Катерина Гейтс - Последняя игра
Я уже была в полусне, он укрыл меня одеялом, выбросил лед, отключил свет и сам прилег на бесшумной раскладушке. Я проснулась уже после обеда от головной боли, встала и пошла в ванную, холодная вода помогла мне взбодриться. Я проверила мобильный, дядюшка Ян оставил мне несколько десятков голосовых сообщений.
Дима очень тихо вошел в комнату, у него в руках был пакет. Он аккуратно поставил на тумбочку термос и чашки, и коробочку, видимо, с моим завтраком.
– Кира, доброе утро, выспалась? – спросил он.
– Привет, вроде бы да, только голова очень болит. Ты принес мне завтрак?
– Да, я вышел купить тебе завтрак – вот он. А термос мне дал твой директор.
– Игорь? – удивилась я.
– Пожилой смуглый мужчина, да, кажется, Игорь.
– А где ты его встретил?
– На стойке ресепшн, он дал мне карточку, написал на ней, что нам нужно поговорить, и мы поговорили.
– Как поговорили? Вслух?
– Кира, мне кажется, Игорь не может говорить, как ты выразилась, вслух. Мы с ним поговорили по-другому. Я говорил, а он мне писал.
– И о чем вы поговорили?
– Он спросил, кто я, почему ты не в Москве, как я тебя сюда привез? Я рассказал и про вокзал, и про безмолвное такси. Он спросил, как ты? Я ответил, что спишь уже больше 14 часов, он отошел куда-то и вернулся с этим термосом, велел дать тебе попить, когда проснешься. И мне рекомендовал тоже с тобой отведать чашку.
– А где он сейчас?
– Кира, я не знаю, – Дима развел руками. – Я вообще с ним не знаком.
– Как ты понял, что он мой директор?
– Он мне сам сообщил, что он хозяин гостиницы.
– А я хозяйка? – улыбнулась я.
– Примерно так, – улыбнулся Дима. – Давай поешь, – он бросился к термосу и налил мне в чашку горячую жидкость. Я сделала глоток, это был обычный чай с мятой.
– Чай с мятой, – удивленно сказала я.
– А что там должно было быть? Волшебное зелье?
– Не знаю, – ответила я и достала из коробочки бутерброд, откусила кусочек, – вчера он дал мне таблетку снотворного, сегодня – термос.
– Кира, – Дима положил мне руку на плечо, – тебя все очень любят: и этот странный мужчина Игорь, и твой импульсивный дядюшка – чему тут удивляться? Это нормально.
Домой мы поехали на вечернем «Сапсане», моя голова болела, от удара подбородок сверкал синевой, а губа распухла.
– Кира, может быть, стоило лететь на самолете вместе с Яном? – спросил Димка.
– Я не сяду в один самолет с этим человеком. Я так зла! Я ужасно зла! – вскрикнула я и поморщилась от боли.
В поезде мы сразу попросили лед, и я приложила его одновременно к губе и звенящей голове.
– И нужно было бы поехать в трамвпункт, – подытожил Димка.
– Не нужно, – огрызнулась я.
– Если захочешь поспать – ложись на меня, – участливо сказал он, – может, выпить хочешь?
– Ой, давай! – обрадовалась я, – а у тебя с собой что-то есть?
Он улыбнулся и протянул мне маленькую фляжку, в ней оказался весьма неплохой коньяк, я сделала залпом несколько глотков и легла к нему на колени. Он погладил меня по плечу, памятуя о том, что трогать мою голову нельзя, и я крепко заснула. Через четыре часа наш поезд прибыл на Ленинградский вокзал, Димка аккуратно разбудил меня, под руку повел к стоянке такси.
– Ты поедешь домой? Куда тебя отвезти? – тихонько спросил он.
– Отвези меня к себе, я не хочу никого видеть, – простонала я и уткнулась в его плечо носом, тут же вскрикнув от боли, убрала лицо.
Он послушно посадил меня в машину на заднее сиденье, сел рядом, и мы поехали, не знаю куда. Димка галантно подал мне руку, но я все равно споткнулась на тротуаре, перед нами был добротный высотный дом, построенный недавно, сразу видно, что квартиры в нем были дорогие.
– Где мы? – спросила я.
– Мы приехали ко мне, а ты думала, я живу на Щелковской с соседом Мишкой? – улыбнулся он.
– Нет, нет, что ты. Я так и думала, что ты живешь в хорошем районе, – я покачала головой.
Мы поздоровались с консьержкой и зашли в лифт, я прислонилась к стене и закрыла глаза, Димка обнял меня.
– Болит?
– Да нет, нормально, – отмахнулась я.
– Кирочка, если что-то не так – скажи мне об этом сразу, мы тотчас поедем в больницу, – он посмотрел на меня, – или куда скажешь, поедем. Хочешь обратно в Питер?
