Михаил Веллер - Легенды Арбата
Они заключили с одной африканской фирмой контракт на доставку кофе в Россию. И стали возить эти тюки, мешки, и контейнеры. Кофе, конечно, пахнет. Но не настолько.
И вот гудит однажды этот борт над черным континентом. Причем высоту он набирал в предельном режиме, потому что рядом были неспокойные районы Анголы и Мозамбика, а там засадить «стрелу» в пролетающий самолет - среднее между национальным спортом и жертвоприношением духам племени. Много ли у африканцев развлечений.
А кресла из самолета давно вынули. За минимальную мзду, и то работа в кредит, на оголодавшем заводе вмиг оборудовали машину под грузовую. Воткнули за кабиной дополнительную переборку - отсек для отдыха и сопровождающих. И сняли пока герметизацию салона, ставшего грузовым - экономим каждую каплю топлива, ребята, денежки на все идут кровные, свои. А кофе воздух не нужен. Он не сливки и не сахар.
Летят они, и вдруг из салона слышна серия ударов. Еще серия. Хлопки такие, очередями.
Командир экипажа белеет и кричит:
- Из крупнокалиберного по нам садят! - И норовит свалить машину в противозенитный зигзаг. Он над Африкой, а также Азией не всю жизнь в мирном качестве летал.
Похлопало еще в салоне и перестало. Тихо все.
- Ушли!… - выдыхают счастливо. И тут вдруг - ба-бах!
- Зенитка! - кричит командир.
- Ракета! - кричит штурман. Они в одном экипаже на бомбере летали. И снова - ба-бах!
Уже ничего не кричат. Только сопровождающий штаны щупает.
Но больше не бахало. И самолет вел себя нормально, и управление не нарушено. И все крестились и мечтали скорей долететь, чтобы выпить.
Перед Москвой снижаются на посадку. Всех любопытство одолевает: что там в салоне? Дыры себе представляют: спорят. Судьба груза уже не очень и волнует: он застрахован, хотя страховку хрен получишь, да ладно сами долетели целы.
Открывают наконец дверь в салон, покачиваются и задыхаются, горло пресекло. И глаза зажмуривают.
Дышать нечем. И ничего не видно. Захлопывают дверь. Переводят дух. Перед дверью бурый дым клубится.
- Горим! - вскрикивает кто-то. Но гарью не пахнет.
- Кофе пахнет!…
И тогда громогласно вступает мужской хор а'капелла, и исполняет та капелла исключительно матерные слова без грамматических связок.
В коробках был растворимый кофе в вакуум-упаковках. Это были слабые упаковки. Экономичные. Африканские. Исключительной дешевизны, за то и брали. С падением давления эти упаковки в согласии с законами физики стали взрываться. И теперь плотная взвесь кофейной пыли приземлялась внутри самолета на место назначения.
На земле, зарулив на стоянку, долго еще ждали, когда пыль осядет, чтобы сгребать ее лопатами. Насчет переупаковки договорились с соответствующей фирмой прямо по телефону.
Но сгребли с большими потерями. Почему?
Про два сильных ба-баха вспомнили, как только вошли с лопатами. Часть кофе приобрела кондицию резко нетоварную.
Одна из их сотрудниц торговала в это время, пардон, бычьей спермой. Для искусственного осеменения. И слетав раз сопровождающей в кофейный рейс, быстро выяснила, что в Африке этот спецтовар можно приобрести не в пример дешевле. Уж кого они там используют и что из них надаивают, сказать трудно, но дешевизна беспримерная. И она договорилась о покупке двух фляг. Вот эти две фляги им в придачу к кофе и сунули честно, дорожа партнерскими отношениями.
Фляги жестяные. Тридцать литров. Заварены хило. Вот на границе стратосферы они и рванули.
- Кофе растворимый со сливками, - сквозь респиратор цинично прокомментировал кандидат наук с лопатой.
На что второй в том же духе отозвался светски:
- Осеменение коров по французскому методу. Самолет пылесосили, потом мыли, сушили и снова ++пылесосили. Но запах остался. Надолго. Вот этот запах и заставлял председателей развратно шевелить ноздрями.
Ноздрями они шевелили, но на результаты все же надеялись.
И результаты превзошли их самые смелые ожидания!!! Ученые сами изумились.
Два слова прозы: об урожайности зерновых. Известны два ее основных уровня. Первый уровень советский (российский): 10-15 центнеров с гектара. Второй уровень - евроамериканский: 47-52 центнеров с гектара. Так вот:
Все нормальные алтайские поля дали в тот год свои 12-13 центнеров пшеницы. Хотя некоторые - до 17. Это - которые наш самолет не замерял своим прибором.
