не смогла простить ему такого, отказалась от него, посвятила свою жизнь воспитанию десятилетнего сына и пыталась найти в этом радость и утешение.
Но жизнь иногда преподносит странные шуточки.
Когда Зиночкиному сыну исполнилось восемнадцать лет, он повторил «подвиг» отца, за что тоже получил свои десять лет тюрьмы.
Увы, другого утешения у Зиночки не было, поэтому от сына она отказаться не смогла и продолжала посвящать себя ему.
Писала в тюрьму письма, посылала посылки, ездила на свидания.
Не опустилась, не упала духом. Была симпатичной, доброй, приветливой женщиной.
Пустила к себе в дом тихого незатейливого пожилого человека на ролях не столько мужа, сколько живого существа, чтобы не быть одной, и ждала возвращения сына.
Много позже мы узнали из писем, что сын вернулся из тюрьмы совсем непутёвым и окончательно отравил Зиночкину старость.
А жаль, Зиночка была очень хорошим человеком и заслуживала лучшего. Но если бы в жизни было как в лотерее, то иногда, случайно могли бы выигрывать и лучшие.
Однако в отличие от лотереи, в жизни существует объективная закономерность, в силу которой лучшее достаётся худшим, умеющим вырывать себе всё, бесцеремонно работая локтями, и уча окружающих быть скромными и проявлять благородство.
Если поразмыслить, то нетрудно заметить, что ДОБРОДЕТЕЛЬ придумали подлецы для наивных чистюль, чтобы шагая по ним добывать себе блага в этой жизни, обещая наивным рай в той жизни.
Но что делать, об этом нельзя говорить, а тем более писать.
Наивные могут прозреть и захотеть блага сейчас, раздвинув границы дозволенного, где же тогда взять послушных, создающих блага для не ведающих внутренних запретов и барьеров.
(Но это так – отвлечение, тихое потявкивание беззубой овцы).
Итак, свадьба.
Родители жениха, приехавшие накануне, отдыхали, гуляли и не утруждали себя вопросами, связанными со свадьбой.
Моя мама тихо делала всё необходимое и приготовила вкусные блюда, Зиночка, как могла помогала ей.
Жених с невестой закупили на деньги, привезённые моей мамой, продукты и вино.
Так как считалось, что мы не делаем свадьбы, а просто небольшой ужин после Загса, то интеллигентные девочки из моей новой группы поздравили меня в Загсе и не пошли ужинать, так как не хотели обременять, но подарили прекрасную хрустальную вазу, которую мне через много лет пришлось продать, чтобы купить себе зимнее пальто.
(С норковым воротником!)
Моя незабвенная сибирская подруга Дора Исааковна Тимофеева тоже пришла в ЗАГС, поздравила, подарила набор серебряных ложечек и тоже скромно удалилась, чтобы не обременять.
Виталий же, объявил в своей группе, что будет свадьба. Все захотели прийти и спросили что подарить деньги или подарки.
Летающая и счастливая Я никак не сочеталась с деньгами и, естественно предпочла подарки.
Его сокурсники заказали любимые вина и закуски, но придя на свадьбу в полном составе, почему-то все оказались без подарков.
Причину не знаю. Возможно, собрали деньги и на кого-то понадеялись, да напрасно, возможно что-то другое, но ни земных денег в конвертике, ни подарков не поступило.
Правда была подарена кукла с соответствующими намёками.
Намёки, кстати, оправдались очень скоро, но тоже не в лучшем виде.
Сама свадьба и официальная роспись во Дворце Бракосочетания не оставила абсолютно никаких волнующих впечатлений.
Ненужная суета!
Моя мамочка держалась молодцом, скромно и незаметно обеспечив всех всем.
Лейка во Дворце прослезилась, видимо похоронив, светлую мечту о прекрасной партии для единственного сына.
Вот так наметилась с самого начала банальная история с банальными противоречиями.
Я и Виталий после ужина – свадьбы отправились с куклой на руках к нему в общежитие, так как Костя в качестве свадебного подарка галантно уступил нам комнату с нашей родной железной односпальной коечкой, где мы неплохо проводили время и до официального на то разрешения.
Участие красавца – «деда» в свадебных воспоминаниях сводятся к тому, что утром, он с солдатским юмором и казарменной ухмылочкой, не без зависти и почти облизываясь, поинтересовался:
– Ну, как?
Я не без труда удержалась от желания изобразить такую же улыбочку и скромно ответить, что также хорошо, как последние два года.
Но пора было научиться держать свои мысли при себе, хотя это полезно только для сомнительных приличий и вредно для здоровья.
Кроме того, я могла себе представить жеребячий восторг деда и возмущённое кудахтанье скромницы-мамочки, позволь я себе «приоткрыть тайный покров глубины моего падения!»
Меня могли выкинуть из новой семьи, как совсем недавно выкинули из старой группы!
Так всегда: в угоду «высшему свету» приходится говорить совсем не то, что думаешь и скрывать свою «личину» дурочки, прикидываясь умницей!
Стоит чуть-чуть потерять бдительность и «высунуться» – тут же выкидывают, не забывая дать под зад коленом.
Теперь, пожалуй, самое время несколькими штрихами дать контурный портрет главы семейства, в которое влетела осчастливленная канарейка (хотя верней было бы сказать сентиментальная гусыня, но себя-то жаль обижать!)
Деда я по-своему любила и тоже бы не хотела обижать, но истина дороже и веселей.
Дед родился в Одессе, откуда вышло немало юмористов, хотя и жлобов.
Дед был одесским жлобом, но, увы, без юмора.
Его мать славилась в Одессе своей красотой.
Отец деда – её муж, видимо, был с юмором, поэтому он решил, что лучшее средство от ревности, имея жену-красавицу, это держать её в постоянном состоянии беременности, и прекрасно справлялся с этой задачей.
Результатом этих стараний явилась плеяда наследников, из которых было несколько красавцев и несколько некрасивых экземпляров. Наш «Дед» был из команды красавцев, а упоминавшийся уже, его черновицкий брат Натан, наоборот был из некрасивых (каждому своё, как повезёт).
Согласно семейной истории, мне кое-что известно о двух сёстрах «деда» из которых, опять же, одна была красивая, а вторая – нет.
Некрасивая, тётя Рая была хорошим врачом и вырастила сына, ставшего в последствии известным преуспевающим физиком.
Красивая сестра «деда», тётя Фаня была известна в семье тем, что всю жизнь не хотела работать, но при этом хотела иметь всё самое лучшее и в неограниченных количествах.
