Ширли Джексон - Лотерея
— Какое у него имя? — спросил швейцар.
Что ж, придется назвать.
— Джеймс Харрис, — сказала она. — Харрис.
— Харрис, — повторил швейцар задумчиво, а затем обернулся и крикнул в глубину квартиры:
— Марджи, поди-ка сюда!
— Что там еще? — послышалось в ответ, и через некоторое время, достаточное для того, чтобы выбраться из кресла и неторопливо пересечь комнату, в дверях появилась женщина.
— Тут одна дамочка спрашивает Харриса, — сказал мужчина. — Вроде бы он живет в нашем доме. Знаешь такого?
— Не знаю, — фыркнула женщина. — Никаких Харрисов тут отродясь не водилось.
— Извините, дамочка, — сказал швейцар, начиная затворять дверь. — Похоже, обманулись вы с домом… или с кавалером, — добавил он, понижая голос, и они с женщиной рассмеялись.
Дверь уже почти закрылась, оставляя ее в темноте холла, когда она отчаянно воззвала к тоненькой светлой щели:
— Но он на самом деле живет здесь. Я точно это знаю.
— Да бросьте вы, — сказала женщина, чуть приоткрывая дверь. — Такое случается сплошь и рядом.
— Вы на что намекаете? — произнесла она со всем достоинством, накопленным за тридцать четыре года жизни. — Должно быть, вы неправильно меня поняли.
— Ну и каков он из себя? — скучным голосом спросила женщина через щель.
— Высокий, светловолосый, часто носит синий костюм. Он писатель.
— Нет здесь такого, — сказала женщина. — Хотя, погоди-ка, это не с третьего этажа?
— Про этаж я не знаю.
— Был один такой, в синем костюме, — припомнила женщина. — Снимал квартиру Ройстеров на третьем, пока хозяева гостили у родни на севере штата.
— Это, может быть, он, только я думала…
— Да, он почти что всегда ходил в синем, — продолжила женщина. — Вот только насчет роста не уверена. Он прожил в той квартире почти месяц.
— Месяц назад это как раз…
— Да вы спросите у Ройстеров, они нынче утром вернулись. Квартира «три-би».
С этими словами женщина закрыла дверь. В холле было темно, однако на лестнице оказалось еще темнее. Лишь на втором этаже чуть брезжил свет в слуховом окошке под самым потолком. На лестничную площадку выходили четыре двери, безмолвные и неприветливые. Перед квартирой «два-си» стояла молочная бутылка.
На третьем этаже она остановилась и прислушалась. В квартире «три-би» играла музыка и слышались голоса. Она постучала, подождала и постучала снова. Наконец дверь открылась, и музыка хлынула на площадку — по радио передавали симфонический концерт.
— Здравствуйте, — вежливо обратилась она к женщине на пороге. — Вы миссис Ройстер?
— Ну я, — ответила женщина в халате, но при макияже — наверняка остался с прошлого вечера.
— Вы не уделите мне пару минут?
— Конечно, — сказала миссис Ройстер, но в квартиру не пригласила.
— Я насчет мистера Харриса.
— Какого Харриса? — Вопрос был задан ровным, безразличным тоном.
— Мистер Джеймс Харрис. Он снимал вашу квартиру.
— Вот оно что! — Миссис Ройстер посмотрела так, словно только сейчас ее заметила. — Он что-нибудь натворил?
— Нет-нет, все в порядке. Просто я его разыскиваю.
— Вот оно что! — повторила миссис Ройстер, распахивая дверь пошире. — Входите.
Она вошла, и хозяйка, обернувшись, позвала:
— Ральф!
В квартире вовсю гремела музыка; на полу, на диване и на стульях лежали раскрытые чемоданы. На столе в углу — тарелки и чашки с остатками завтрака. Молодой мужчина, поднявшийся из-за стола, в первую секунду напомнил ей Джейми.
— В чем дело? — спросил он, подходя к ним через комнату.
— Мистер Ройстер, — сказала она, повышая голос из-за музыки, — мне сказали, что в этой квартире одно время жил мистер Джеймс Харрис.
— Жил тут один тип, — согласился он. — А как его звали, не знаю.
— Но ведь вы сдавали ему квартиру в аренду, разве нет? — удивилась она.
— Лично я с ним дел не имел. Это один из приятелей Догги.
— Черта с два! — возразила его супруга. — Никакой он мне не приятель.
Она подошла к столу, намазала ломтик хлеба арахисовым маслом, откусила и проговорила уже менее внятно, размахивая бутербродом перед носом мужа:
— Это не мой приятель.
— Ты подцепила его на каком-то из ваших дурацких собраний, — напомнил мистер Ройстер. Он смахнул чемодан со стула рядом с радиолой, уселся и подобрал с пола журнал. — Я с ним за все время и дюжиной слов не перекинулся.
