Пенелопа Лайвли - Жаркий сезон
— Так значит, это и есть ваша дочь? — спрашивает он. Красное вино в бокале мерцает, освещенное лампой, глаза Мориса внимательно сощурены.
Люк не отстает, и Морис неловко берет его на руки. Для человека с таким быстрым и гибким умом Морис на удивление неуклюж. Он все роняет и обо все спотыкается. Плохо водит машину. Не в состоянии привинтить розетку или поменять шину. Отчасти его нескладность объясняется легкой хромотой — следствием детской травмы. При ходьбе он немного припадает на одну ногу. Однако хромота не объясняет неловкости, особенно заметной сейчас, когда Морис никак не может пристроить Люка на руках. И разумеется, он очень поздно стал отцом. В сорок четыре трудно осваивать новые навыки.
Морис боится своего возраста, не хочет верить, что старость подкрадывается к нему так же, как к любому другому. Полина замечала эти приступы паники, его желание окружить себя молодежью, лихорадочный поиск свежих интересов, новых знакомств. И разумеется, молодящиеся мужчины часто предпочитают женщин много младше себя.
До того как Морис женился на Терезе, они с Полиной были шапочно знакомы года три. Его книги выходили в том же издательстве, где работала она. Они разговорились на каком-то мероприятии, потом встретились в гостях и проболтали целый вечер. Морис — очень интересный и приятный собеседник. Он позвонил Полине, чтобы уточнить название книги, которую она упомянула. Знакомство укрепилось. Теперь, завидев Полину на вечеринке, Морис сразу направлялся к ней. Раз или два они вместе ходили в кафе. Полина пригласила его на Новый год.
Людей из круга Мориса, знавших дальнейший сценарий, ошарашило известие о свадьбе. Пожить вместе — обычное дело. Но зачем жениться? Милая девочка, кто бы спорил. Однако связывать себя всерьез? Морис — и семейная жизнь?
Полина в этом смысле принадлежала к тому же кругу.
— Зачем? — в отчаянии спросила она Терезу. — Зачем жениться?
— Я его люблю, — гордо ответила Тереза, сияя от счастья.
— Подумай хоть чуть-чуть! — взмолилась Полина.
— Когда любишь, думать невозможно, — резонно возразила Тереза.
Нет ничего ужасного в том, чтобы выйти за человека на пятнадцать лет старше. Если влюблена и, к собственным изумлению и радости, видишь, что твое чувство взаимно, естественно ответить «да» на предложение.
Люк извивается — возможно, потому, что Морис держит его неуверенно. Морис опускает малыша на землю, и тот отправляется исследовать кустик травы. Что-то находит и сует в рот. Полина вмешивается, вытаскивает у Люка изо рта сучок. Морис наблюдает за ними с благодушным смирением. Он по-своему любит сына. Однако это не значит, что его чувства хоть отдаленно похожи на те, которые Полина испытывает к Терезе или Тереза — к Люку. Морис в общем-то рад, что Люк есть. С интересом за ним наблюдает. Если Люк серьезно заболеет, Морис будет искренне переживать; если умрет, для Мориса это станет тяжелым ударом. Однако по шкале Рихтера родительской привязанности Морис больше трех баллов не набирает.
Кое-кто сказал бы, что в этом ему крупно повезло.
— Вы бывали в замке Брэдли? — спрашивает Морис.
— Конечно нет, — отвечает Полина.
Замок Брэдли — поместье шестнадцатого века в десяти милях отсюда, недавно превращенное в тематический парк. Там предлагают «Прогулку с Робин Гудом», турниры, соколиную охоту и (по субботам) средневековые пиры.
— Думаю съездить туда на выходные.
Полина поднимает брови:
— Есть более удачные способы развлекать гостей.
— Я слишком отрываюсь от земли, — говорит Морис. — Надо все-таки посмотреть и на реальный туризм.
— А… ясно. Книга.
Значит, поездка нужна не для развлечения гостей, а для самого Мориса.
Его эгоизм не слишком бросается в глаза. Не то чтобы Морис заметно поглощен собственной персоной или много говорит о себе и о своих заботах. Наоборот, он старается понять других, спрашивает со своим обычным чуть ироничным выражением: «Почему вы так думаете?» или «Отчего вы так поступили?» Его эгоизм более тонкого свойства и заключается в несгибаемой целеустремленности. Только когда узнаешь Мориса поближе — когда получишь возможность наблюдать за ним некоторое время, — становится ясно, что он беспрестанно манипулирует людьми. Все вокруг Мориса делают то, что нужно Морису. Он проворачивает это блестяще.
— На меня можете не рассчитывать, — говорит Полина.
