Роберт Пирсиг - Лайла. Исследование морали
Когда они подошли к столу, Райгела там не было, но Капелла радостно приветствовал её, и она одарила его щедрой улыбкой.
«Как дела, Билл?» — спросила она.
Капелла ответил, что хорошо.
«Где Ричард?» — спросила она.
«Пошел играть в биллиард», — ответил Капелла.
Она глянула на Федра и сказала: «Ричард — старый друг».
Он ничего не ответил, и пауза затянулась.
Затем она спросила, далеко ли он едет.
Федр ответил, что не совсем еще уверен в маршруте.
Лайла сказала, что едет зимовать на юг.
Она спросила его, откуда он, и Федр ответил, что со Среднего запада. Она не проявила к этому особого интереса.
Он сообщил ей, что видел кого-то похожего на неё на Среднем западе, но она ответила, что никогда там не бывала. «На меня похожи многие», — сказала она.
Немного погодя Капелла ушел к бару. Федр остался с ней наедине, оказавшись лицом к лицу с пустотой. Надо было что-то говорить, а он не знал — что. Видно было, что это начинает тревожить и её. Он был вовсе не в её вкусе, она начинала отдавать себе в этом отчет, но эль все-таки делал свое дело. Он устранял различия. Достаточное количество эля, и все сводится к простой биологии, как то и следует.
Немного погодя Лайла пригласила его танцевать. Он сказал, что не танцует, так что они просто остались сидеть. Затем высокий канадец со своей дамой снова вышел на помост и они начали танцевать. Это у них получалось хорошо. Они просто слились воедино, но когда Федр перевел взгляд на Лайлу, то вновь заметил тот взгляд, что у неё был, когда она вошла.
На лице у неё вновь было взрывоопасное выражение. «Этот сукин сын! — произнесла она. — Он поехал со мной. Это он пригласил меня в эту поездку! А теперь он с ней. Просто нет слов.»
Снова заиграла музыка, огни диско снова завертелись, и Лайла посмотрела на него с некоторым любопытством. Взгляд был беглым, и огни диско пронеслись дальше, но в это же мгновенье он успел заметить, как прекрасны её голубые глаза. Они совсем не соответствовали тому, как она говорит, и даже тому, как она выглядит в остальном. Странно. Просто по памяти. Они были похожи на глаза ребенка.
Пивные банки опустели, он предложил ей принести ещё, но она ответила: «Ну пойдем же танцевать.»
«Да я не умею» — ответил он.
«Неважно, — сказала она. — Просто двигайся, как тебе хочется, а я подлажусь.»
Он так и сделал, она подладилась, и он даже удивился. Они просто закружились. Кружились и кружились в лад огням диско и увлекались этим все больше и больше.
Ты танцуешь лучше, чем думаешь, — заметила она. И это была правда, так оно и было.
«СОЙДЕМСЯ ВЕЧЕРКОМ…»
«СОЙДЕМСЯ ВЕЧЕРКОМ…»
Он чувствовал, что на них смотрят, но сам он не замечал ничего, кроме Лайлы и кружащих вокруг огней.
Кругом и кругом. Кругом и кругом — красный и синий, розовый и желтый, золотой. Они метались по всей комнате, по потолку и стенам, иногда попадали ей на лицо, иногда светили ему в глаза — красный, розовый и золотой.
Потанцуем немного…Полюбим слегка…Сойдемся вечерком…Сойдемся вечерком…
Сомнения пропали, вместо них был эль, музыка и духи Лайлы. А её голубые глаза смотрели на него таким странным взглядом не ты ли это?, а он мысленно повторял да, это я. Этот ответ медленно переходил через его руки в её тело, она чувствовала его и стала успокаиваться, он тоже стал отходить от своей неуклюжести.
Потанцуем немного…Полюбим слегка…Сойдемся вечерком…Сойдемся вечерком…
Один раз танцор-канадец подошел было к ним и хотел их разбить. Лайла велела ему «исчезнуть», и он почувствовал по движению её тела, как хорошо ей при этом было. После этого они оба поняли, что кое-что уладилось, по крайней мере на эту ночь, а дальше загадывать было слишком далеко.
Он почти не помнил, как они вернулись с ней на яхту. В памяти лишь остался ритм музыки и туманный голубой вопрошающий взгляд, и уже здесь на яхте, как она обняла его, прижавшись изо всех сил, как утопающий хватается за спасителя.
Потанцуем немного…Полюбим слегка…Сойдемся вечерком…Сойдемся вечерком…
Его стало клонить в сон.