— Однако сказал, что неплохо бы сдать ему квартиру, — заявила миссис Ройстер, прежде чем снова откусить от бутерброда. — По крайней мере, ты ничего не имел против.
— Я вообще ничего не говорю про твоих приятелей, — отпарировал мистер Ройстер.
— Ну конечно. Если бы он и в самом деле был моим приятелем, ты много чего наговорил бы, — желчно заметила его супруга и откусила еще. — За этим дело не станет.
— Кончай трепаться, — сердито буркнул мистер Ройстер и уткнулся в журнал. — Закрыли тему.
— Видите? — Миссис Ройстер указала на мужа недоеденным бутербродом. — И вот так всегда.
Наступила пауза; тишину нарушала только музыка. Потом слабым голосом, уже не пытаясь перекричать радио, она спросила:
— Значит, он уехал?
— Кто? — озадачилась миссис Ройстер, отвлекаясь от банки с арахисовым маслом.
— Мистер Джеймс Харрис.
— Ах, этот! Надо думать, с утра пораньше. К нашему прибытию его и след простыл.
— То есть окончательно?
— Но при этом оставил все в лучшем виде. — Она обернулась к мужу. — Я ведь говорила, что он не создаст проблем. Я умею разбираться в людях.
— Случайно повезло, — буркнул мистер Ройстер.
— Ничего не пропало, — продолжала его супруга, обводя помещение широким взмахом бутерброда. — Все вещи на тех же самых местах, где мы их и оставили.
— А вы знаете, где он сейчас?
— Не имею ни малейшего понятия, — беспечно призналась миссис Ройстер. — Да и к чему мне, все ведь хорошо. А вам он зачем?
— По очень важному делу.
— Сожалею, но ничем помочь не могу.
Когда гостья повернулась к выходу, миссис Ройстер учтиво прошла вперед и открыла перед ней дверь.
— Спросите швейцара внизу. Может, он что знает, — подал голос из-за журнальной обложки мистер Ройстер.
Дверь закрылась, оставив ее в темноте лестничной клетки; музыка теперь была едва слышна. Она уже спустилась на один пролет, когда наверху снова щелкнул дверной замок, и миссис Ройстер прокричала:
— Если я вдруг его встречу, передам, что вы его ищете!
«И что теперь? — подумала она, выйдя на улицу. — Домой возвращаться нет смысла, а Джейми неизвестно где». Она так долго стояла на тротуаре, что женщина, смотревшая из окна из дома напротив, обернулась и позвала кого-то из домочадцев полюбоваться на эту странность. Наконец, повинуясь неожиданному порыву, она зашла в ближайший магазинчик. Коротышка-продавец читал газету, облокотившись о прилавок с внешней стороны. Увидев ее, он вернулся за стойку.
Остановившись перед холодильной витриной с мясными изделиями и сырами, она робко начала:
— Я ищу одного человека, который жил в доме тут рядом, и вот подумала: может, вы его видели?
— А почему бы вам не справиться у жильцов дома? — Продавец поглядел на ее, прищурившись.
«Не хочет говорить, потому что я ничего не покупаю», — решила она.
— Я справлялась, но никто ничего толком не знает. Говорят, он съехал с квартиры нынче утром.
— Не пойму, что вы от меня-то хотите? — сказал продавец и потянулся за своей газетой. — Я не нанимался следить за соседними подъездами.
— Я только подумала, вдруг вы случайно заметили. Он, должно быть, прошел здесь часов около десяти — высокий, в синем костюме. Обычно он носит синий.
— Как, по-вашему, сколько мужчин в синих костюмах проходит здесь каждый день? Или мне делать нечего, кроме как…
— Извините, — сказала она, поворачиваясь к выходу.
— Черт знает что! — прозвучало у нее за спиной.
Приближаясь к перекрестку, она подумала, что Джейми наверняка ходил к ней этим самым путем, благо он кратчайший. В каком месте он мог пересечь улицу? Сразу по выходе из дома? На полпути к перекрестку? Или на самом углу?
На углу стоял газетный киоск — там его могли заметить. Она устремилась к киоску, но пришлось ждать, пока какой-то мужчина покупал газету, а потом еще женщина спрашивала дорогу. Наконец киоскер взглянул на нее, и она спросила:
— Скажите, вы не заметили этим утром высокого молодого человека в синем костюме?
Киоскер молчал, но глаза его округлились, а рот приоткрылся — должно быть, он счел это шуткой или розыгрышем.
— Это важно, поверьте. Я вовсе не шучу, — быстро добавила она.
— Послушайте, леди… — начал киоскер, но она его перебила:
