Екатерина Великина - От заката до обеда

На этом бы истории и закончиться, но она имела неожиданное продолжение. Вопреки всем законам жанра, мальчика я этого все-таки заполучила. Об этом дальше.

По прошествии двух лет мы опять встретились. К тому времени у меня появился кое-какой опыт общения с мужчинами, Но главное, у меня появилась самодостаточность – из Кати я превращалась в Катечкину. Катечкиной по-прежнему нравился мальчик, но она была слишком ленива, для того чтобы предпринимать какие-либо действия на его счет. И мальчик начал, предпринимать их (действия) сам. Он сам звонил, сам приглашал куда-то, сам таскал цветы. Катечкина была злой, называла букеты «вениками», на приглашения не реагировала, а к телефону подходила через раз. Когда женщина понимает свою силу, она становится страшной сукой… А мальчик глотал крючок – он был идеальной жертвой. Но еще раз повторюсь, эта жертва мне нравилась, и постепенно наши отношения стали налаживаться. Поступило приглашение съездить на дачу. К нему. Я согласилась.

Концовка стала еще более неожиданной.

Мы жили на даче. Был август. И много-много ос. Они влетали через занавешенное марлей окно и беспорядочно кружили по комнате. Я очень боялась быть укушенной осой. Почему-то именно это запомнилось больше всего: осы, и я их боюсь. А еще его бабушка варила варенье из слив. Она выколупывала косточки из мякоти и швыряла ее в эмалированный таз. Было так спокойно, и я подумала, что его дача – лучшее место для того, чтобы сдохнуть. Хотя вру, там и сдохнуть нельзя было. Можно было только почить. Мы сидели на скамейке. Говорить было не о чем. И я предложила пойти прогуляться: там такая длинная дорога вокруг дачи – полями-лесами. Солнце садилось. Он шел, заложив руки за спину, и молчал. И в этот момент я почему-то представила, что вот так все и будет дальше… Он так и будет ходить руки за спину, а я – плестись за ним. А когда наступит август, я приду на смену его бабушке и буду варить сливовое варенье, покрывая его марлей от ос. И так мне от этого стало жутко, что не передать словами.

Мы вернулись, и я сразу же отправила его в магазин за газировкой. А когда он ушел, посовала вещи в пакет, черкнула записку и опрометью бросилась к остановке. Первый же автобус увез меня на станцию. Так все и закончилось.

Наверное, Безнадежная Любовь тем и хороша, что не имеет продолжения. Потому что ничто Безнадежное не должно продолжаться, иначе оно попросту потеряет смысл.

Про скуку

Рассуждаю о природе скуки человеческой. Причем, что греха таить, наверное, от этой самой скуки и рассуждаю. Скука – суть явление сложное, требующее детального рассмотрения.

Итак. Рассматриваю.

Вогнать в тоску может все, что угодно. Самые, казалось бы, обыденные и невинные вещи, при должном взгляде на них, могут вызвать недельный приступ хандры. Главное – правильно смотреть. Могу предложить несколько беспроигрышных вариантов, дающих заряд гнилостного настроения на столь длительные сроки, что ваши близкие взвоют и начнут паковать вещи на Марс.

Схема поэтапная. Патентованная.

Начинай готовиться к кризису заранее, желательно накануне дня икс. Ложась в постель – критически осмотри того, кто обосновался рядом. (Стоп! Хандрить будешь завтра, сегодня только подготовительный день.) Дождись, когда дражайшая половина погрузится в сон, а дальше пронзительным голосом спортивного комментатора сообщи, что открылась форточка/на кухне капает вода/ты забыла выключить свет в прихожей. В этом деле главное – поймать его взгляд в тот момент, когда он будет возвращаться в постель. Ну как? Теперь ты понимаешь, что кругом враги? Если не понимаешь, то повтори вышеописанную операцию еще раз. После того как окончательно убедишься, что этот мир к тебе несправедлив, ложись спать, завтра трудный день.

Долго валяться в кровати не стоит – кто рано встает, тому Бог подает, и все такое… Советую намеренно «подняться не с той ноги». Хоть примета и старая, но у моей мамы вот уже сорок лет работает.

После того как встала, постарайся, чтобы первый предмет, попавшийся на глаза, оказался грязным носком/ сигаретным окурком/кожурой от апельсина. Еще лучше – узреть все вместе, неровной кучкой лежащее на полу. Аккуратно перешагнув отходы, отправляйся на кухню. Там, на краешке дивана за чашкой холодного кофе, очень хорошо приходить к выводу, что жизнь – гАвно (следует читать именно так, потому что о том, что жизнь гОвно, ты догадывалась еще вчера вечером).

Авторы методики настоятельно рекомендуют отказаться от завтрака, так как на голодный желудок куда лучше думается. А в это утро стоит подумать о многом. Вспомните, например, о том, что не далее как год назад «эта скотина» изменила вам с уроженкой ближнего Подмосковья, кислой, как позапрошлогодняя свекла, и примитивной, как ножка от тумбочки. Если «скотина» вам еще не изменяла, подумайте о том, что это может произойти в обозримом будущем, ведь до ближайшего Подмосковья по-прежнему недалеко, а овощная база там работает круглосуточно.

Проявляйте фантазию – паскудные мысли с пустого места не появляются. Если все проделано должным образом, то к моменту появления благоверного на кухне вы будете абсолютно готовы не только к пустяковому скандалу, но и к десантированию на Новую Землю без консервов и парашюта.

Этап третий. ХОЧЕШЬ, Я УБЬЮ СОСЕДЕЙ?

На этом этапе следует оставить родственников в покое (вдруг еще пригодятся) и переключить внимание на внешний социум в лице соседей. Делается чрезвычайно просто: есть у каждого, на контакт идут более чем охотно и всегда чем-то не устраивают. Остается только вспомнить, чем именно, – и в путь. Самое время сказать Маше с пятого этажа, что если она не заткнет своего Тузика, то ты подыщешь ему импресарио с ближайшей живодерни. Также не стоит церемониться с многодетной Людой: говоря, что ей давно пора пересмотреть свое отношение к абортам, ты не хамишь, а печешься о демографической ситуации в стране. В пришедшего за очередным чириком Василия с девятого этажа можешь аккуратненько запустить тапкой с криком: «Нехера по чужим квартирам шастать, рожа твоя спитая!» Если он и обидится, то ненадолго.

Кстати, может случиться так, что с соседями проблем не возникнет. Маловероятно, но ничтожная возможность присутствует всегда. В этой ситуации автор рекомендует применить распространенный и любимый народом прием «Ты, Ной, не ной». Суть: выворачиваешь в доме краны на полную и ждешь результата.

Удачного дня!

О жертвах

Все-таки некоторые женщины рождены для того, чтобы стать жертвами. Видимо, сама идея «приношения себя во имя Кого-Либо»так глубоко впиталась в их кожу, что жизнь без показательного дара кажется им пустой и лишенной смысла безделицей.

Он завтракает и не знает, что в яичнице притаились ее почки. Он пьет кисель, не подозревая, что стальной привкус вовсе не от вишни. Он ест пирог, не догадываясь, что это запеченная сердечная мышца…

Впрочем, когда-нибудь он вырастет, потому что хорошо приготовленный женский организм – чрезвычайно питательная и богатая микроэлементами пища. И не важно, что он будет каннибалом. В конце концов, у нее нет другой кулинарной книги.

Она в больнице. Ей семнадцать. Позавчера – полостная операция. Ходит крючком, а чаще вообще лежит. Он приезжает к ней в обед с бутылкой пива. Пиво выпивает за то время, пока она, скукожившись, шаркает до столовой, чтобы принести ему больничные щи. Он никогда не обувает бахилы, и поэтому после его ухода она берется за тряпку, виновато улыбаясь соседкам по палате. «Принеси мне легких сигарет», – просит на лестнице. «Кури, чего есть», – небрежно бросает он и уходит. Она медленно, держась за стену, поднимается наверх – такой противный этот наркоз!

Ночью она спустится сюда опять, снимет колпачок с синего маркера и, выбрав подходящее место на стене, напишет: «Мишенька, я тебя люблю. Очень». Имя займет свою позицию среди десятка других, и пазл соберется.

Она дома. Ей двадцать пять, замужем, маленький ребенок. Сегодня – 8 Марта. Он, кажется, перебрал с утра, и ей немного стыдно перед гостями. Она хочет побыстрее сесть за стол, чтобы «немного стыдно» поскорее сгладилось и исчезло. Как только она придвигает стул с краешку, раздается: «Принеси ликер». Она уходит на кухню за ликером, для того чтобы по возвращении услышать «захвати салат». Салат захвачен, но недостает вилок, да и фужеры почему-то разные. Лезет на полку за фужерами, и в этот момент начинает плакать ребенок. «Описался», – говорит он ей, всучает малыша в правую руку (левой по-прежнему держит фужер) и уходит. Несколько секунд она стоит неподвижно, с ребенком в правой руке и хрусталем в левой.

Через час на лестнице она скажет мне: «Он обычно не такой. Ну, ты понимаешь…» Скажет и обидится, потому что я промолчу.