Все так странно, подумалось ему. Все эти уловки и игры, строчки и обещания, чтобы затащить их к себе в постель. Так стараешься, а ничего не выходит. А затем вдруг появляется такое, ты даже ничего особенного и не пытаешься делать, и вот просыпаешься рядом с ней.
Никакого в этом нет смысла, — сонливо подумал он, — …никакого смысла. И снова эта мелодия зазвучала у него в голове. Снова и снова до тех пор, пока он не уснул.
Потанцуем немного…Полюбим слегка…Сойдемся вечерком…Сойдемся вечерком…
2
Проснувшись, Федр увидел сквозь люк, что небо не такое уж темное. Наступал рассвет.
Затем он понял, что он не один. На самом деле он был зажат на рундуке каким-то телом, которое мешало ему выбраться в проход. Он вспомнил, что это Лайла.
Он подумал, что́ если постараться, то можно осторожно вылезти через открытый люк, пройти по палубе и вернуться в каюту через рубку.
Он осторожно приподнялся и затем вылез через люк, не потревожив её.
Удачно вышло.
Ступив босыми ногами на холодную палубу, он окончательно проснулся. Он не чувствовал льда, но обшивка из стекловолокна была столь же холодной. Это помогло выветриться хмелю у него в голове. Чтобы окончательно проснуться, нет ничего лучше, как походить босиком по палубе леденеющей яхты.
Теперь все было так тихо. Рассвет был ещё настолько ранним, что поворот речушки вдалеке едва можно было различить. Трудно поверить тому, что говорил Райгел; что за этим поворотом баржа с углем могла пройти до самого океана.
Он прошел к борту и проверил шкоты, перекинутые через яхту Райгела. Они немного ослабли, он подтянул один из них, затем закрепил все остальные. Это надо было сделать еще до того, как лечь спать. Но тогда он был слишком пьян, чтобы заниматься такими мелочами.
Он огляделся, и несмотря на холод, тайна рассвета захватила его. После них пришли другие суда и пришвартовались впереди и сзади. Возможно одним из них было то, на котором была раньше Лайла. Местами гавань была довольно захудалой и старой, но кое-где были видны следы облагораживания. Она выглядела псевдовикторианской, что не так уж и плохо. Вдалеке маячил кран и какие-то мачты. Гудзона не было видно совсем.
Хорошо, что он не имеет никакого отношения к этой гавани. Он не знал, что находится за кромкой берега реки, за зданиями гавани, куда ведут дороги и кому принадлежат эти здания, какие люди появятся здесь сегодня и с кем ему придется встретиться. Это было похоже на книгу, а он был ребенком, рассматривающим её, ожидая, когда перевернут страницу.
Дрожь прервала его очарование. Кожа у него покрылась пупырышками. Он прошел на корму, повис на одной руке на рее и спустился вниз. Затем он ступил на рубку, откинул тяжелую крышку люка и спустился внутрь с легкостью, которая стала ему уже знакомой. Эта «легкость» трудно досталась ему. Когда он впервые попал на яхту, то шел по ней как дома, поскользнулся на разлитой солярке, упал вниз по лестнице и сломал себе ключицу. Теперь же он научился двигаться здесь как обезьяна, в особенности во время шторма, когда корабль вздымался и падал и вертелся как трапеция в цирке.
В каюте он нащупал над головой выключатель плафона и щелкнул им. Темнота мгновенно наполнилась знакомой обшивкой из тика и красного дерева.
Он прошел в носовую каюту и нашел свою одежду на рундуке против Лайлы. С тех пор, как он ушел, она очевидно перевернулась. С этой стороны её очертания в тени выглядели почти так же, как и с другой несколько минут тому назад.
Он закрыл дверь этой каюты, прошел в главную, выдвинул ящик деревянного комода, взял оттуда свой старый толстый коричневый свитер и натянул его через голову. Когда он задвинул ящик назад, защелка нарушила тишину. Он вернулся к лестнице люка, положил на место доски и задвинул крышку люка.
Да, тут не жарко.
Рядом с лестницей у стола с картами он нашел спички и спирт. Он осторожно налил чашечку спирта, прошел к печке на другой стороне каюты и вылил его на угольные брикеты в ней. На той картинке в книжке все происходило чудесным образом. Там не задумывались о том, как добыть тепло и электричество. Но здесь, в этом крохотном плавучем мире, все необходимое надо было добывать самому.
Он зажег спичку, бросил её внутрь, увидел как вспыхнул спирт и наполнил печь голубовато-пурпурным пламенем. Как хорошо, что он наполнил печку углем ещё вчера! Ему очень бы не хотелось делать это сейчас… Разве это было только вчера? Казалось, что прошла уже неделя.
