Дмитрий Иванов - Где ночуют боги
На этом месте рассуждений Антона дверь в зал, в котором сидели Антон Рампо и Миша Минке, вдруг распахнулась. В дверь вошел Путин.
В голове у многих людей нет царя. Отсюда проблемы. Хорошо, когда царь есть. Боже, Царя храни. Так Антон вдруг подумал, когда увидел Путина. Сказался коньяк. Еще Антон подумал, что каждому человеку на самом деле лестно и радостно увидеть живого царя. Даже самый махровый либерал, анархист и демократическая сволочь – любой человек рад и горд, если перед ним царь. Не перед каждым царь покажется. Когда прошла гордость, Антону Рампо сразу стало понятно, что перед ним не крупный производитель из Сочи, и даже не крупный производитель из Тюмени, и вообще не производитель. Антон был настроен держаться цинично и свысока, но с Путиным это было бы как-то оголтело, неправильно. Нужно было какое-то время, чтобы найти альтернативный настрой.
К счастью, это время Антону предоставил Миша Минке. Он вскочил из кресла и начал очень громко говорить, почти кричать так, что Путин даже поморщился. Миша кричал, что он рад и горд, видно было, что у Миши те же чувства, что и у Антона, но в более открытой форме из-за передозировки кофеина. Потом Миша представил Антона Рампо. Путин кивнул Антону, и Рампо кивнул ему в ответ.
Сели. Антону предоставлена была еще одна пауза, потому что совсем спятивший от гордости Миша не дал сказать Путину ни слова. Миша очень громко заявил, что работать над проектом такого уровня – мечта любого профессионала, а они – Миша и Антон – и есть профессионалы. Потом Миша выкрикнул несколько лозунгов:
– Мы бросим все силы! Мы все проекты закроем! Даже «Данон».
Путин слушал Мишу, не поднимая глаз. Видно было, что громкий звук Миши его глушит, но как сделать его потише, он пока не знает.
Антон заметил, что Путин грустный. Вот почему, наверное, сразу пропал настрой «свысока», который Антон использовал в общении с нефтяниками и колбасниками. Те держатся с пафосом, смотрят орлом, а иные и кабаном. Это вызывает какой-то протест. А Путин смотрит не орлом, не кабаном. Смотрит грустно, как ежик в тумане. Это вызывает нежность какую-то. Потом Антон вдруг подумал, что каждому человеку приятно осознавать, что у него в жизни что-то получилось, раз его вызвал к себе Путин. Неудачника бы к себе Путин не вызвал. А вот у самого Путина, получается, такой возможности нет. Он может вызвать любого к себе, а его не может вызвать никто. Значит, это чувство радости и гордости ему недоступно. Антону почему-то стало жаль Путина, в груди какое-то щемящее чувство появилось, захотелось Путина укрыть пледом и напоить коньяком. Это было бы, конечно, недопустимо по протоколу. От этой мысли Антон почему-то чуть не засмеялся. И подумал, что у психики есть свои пределы и только что он, видимо, побывал в одном из них.
Антон вспомнил, как в детстве однажды был на похоронах директрисы школы, в которой учился. Директриса лежала в гробу суровая, даже более суровая, чем была при жизни, видно было, что ей не нравится все, что происходит, не нравится эта траурная линейка и не нравится гроб. Вокруг стояли учителя с лицами сжатыми, как кулаки. А вокруг учителей, выстроенная в каре, как декабристы во время восстания, стояла вся школа. И третьеклассник Антон в том числе. Все было настолько серьезно, что Антону тогда стало почему-то смешно, и он прыснул в плечо своего соседа по линейке. Сосед тоже хихикнул, по всему каре прокатилась бы в следующий миг волна ржача, и всех выгнали бы, наверное, не только с похорон, но и из школы, но в следующий миг заиграла траурная музыка. И дети ржать перестали.
В этот момент, когда Антон вспоминал похороны директрисы, вдруг заговорил Путин. Он сказал:
– Мы. Надеемся. На вас. Спасибо.
Потом Путин встал и ушел.
Антон с Мишей остались стоять, не зная, как поступить. Встреча была коротка, как жизнь. И так же мучительно многозначна.
Через некоторое время вошел человек с трезвыми глазами, который встречал Минке и Рампо в райском саду. Он объяснил Антону с Мишей, стоящим, как камни Стоунхенджа, что встреча окончена и они свободны.
По дороге в Москву Антон получил от Миши инструкции. Ему предстояло возглавить креативный штаб Олимпиады в Сочи. Задачи перед штабом и, соответственно, его главой стояли грандиозные. На самом деле задача стояла одна, именно она и была грандиозной. О таких задачах принято говорить «миссия». Антон должен был создать положительный образ Олимпиады в Сочи в самом Сочи.
Вообще-то, Миша взял заказ с более широкой формулировкой: «Создание положительного образа в стране и в мире». Но создание образа в стране Миша оставил за собой, потому что у него остались обширные региональные связи со времен кампании в поддержку Бориса Ельцина «Голосуй или проиграешь», в которой Миша в свое время участвовал и даже однажды пил с Ельциным водку с белыми грибами. Миша любил об этом рассказывать. Создание положительного образа в мире, конечно, забрала себе французская гюрза Изабель – она обожала зарубежные поездки, знала множество языков, и кроме того, у нее был хорошо подвешен и ее собственный, сдвоенный. Антону же был поручен самый горячий и проблемный участок, как сказал Миша:
– Создание положительного образа Олимпиады в месте ее проведения!
Полномочия даны Антону были самые широкие. В его распоряжении был офис в Сочи, транспорт, штат помощников. К его услугам были местные СМИ. Для проживания предоставлен был номер люкс в гостинице на побережье. Условия были достойные, и Антон подумал, что, пожалуй, с радостью возьмется за эту работу. Особенно если повезет с погодой.
Потом Антон спросил Мишу про деньги. Миша усмехнулся, достал из своего стильного портфеля карточку VISA, протянул ее Антону и сказал:
– Держи.
– Сколько положат? Когда сделаю дело? – Сурово глянув на карточку, Антон сказал, как Клинт Иствуд, и сам даже мысленно засмеялся.
– Тут уже лежит. Все, – со значением ответил Миша.
– Аванс – сто процентов? Мишаня, ты сделал это?! – воскликнул с радостью Антон.
Но в следующую секунду огорчился. И подумал, что вот двойственное все-таки существо – человек. С одной стороны, каждый человек мечтает об авансе. Ну хотя бы в 50 %. А если аванс 100 % – это ведь больше, чем мечта. Это утопия. И вот Миша говорит, что утопия реальна. Вот карточка. На ней уже все лежит. Ты должен быть рад. И ты рад, конечно. Но вместе с тем ты понимаешь, что очень быстро потратишь все деньги, может быть, даже быстрее, чем закончишь работу. И будешь сидеть без мотивации, как мудак. Нет, все-таки это правильно, когда аванс не более 50 %. Аванс тратишь, но работаешь дальше на подъеме, потому что в конце будет еще 50 %. А если аванс 100 %, зачем работать? Только на чувстве ответственности, на порядочности, совести, профессионализме? Да, на этих вещах можно работать. Но будет ли тот подъем? Вряд ли. Нет. Такого подъема не будет. Не должен быть у современного человека аванс больше чем 50 %.
Такие мысли пронеслись в голове Антона. Миша Минке в этот момент пояснил, указав на карточку:
– Тут миллион.
– Рублей? – печально спросил Антон, уже зная, что скажет дальше: Мишань, прости, но это не много, а голодать, когда создаешь положительный образ, – последнее дело.
– Долларов, – сказал Миша.
Антон не обрадовался. Он не поверил.
А Миша Минке пояснил:
– Эти деньги ты будешь тратить на все: на жизнь, ну и на работу, собственно. Все, что не потратишь на момент окончания работы, – твой бонус. Удобно, да?
Антон задумался, потом спросил:
– А что считается окончанием работы?
– Положительный образ спортивного праздника, – ответил Миша, улыбаясь Антону, как любимому спаниелю.
– А как определить, что положительный образ уже создан? – спросил Антон.
– Имеешь в виду, кто будет определять? – спросил Миша участливо и пояснил: – Ну как кто? Как всегда. Заказчик.
– Да, но СМИ… – сказал Антон осторожно.
– Конечно, не входят, конечно! – сказал Миша широко. – Это только на концепцию, на положительный образ, а уж как ты его создашь, из чего и сколько потратишь, от тебя зависит. Ты же гений. Там это знают, – и Миша показал глазами куда-то вверх, в небесные сферы, в которых жил Путин. – Там надеются на тебя, ты же слышал.
– Значит, я… – все еще не верил Антон.
– Да, можешь тратить, сколько хочешь. На передвижение, общение, изучение. Вдохновение. Главное, чтобы работа была сделана. Сроки жесткие, а ответственность…
– Да это понятно, – сказал Антон. – Ну а…
– Отчитываться по затратам? Не надо, ну что ты! – засмеялся нехорошо Миша, прочитав мысли Антона. – Нам доверяют. Отчитайся, главное, по результатам!
Антон был поражен. В этот момент он думал так:
«Ну вот. Вот и все. Общество дало мне то, что давно должно было. Значит, все-таки есть! Есть справедливость! Ладно, ну а если прикинуть, сколько я потрачу на создание положительного образа, учитывая, что СМИ не входят, а положительный образ – это на 99,9 процента СМИ? Ну, банкет для старожилов, аксакалов, или кто там у них. Для аксакалов «U-2» везти нет смысла, можно обойтись парой факиров, ну или диджеев. Это пятерка. Плюс кухня и алкоголь, ну десятка у. е. максимум. Значит, давай внимательно еще раз. Десятка на банкет для аксакалов, девятьсот девяносто тысяч остается. Ну еще десятка на непредвиденные. Они, конечно, будут. Что еще? Тенты на случай дождя. Можно привезти Бреговича. Так, просто фор фан, для себя. Да, еще нужен пиджак. Светлый. Летний. Все вместе – еще десятка. Мало, конечно, но надо себя сдерживать. Итого, остается 970 000 долларов США. Путин, спасибо. Боже, Царя храни».
