Дженнифер Вайнер - Всем спокойной ночи
— Видимо, это было ужасным потрясением для вас, — заметила Бонни.
Я скромно кивнула, как бы намекая на то, что столь умудренная опытом натура, как я, натыкается на обескровленные тела соседей с завидной регулярностью.
— Как жаль, что я не так близко знала Китти, — произнесла я, стараясь придумать, как бы мне спросить о той открытке. — Я хочу сказать, что мы часто встречались на игровой площадке и, конечно же, я читала «Контент», видела статьи, что она писала…
Слова «статьи, что она писала» произвели на пару сильное впечатление. Бледное, изборожденное морщинами лицо Хью покраснело. Бонни беспомощно посмотрела на меня. Ее муж с неприступным видом прошествовал к машине и сунул ключ в замок зажигания с такой силой, что я удивилась, не увидев, как он выскочил из дверцы с противоположной стороны.
— Сожалею о вашей потере, — промолвила я.
Бонни покачала головой, пока ее муж перегнулся через рычаг передач и открыл ей дверцу.
— Вы не понимаете, — сказала она так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы расслышать, — мы с Хью потеряли Кейти уже очень давно.
Я была так ошарашена тем, что услышала, и тем, как она назвала Китти, что стояла, как замороженная, пока Бонни захлопнула дверцу, а Хью выжал сцепление. Колеса «Хонды» прокатились сантиметрах в пятнадцати от меня, чуть не наехав мне на ноги.
Хью газанул, машина, визжа шинами, вырвалась с парковки и вылетела на Мэйн-стрит. Я отшатнулась. Каблук за что-то зацепился, и я едва не шарахнулась о землю, но кто-то подхватил меня сзади за локти и поддержал.
— С вами все в порядке? — раздался мужской голос.
Каблуки подо мной подогнулись, и я все-таки рухнула на гравий.
— Ой!
Когда я с усилием поднялась, в лодыжке пульсировала боль, а на ладонях крошечными точками выступила кровь.
— Извините, спасибо, — пробормотала я.
Мужчине, который пытался поймать меня, было за пятьдесят. Он был небольшого роста, крепкий и абсолютно лысый, с карими глазами и узким загорелым лицом. Он слегка напомнил мне выдру, зверька небольшого, гладкого и лучше приспособленного к жизни в воде, чем на земле.
— Господи! — воскликнула я, надеясь, что несколько глубоких вдохов избавят меня от дрожи в коленках. — Вот тебе и привет от родителей.
Мужчина озадаченно пожал плечами и протянул руку.
— Джоэл Эш, — представился он.
Имя было мне знакомо, но только через пару секунд я вспомнила, что мне рассказала Лора Линн Бэйд. Главный редактор «Контента», который, возможно, спал с усопшей.
— Вы были другом Китти, — утвердительно сказала я.
Он кивнул.
— Я старался быть ей другом, — уточнил Эш, наблюдая, как я смахивала гравий с ладоней.
— Вы давно знали друг друга?
Он повернулся к входу в мэрию, откуда тянулся ручеек тихо переговаривающихся скорбящих, облаченных в серое и темно-серое.
— Не хотите ли выпить чашечку кофе? — предложил Эш. — У меня есть немного времени, прежде чем нужно будет возвращаться в город.
Глава 23
Через десять минут Джоэл Эш и я сидели за столиком в кафе — домике под серой черепицей с тентами в желтую и белую полоску и полудюжиной круглых деревянных столиков на двоих, где за шесть баксов можно было получить чашку жидкого кофе и теплый, пухлый багель,[18] рецепт которого в точности воспроизводил спрессованный «Чудо-Хлеб».[19]
Джоэл Эш откусил кусочек, скривился и отложил багель в сторону.
— Да, — кивнула я, понизив голос. — Они в самом деле ужасны.
— Не очень вкусно, — признался он.
Эш выглядел так, словно принимал решение — то ли заставить себя проглотить тот кусочек багеля, что уже был у него во рту, то ли выплюнуть его в салфетку. В итоге он решил дожевать.
— Так объясните же мне, — произнесла я, — как могла мамочка из Апчерча, сидя дома, оказаться в числе авторов одного из самых влиятельных журналов Америки?
Мой комплимент, преисполненный грубой лести, все еще висел в теплом воздухе, пахнущем дрожжами, а я уже полезла в сумку за блокнотом. Джоэл Эш снисходительно улыбнулся:
— Вы не закидываете сейчас удочку насчет ее работы?
— Нет. У меня и тут хватает дел.
