Артур Миллер - Голая правда
У него участились приступы лунатизма. Особенно последнее время — г-жа Ванецкая явно адресовала это сообщение Лене, видимо, в надежде на профессиональную интерпретацию.
— Может, ему нужна девушка? — предположила Лена.
Клемента удивила и позабавила парадоксальная легкость, с какой она заговорила о сексе.
— Беда в том, что в нашем городе нет борделей, — заметила г-жа Ванецкая, почесывая живот. — Пэтси посоветовала ему съездить в Хартфорд на выходные, но он даже не понял, о чем речь. А вы, Клемент?
— Что я?
Он покраснел, испугавшись, что сейчас она спросит, спят ли они с Леной.
— Может быть, вы могли бы рассказать ему о птичках и пчелках? Я не уверена, что он знает, как это делается. — Лена с Клементом рассмеялись, и г-жа Ванецкая тоже позволила себе короткий смешок. — Я полагаю, что он действительно не имеет об этом ни малейшего представления. Но как же быть?
— Ну, просто кто-то должен его научить! — воскликнула Лена, озабоченная затянувшейся инфантильностью брата.
Клемента озадачила горячность, с которой она пыталась заставить родственников смотреть в лицо возникающим проблемам, всячески уклоняясь при этом от решения своих собственных.
— Он сломал старый велосипед Пэтси, — недоуменным тоном сообщила г-жа Ванецкая.
— То есть?
— Когда мы все спали. Наверное, во время одного из своих приступов. Вышел ночью из дома и согнул руль. Вот такие дела. — Она повернулась к Клементу: — Может, вы уговорите его съездить в Хартфорд?
Но не успел Клемент ответить, как г-жа Ванецкая махнула рукой:
— А, да что с вами разговаривать! Когда доходит до дела, от вас, мужчин, никакого проку!
Лена немедленно бросилась на его защиту:
— Он охотно поговорит со Стивом. Правда, Клемент?
— Конечно. Охотно.
— А сами-то вы понимаете что-нибудь в сексе?
— Мама!
Лена вспыхнула и визгливо расхохоталась, но мать даже не улыбнулась.
— Понимаю кое-что. — Клемент пытался не обращать внимания на ее презрительный тон.
— Мама! Не обижай Клемента! — потребовала Лена, после чего подошла и села на диван-качалку рядом с матерью.
— А он и не обижается. На что тут обижаться? Он же видит, что я просто болтаю невесть чего.
Однако было ясно, что она уже навесила на него ярлык несостоятельности. Оттолкнувшись пяткой от пола, она качнула диван.
Некоторое время все молчали. За окном тоже было тихо. И только диван интимно поскрипывал. В конце концов г-жа Ванецкая повернулась к Клементу.
— Знаете, что сильнее всего разрушает людей? Секс.
— Ну уж! Даже если любишь? Я ведь правда люблю эту ненормальную.
— А, ну да... Любовь...
Лена нервно хмыкнула, окутав себя облаком сигаретного дыма.
А что, по-вашему, ее не существует? — спросил Клемент.
— Америка не для мечтателей. Она их убивает, — заявила г-жа Ванецкая. — Вы образованный молодой человек. Красивый. Моя дочь абсолютно лишена практической хватки. И она никогда не изменится. Люди вообще не меняются. Просто то, что до поры скрыто, постепенно выходит наружу, вот и все — как клубок разматывается. Зачем вам лишние сложности? Забудьте о ней или, если уж вам так приспичило, встречайтесь, но не женитесь. Вам нужна здравомыслящая прагматичная женщина. Брак — дело серьезное, и жена хороша только, если у нее есть практическая жилка. А у этой один туман в голове. Она — как ее несчастный отец, который приехал сюда, рассчитывая хотя бы на толику уважения по крайней мере к своему имени. Но поляков никто не уважает! Кому сдались какие-то Ванецкие с их аристократическим происхожде-ним от литовских князей? Ему, человеку с инженерным образованием, хотелось хоть капли почтения. А тут его похлопывали по плечу такие люди, с которыми там, дома, он бы и разговаривать не стал, разве что велел бы почистить себе ботинки. Сначала он поехал в Акрон, потом в Детройт, потом сюда, все искал культурное общество. Такой характер. Никак не мог смириться, что здесь людей делят всего на две категории: победителей и проигравших, остальное никого не волнует. И в результате сошел с ума и умер. Не говорите о женитьбе. Пожалуйста, ради вашего же блага выбросьте это из головы. Вот Пэтси — другое дело! Ей и впрямь неплохо бы выйти замуж. Это может ее спасти, а может и не спасти — не знаю. Но Лена совсем другой человек. — Она обернулась и поглядела на старшую дочь, которая сконфуженно хихикала на протяжении всего ее монолога. — Ты сказала ему, что вообще ни в чем не уверена?