Я улыбнулась и покачала головой. Мы зашли в коридор, потом в прихожую, пахло чистотой и новизной. Не включая света, Димка снял с меня пальто и принялся расстегивать рубашку, я не сопротивлялась. Он поцеловал меня в щеку, в плечо, потом в шею.
– Скажи как ты хочешь: стоя, сидя, лежа – как угодно!
– Нормально, – флегматично ответила я, снимая рубашку.
Он воспрял духом, стянул с себя джемпер и потянул меня в комнату, комната оказалась на удивление большой и, как это водится в квартирах-студиях, единственной.
– Димка, мне разуться же нужно! – вспомнила я.
– Я сам тебя разую, – и он принялся снимать мои жутко неудобные кроссовки, которые, – о ужас, – я не снимала уже почти двое суток. Аккуратно поставил их рядом с кроватью, снял с себя брюки и начал расстегивать мои джинсы, я неловко дернулась.
– Что такое? Хочешь, мы их оставим? – мягко спросил он.
– Все хорошо, милый, – я погладила его по шее и привлекла к себе, – целоваться я не могу, у меня рот разбит, и, возможно, сотрясение мозга, – добавила я подумав.
– Милый? – удивился он, – у тебя были мужчины до этого?
– Разумеется, – ответила я, памятуя, что мне двадцать и последние мои отношения состояли сплошь из особ женского пола, – назвать «милым» мужчину, с которым собираешься заняться сексом это дань вежливости, ты же знаешь об этом.
– Не знал, – хмыкнул он, – что мне сделать?
– У меня болит все, сделай что-нибудь, – всхлипнула я.
Он гладил и целовал меня, минуя разбитый рот, я лишь похлопывала его руками в знак одобрения. Сам секс получился на редкость неудачным и долгим, хотя я не так уж сильна в вопросах секса с мужчинами. Я разглядывала сначала потолок, потом вещи, что стоят в комнате, затем занавески, в темноте это все казалось светло-серым и темно-серым. Жаль, на стене не было часов.
– Дима, может быть, я поеду? – тихо спросила я.
– Хочешь уехать? – он остановился. – Конечно, тебе вызвать такси?
– Я позвоню дядюшке Яну, спасибо, – я поднялась с постели и пошла в коридор за сумочкой, от Яна Евгеньевича было уже штук двадцать пропущенных, написала ему смс «забери меня…», – Дим, скажи адрес!
Я не спеша надела свои джинсы, рубашку и сапоги, Димка надел брюки и кожаную куртку на голое тело. Видимо, собрался проводить. Через пятнадцать минут Ян уже был на месте. Мы спустились в лифте, Димка обнял меня и поцеловал в макушку.
– Если что – звони! Мы с тобой друзья, не забывай об этом.
– Не забуду, – ответила я и провела пальцем по его щеке.
Мое воспоминание в тот вечер: Димка в проеме двери, прижавший палец к губам, и мой сердито сопящий дядюшка, пускающий дым внутри машины. Как только я села на сиденье, дядюшка Ян тронулся с места, не дождавшись, пока я пристегнусь. В салоне витал сизый дым, я открыла окно, Ян его закрыл, ясно, значит, нас ждет серьезный разговор. Мы проехали пару кварталов, и Ян остановился в каком-то пустынном дворе.
– Ну, дорогая, – он посмотрел мне в лицо, – что ты хочешь мне сказать?
Я пожала плечами, взгляд моего дяди говорил сам за себя, он был зол, очень зол.
– Тебе надо в больницу, – он осмотрел мой синяк и содранный подбородок, – покажи руки, – я протянула ему свои ладони, – сильно содрала ладошки? – Ян ласково погладил меня по колену.
– В мясо, – предельно ясно ответила я.
– Обижаешься?
– Нет.
– Кира, – Ян взорвался – ты пропадаешь, не отвечаешь на звонки, это нормально? Я волнуюсь за тебя!
– Извини, – кротко ответила я и поджала губы, – отвези меня домой или туда, откуда забрал, я очень устала и хочу спать.
– Мне нужно отвезти тебя в издательство.
– Хорошо, вези, – я откинулась на спинку и закрыла глаза.
Мы тронулись с места, завибрировал телефон. «Кира, все хорошо?» – написал мне Дима. Я ответила «да» и убрала мобильный в карман.
– Спасибо за игру, большой резонанс, твои фото повсюду, – я хмыкнула. – Ты могла позвонить Маше, она бы поправила твое лицо.
– Нельзя поправить разбитое лицо, Ян, оно само заживет. И можно прекратить курить? Меня и так тошнит, – капризно добавила я.
– Хорошо, – Ян потушил сигарету.
Мы подъехали к издательству, дядюшка открыл передо мной дверь и помог выйти, мы поднялись в его кабинет. Я села в большое кресло и попросила чашку чая, Ян кивнул и вышел. Я разглядывала себя в огромное зеркало. Вошел мой дядя с чайником чая, парой чашек и с пакетиком сахара специально для меня. Я налила себе чай, добавила сахар и пила его маленькими глотками, очень болел рот.