— Ну что ж, — сказал он. — Я был профессором у Китти в колледже, и все эти годы мы поддерживали связь. Ведь это Китти обратила мое внимание на Лору Линн Бэйд. Я посмотрел ее несколько раз по Си-эн-эн. Ее идеи меня заинтриговали. Битва между матерями, сидящими дома, и работающими матерями. Спорная основа самого понятия материнства в Америке.
Я кивнула и записала: «спорная основа».
— Поскольку я сама мать, должна сказать, что это интереснейшая тема.
Поскольку я сама мать, то весьма сомнительно, могла ли я найти время, чтобы почитать об этом. Но лести никогда не бывает много.
— И я позвонил Лоре Линн Бэйд, а она просто жаждала, чтобы ее имя ассоциировалось с «Контентом».
— Разумеется, — произнесла я тоном, подразумевающим, что нужно быть педерастом или космическим пришельцем, чтобы не хотеть этого.
— Но она была занята. Спрос на ее время был велик, и скоро стало ясно, что ей понадобится… — Он покрутил золотое обручальное кольцо вокруг тонкого пальца. — Некая помощь. А я читал много работ Китти в колледже.
Я записала: «Читал ее работы». Интрига усиливалась. По крайней мере я на это надеялась.
— А какой предмет вы вели в Хэнфилде? — спросила я.
— Меня приглашали на семестр читать лекции по политике и прессе.
Он аккуратно свернул пустой пакетик из-под сливочного сыра.
— Китти произвела на меня впечатление: ее ум, ясность стиля, самобытность точки зрения.
— Да, — кивнула я, соображая, не является ли профессорское выражение «самобытность точки зрения» синонимом для «классные сиськи».
Китти-студентка наверняка была лакомым кусочком — волосы цвета горького шоколада, убранные назад под обруч, свежее личико и безупречное тело в джинсах и футболке с эмблемой Хэнфилда.
— Она была большой умницей, много трудилась и вовремя сдавала работы. Я помог ей найти первую работу, писать для больничного вестника в больнице Святого Франциска в Нью-Йорке. Когда выяснилось, что Лоре Линн Бэйд нужна помощь, я позвонил Китти и спросил, заинтересует ли ее это предложение. Потом пригласил их обеих на ленч, чтобы они встретились.
Сердце у меня колотилось. Эш встретил Китти в колледже, восхищался ее умом, не терял связи с ней все эти годы, нашел для нее не одну, а две работы в Нью-Йорке, с его очень жесткой конкуренцией. Если все это не означало, что речь идет о любовных отношениях, то я уж и не знаю, что еще для этого нужно… В общем, Лора Линн Бэйд попала в точку.
— Я был весьма удивлен, что она находила время для сочинительства. Дети занимают время целиком и полностью. — Он снисходительно улыбнулся. — Так утверждает моя жена.
Я посмеялась вместе с ним, думая, что у меня с его женой много общего — влиятельные мужья, они редко бывают дома, им идея жены и детей нравится больше, чем реальные дети, начинающие плакать, если их обидеть или если они ударятся. Дети могут с воплями требовать фастфуд или дрянные пластмассовые игрушки. А уж если день не задался, станут беспрерывно хныкать, когда пора спать или купаться…
— А как они вместе работали? — спросила я.
— Многое решалось по электронной почте или по телефону. Лора Линн Бэйд звонила Китти. Они обсуждали тему, вырабатывали общую линию, потом Китти писала черновой вариант, Лора Линн Бэйд одобряла его, и Китти посылала мне текст.
— Она сама не приезжала в офис?
Эш покачал головой, вид у него был страдальческий и немного подозрительный. Он достал из кармана аспирин, взял две таблетки, посмотрел на них и добавил третью.
Авторы «Контента» скорее всего не подозревали, что Лора Линн Бэйд не сама пишет колонку «Хорошая мать», поэтому появление Китти в офисе могло оказаться неприятным сюрпризом.
— А что вы думаете о ее политических взглядах?
Эш проглотил таблетки и пожал плечами.
— У Лоры Линн Бэйд было твердое мнение относительно работающих матерей, — пояснила я. — Она считала, что матери не должны работать вне дома.
— Я бы не сказал, что это глубокий анализ ее взглядов, — запротестовал он.
Я перла вперед, как бульдозер, решив, что время для нюансов придет позднее, после того как я вычислю, кто убил Китти.
— Я полагаю, сама Китти придерживалась такого же мнения по поводу работающих матерей.
Джоэл Эш развернул бумажный пакетик и разгладил его на столе.
— Вы ведь были знакомы с ней? Разве нет?
— Ну, вы же знаете, как это бывает. Чаще всего наше общение сводилось к обсуждению того, какой сорт арахисового масла нравится нашим детям.
— Ха-ха-ха.
— А в колледже? В Хэнфилде ведь много консерваторов?