— Да, — кивнула Лена, тщетно пытаясь справиться со смущением. — Он знает.
Г-жа Ванецкая вздохнула, прижала ладонь к потной щеке и немного покачалась из стороны в сторону. Казалось, что в этот миг она прозревает будущее, и Клемент был тронут, хотя на его вкус все это было, пожалуй, чересчур драматично.
— Чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь? — спросила г-жа Ванецкая. — Предупреждаю — на нее в этом плане рассчитывать не стоит.
— Мама! — запротестовала Лена, явно восхищенная прямотой матери и стоящей за этой прямотой "женской" строптивостью. — Не такая уж я безнадежная!
— Это ты мне будешь рассказывать?! — оборвала ее г-жа Ванецкая. И повторила свой вопрос: — Так чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь?
— Пока не знаю.
— "Пока"? Но есть-то каждый день нужно! Что значит "пока"? Никаких "пока" не бывает. Вы должны ясно представлять себе, как будете сводить концы с концами. Но я смотрю, вы вроде нее — реальности для вас не существует. У Шекспира имеется что-нибудь на этот счет?
— У Шекспира? — переспросил Клемент.
— Вы же говорите, что у Шекспира про все написано. Значит, должно быть и про то, как мечтательная красавица собирается замуж за безработного поэта. О господи, да вы же просто дети!
И она расхохоталась, беспомощно мотая головой. Клемент и Лена, с облегчением увидев, что их больше не наставляют, тоже засмеялись. Приятно, что она понимает их проблемы в этом безумном мире.
— Мама, сразу ничего не бывает. Сначала мне нужно закончить университет, а потом, если удастся найти работу...
— Она обязательно найдет работу. С ее-то оценками! — уверенно сказал Клемент.
— А вы? Для поэтов существуют какие-нибудь должности? Почему бы вам не попробовать прославиться? В Америке есть знаменитый поэт?
— Конечно, и не один. Но, скорее всего, вы о них даже не слышали.
— Хороши знаменитости, о которых никто не слышал.
— Они знамениты в своем кругу и среди тех, кто специально интересуется поэзией.
— А вы напишите роман — вот и прославитесь. Не нужно этой поэзии. Может, по вашему роману потом снимут кино.
— Мама, его в искусстве интересует совсем другое.
— Без тебя знаю, можешь мне не рассказывать.
За матовой стеклянной дверью замаячила Пэтси. В трусах и лифчике. "Ма, ты мой другой лифчик не видела?" Она выкрикнула это так, будто за ней гнались.
— Висит в ванной. Ты бы сначала посмотрела, а потом мамкала.
— Я смотрела.
— А теперь разуй глаза и еще раз посмотри. И когда ты, наконец, сама начнешь стирать свои вещи?
Пэтси распахнула дверь и вышла на веранду. Босиком. Из уважения к Клементу прикрывая скрещенными руками свой гигантский бюст. На голове — тюрбан из полотенца. В тающем сумеречном свете ее фигура казалась почти величественной: мощные бедра, широкая спина, огромная грудь. Поддавшись мгновенному импульсу, она внезапно наклонилась, обхватила лицо матери обеими руками и расцеловала.
— Мама, я люблю тебя!
— У нас мужчина в гостях, а ты тут расхаживаешь голая! Убирайся в дом, сумасшедшая!
— Да это же Клемент! Он не против!
Она повернулась спиной к сестре с матерью и поглядела на Клемента, у которого даже дыхание перехватило от вида ее фантастических грудей, выпирающих из лифчика явно не ее размера.
— Ты ведь не против, а, Клемент? — Она оглушительно расхохоталась.
— Не против.
Г-жа Ванецкая подалась вперед и со всего маху шлепнула дочь по заду. И тоже рассмеялась.
— Ой, ты что, больно ведь!
Пэтси убежала в дом, потирая ягодицу.
Стемнело. Где-то совсем рядом прогрохотал товарный поезд. Лена закурила и откинулась на спинку дивана-качалки.
— Мама, он собирается написать пьесу для театра.
— Это он-то?
— У него получится.
— Еще бы, — сказала г-жа Ванецкая таким тоном, словно Лена пошутила. От ее глухого неверия все притихли.
Чуть позже Клемент с Леной вышли пройтись. Это был район одноэтажных коттеджей с верандами и четырехэтажных деревянных домов для рабочих.
— По-моему, она права, — сказал Клемент, внутренне надеясь, что Лена возразит.
— Насчет женитьбы?
— Наверное, это действительно было бы глупо.
— Возможно, — согласилась Лена с явным облегчением.
Решение, жестко отмененное, психологически было для нее таким