Морис смотрит на нее долгим лукавым взглядом:
— Вы нам нужны, Полина. И вдруг вам понравится? Заранее не угадать.
— Я решу ближе к делу.
Морис широко улыбается:
— До чего же вы независимая женщина! Вы всегда такой были?
Вопрос не случайный: Морису и впрямь интересно. Полина не станет отвечать, потому что ответить — значит раскрыться, а ей не хочется раскрываться перед Морисом. Вместо этого она поворачивается к Люку, учит его сдувать пух с одуванчика. Морис некоторое время смотрит на нее, потом допивает кофе и уходит в дом.
На вопрос, счастлива ли она, Полина, наверное, ответила бы «да». В целом счастлива. Однако мало кому хватило бы духу этот вопрос задать. Полина считается самодостаточной, энергичной женщиной, сочетающей здоровую уверенность в себе с разумной заботой об окружающих. Она из тех, от кого психотерапевты должны бежать как от огня. Или, по крайней мере, выглядит такой со стороны.
Она и впрямь независима, но за свою независимость ей дорого пришлось заплатить, поэтому она и не стала отвечать Морису. Полина одна с тех самых пор, как вырастила дочь. Вернее, не то чтобы совсем одна. У нее были мужчины, кто-то из них даже жил у нее в квартире. Но она одинока в принципе, свободна от всяких обязательств. У нее выработались собственные холостяцкие привычки: менять планы в зависимости от настроения, действовать по обстоятельствам. Это по большей части хорошая жизнь, полная тщательно культивируемых мелких радостей, когда имеешь возможность себя побаловать или отвертеться от того, что тебе не по душе. Когда ничем не связана, не должна ни к кому приноравливаться и никого терпеть. Жизнь, в которой что угодно может случиться и временами случается. И в которой одиночество иногда накатывает черной волной, а в серую предутреннюю пору постель обступают призраки.
В отличие от Мориса, Полина не ужасается тому, что стареет. Когда она думает о своем возрасте — когда вспоминает, что ей пятьдесят пять, — то скорее удивляется, чем негодует. Удивляется, что дожила до таких лет. Долгое, наполненное событиями время детства, чехарда юности, затем — неумолимый стремительный поток событий. И вот она здесь, в сегодняшнем дне, который не так уж плох, хотя кое в чем и не слишком хорош. У нее старческие веснушки на руках, и зубы, похоже, не доживут вместе с нею до старости. Либидо уже не то, хотя это, наверное, к лучшему. Однако мир по-прежнему свеж и полон обещаний.
Люку надоели одуванчики. Он бросает мячик, бежит следом, падает, встает, снова бросает мячик — осваивает новое умение. Полина, глядя на него, думает, что есть еще и такой феномен, как время Люка, процесс ускоренных перемен — кажется, будто Люк не привязан к обычному течению календарного года, но движется собственным блуждающим курсом, оставляя за собой стремительную череду Люков: розовый младенец с глазами-пуговками превратился в мини-бульдозер, ползающий по всему дому, и вот уже он топочет по траве за пластмассовым шариком. Люк — на скоростном пути, не синхронизированном с днями Полины или своих родителей.
Набежали облака. Погода снова портится — ясное утро сменил пасмурный день. С холмов ползет серая пелена, зелень полей, деревьев и живых изгородей становится ярче, насыщеннее. Падают первые капли дождя.
Полина берет Люка на руки и уносит в дом.
3
Полина помнит, как впервые увидела Терезу с Люком. Она идет по палате между двумя рядами ног, торчащих из халатов и ночных рубашек. Коричневых ног, черных, розовых. Гектары неприкрытого женского тела, ступней, коленей, грудей, к которым прижаты пушистые младенческие головки. Никакой стыдливости, всё нараспашку, как есть. Это мир, который вращается вокруг женского тела. И еще тут полно народу. Медсестры снуют туда-сюда, у каждой кровати толпятся мужья, друзья, родители, братья и сестры. Везде цветы, где-то откупоривают шампанское. Повсюду едят и пьют, будто это не больница, а муниципальный парк в выходной день.
Ладно, думает Полина, ладно. Она идет по аллее ног, мимо целых семей, мимо мельтешащих отпрысков и партнеров. «Посещение с 15:00 до 18:00, — гласит объявление в лифте. — Партнеры допускаются в любое время». Куда подевались мужья? Вымерли за ненадобностью. Ну и ладно.
Она наконец видит Терезу. Тереза одна. Одна с Люком. Полина подходит и замирает на мгновение, пока дочь ее не заметила. Тереза вне остального мира, она, в полноте переживаемых чувств, заключена в воздушном пузыре счастья. Она смотрит на Люка и не видит больше никого. А Люк, надо думать, не видит никого, кроме матери, — это его первое и главное открытие в жизни.