А которые замерял - 37. 40. 42! Да почти мировые нормы!
Впечатление заказчиков можете себе представить. Даже аспирантов резко стали титуловать по имени-отчеству. И завели переговоры о покупке таких приборов. Даже стали собирать складчину на самолет. Н у, им быстро объяснили про звериные законы монополизма и стали колоть на долгосрочные контракты.
- Наука… - потрясенно шептали председатели и провозглашали тосты. Ученые сделали и то открытие, что могут потребить гораздо больше алкоголя, чем описывают медицинские нормы.
Но между собой им незачем было скрывать, что потрясены они гораздо больше, чем подопытные пейзане. Такого эффекта никто и никак не ожидал.
Все это было замечательно, но как ученых их обескураживало то, что результат не поддавался научному истолкованию. То есть показывать-то прибор что-то показывал, но как он мог влиять на урожайность?! Чтобы вчетверо повышать?!
Однако мигом заложили темы докторских: «Влияние облучения семян зерновых сверхслабым электромагнитным излучением высокой частоты». И тому подобное. В зависимости от расстояния, времени облучения, наклона к почве и толщины почвенного слоя, влажности воздухе, интенсивности солнечной радиации и времени суток.
Параллельно подсчитали экономический эффект в масштабах страны и получили цифру с рядом нулей длиннее, чем очередь за водкой в предпраздничный день.
- Верти дырки для орденов, мужики…
Что ордена! Это Ленинские и Государственные премии. Это проход в Академию. Это нобелевка! Это эпохально.
Жили в праздничном обалдении.
Но научного склада умы продолжали работать. Исследовательская жилка сладко вибрировала в предвкушении интеллектуального оргазма. Стали упорно разбираться.
Теоретическому истолкованию явление не поддавалось. Но поскольку факты - вещь упрямая, то сомневаться не приходилось.
И эксперименты велись по двадцать часов в сутки. Жажда открытия - она жжет, фиг ли ваше хождение по углям, тут дело похитрее.
Набрали ящики разных почв, посеяли семена разных сортов и стали облучать в разных режимах. А контрольные группы - не облучать.
Результат одинаковый. Э?…
Перенесли опыты на землю-матушку. Арендовали теплицы. Облучают. Растет. Что с облучением, что без.
Обратились к генетикам. Показывают, комментируют, руками разводят. Морщат генетики лбы, смотрит в микроскопы, считают на калькуляторах. Ни хрена объяснить не могут.
Обратились к радиофизикам. Физики удивились донельзя. Ознакомились с записями, сходили на делянки. Развели руками.
Но был ведь результат!!! А результат, который нельзя повторить в конкретно заданных условиях - это для науки не результат. Это так… казус. Совпадение. Флуктуация. Игра природы.
Молодые ученые зациклились. Осунулись от ночных бдений. Ночевали в лаборатории на газетах. И искали.
Результат все-таки был настолько явен и потрясающ, что отказаться от поиска, развития, пробивания дела на промышленную основу не было ни сил, ни резонов.
Стали прорабатывать все варианты.
Поехали на Алтай уточнять все подробности: а что видели колхозники? А какие наблюдали аномалии на земле?
И выяснили аномалию!
Выглядела она так:
Едет Ваня на тракторе и думает о том, что в магазин после обеда должны портвейн завезти. А на трудодни он осенью все равно получит «палки», чтобы не сказать циничнее. А ему до ночи удобрения на поля вносить.
Как же он решает вопрос, противоречие как решает между удобрением и портвейном? Он его решает в пользу ближайшей канавы. Он сваливает удобрения в канаву, перекуривает на солнышке и едет занимать очередь за портвейном.
И тут над ним, на малой высоте, растопырив крылья, с ревом ползет небыстро в небе огромный самолет. Нехотя так ползет, будто сейчас за голову зацепит. Уходит, разворачивается и с другой стороны снова ползет. И так второй день.
Ваня естественным порядком интересуется у бригадира, что за хрень гремучая головы поднять не дает? У коровы удой падает, жена жалуется.
Бригадир сам озадачен и спрашивает у председателя. И председатель объясняет, что это теперь с воздуха специально следят, как идет работа. А зачем? А это не вашего ума дело, загадочно говорит председатель. А от начальства никто ничего хорошего отродясь не ждал.
Начинает работать народный телеграф. Времена настали новые, непонятные. Всегда находится умный, который все знает. Старики вспоминают раскулачивание и теплушки в Сибирь. Зазря самолет никто гонять над их головами не будет. Да медленно так летает, да низко как! Высматривают все…
