Дэвид Лодж - Райские новости

— Слава богу, я тебя нашел, — выдохнул Бернард. — Больше не уходи так один.

— Литр «Джеймсонса» за восемь фунтов, — сооб­щил старик. — Выгодная покупка.

— Не потащишь же ты бутылку виски через полми­ра, — возразил Бернард. — В любом случае нет време­ни. Объявили наш рейс.

— На Гавайях оно будет таким же дешевым?

— Да. Нет. Не знаю, — ответил Бернард. Закончи­лось тем, что он купил отцу бутылку «Джеймсонса» и блок сигарет, как покупают сладости детям, чтобы ути­хомирить их. И почти сразу же пожалел об этом, пото­му что идти по широким, как бульвары, переходам, уходившим, казалось, в бесконечность, неся в придачу к «дипломату» и плащу пластиковый пакет с упакован­ной в коробку бутылкой, было тяжело и неудобно.

— Мы так пешком и пойдем до Гавайев? — провор­чал мистер Уолш.

Кое-где попадались движущиеся дорожки, похожие на распластанные эскалаторы, но не все они работали. Понадобилось добрых четверть часа, чтобы добраться До выхода 29, и там случилось очередное происшест­вие. Когда стоявшая за стойкой девушка в униформе попросила их посадочные талоны, мистер Уолш ока­зался не в состоянии предъявить свои.

— Мне кажется, я оставил его в винном магазине, — сказал он.

— О господи, — простонал Бернард. — У нас уйдет полчаса, чтобы дойти туда и обратно. — Он повернул­ся к сотруднице наземного персонала: — Вы можете выдать ему новый?

— Это не так легко, — ответила она. — Вы уверены, что потеряли его, сэр? Возможно, он у вас в паспорте?

Но мистер Уолш оставил в беспошлинном магазин­чике и свой паспорт.

— Ты делаешь это нарочно, — обвинил его Бер­нард, чувствуя, что краснеет от злости.

— Нет, — с мрачным видом отозвался мистер Уолш.

— Где ты их оставил — на полке с «Джеймсонсом»?

— Где-то там. Придется вернуться.

— Время есть? — спросил Бернард у девушки.

— Я вызову вам тележку — сказала она, взяв радио­телефон.

Тележка оказалась открытым электромобилем, предназначенным, скорее всего, для перевозки не­мощных пассажиров или инвалидов. Они покатили в обратный путь по бесконечным крытым переходам, водитель периодически сигналил, расчищая дорогу в толпе встречных пешеходов. Бернарда охватило странное чувство, будто их путешествие пошло вспять, и не на время, а навсегда, что они несколько часов будут напрасно искать пропавшие документы, а самолет тем временем улетит, оставив их с бесполез­ными, не подлежащими обмену билетами, и у них не будет другого выбора, кроме как сесть в подземку и вернуться в Лондон. Вероятно, мистер Уолш почувст­вовал то же самое — потому что внезапно приобод­рился, стал улыбаться и махать пассажирам, пешком тащившимся на посадку, как ребенок, катающийся по ярмарочной площади. Один из пассажиров, дород­ный мужчина с бакенбардами, остановился, чтобы за­снять колоритного старика на видеокамеру, повора­чиваясь на каблуках по мере того, как электромобиль проезжал мимо него.

Паспорт и лежащий в нем посадочный талон обна­ружились там, где мистер Уолш их оставил — на полке между шотландскими и ирландскими сортами виски.

— Бога ради, зачем ты положил их сюда? — потре­бовал ответа Бернард.

— Я искал деньги, — оправдываясь, объяснил мис­тер Уолш. — Я искал свой кошелек. Эта недавняя суета там, около агрегата, из-за моего образка, выбила меня из колеи. Все лежало не в тех карманах.

Бернард хмыкнул. Объяснение звучало правдопо­добно; но если потеря документов и не была созна­тельным ходом, дабы избежать посадки в самолет, то уж бессознательной была наверняка. Он схватил отца за руку и повел к тележке, как пленника. Водитель, по­лучавший по портативной рации трескучие указания, радостно приветствовал своих пассажиров.

— Все в порядке? Тогда держитесь крепче. Нужно захватить по пути еще двоих.

И они захватили: необъятная чернокожая леди в полосатом хлопчатобумажном платье, широком, как шатер, сопя и посмеиваясь, разместила свои огромные бедра на заднем сиденье, рядом с мистером Уолшем, заставив Бернарда с риском для жизни примоститься на боковом поручне, а мужчина без ноги, сев рядом с водителем, выставил свой костыль, как копье, перед те­лежкой. Это карнавальное зрелище привлекло немало внимания и развеселило пеших пассажиров, мимо ко­торых ехал электромобиль, так что некоторые из них даже в шутку «голосовали».

Бернард посмотрел на часы: оставалось пять минут до отлета их самолета.

— Думаю, мы успеем вовремя.

Он мог бы и не волноваться: рейс задержали на полчаса и посадку в самолет еще даже не начали. Кое- кто из пассажиров осуждающе посматривал на Бер­нарда и его отца, словно подозревая, что виноваты в этом они. Зал ожидания был набит битком — казалось нереальным, чтобы столько людей смогли поместить­ся в один самолет. В поисках где бы присесть, они про­шли мимо рыжеволосого семейсгва: все четверо сиде­ли в ряд, поставив дорожные сумки себе на колени.

— Нашел его, — сказал Бернард веснушчатой де­вочке, кивнув в сторону отца, и получил в ответ сдер­жанную легкую улыбку узнавания.

Наконец они обнаружили пару свободных мест в дальнем конце зала и сели.

— Мне надо в туалет, — сказал мистер Уолш.

— Нет, — жестко ответил Бернард.

— Это все кофе. Кофе всегда проходит через меня без задержки.

— Ты можешь подождать, пока мы сядем в само­лет, — рассудил Бернард. Но передумал: кто знает, ког­да еще они окажутся на борту. — Ну ладно, хорошо, — устало произнес он, поднимаясь.

— Тебе необязательно идти со мной.

— Я не собираюсь снова терять тебя из виду.

Когда они стояли бок о бок у писсуаров, мистер Уолш спросил:

— Ты видел, какая была задница у этой черной? Я даже испугался, что она меня раздавит.

Бернард подумал было, не воспользоваться ли слу­чаем для небольшого наставления об уважении нацио­нальных меньшинств, но решил не обращать внима­ния. По счастью, слово «черный», которое мистер Уолш всегда использовал как пренебрежительное, дав­но уже стало общеупотребительным. Хотя, нравилось ли полинезийцам, когда их называли черными, Бер­нард не представлял. Вероятно, нет.

Когда они вернулись в зал ожидания, их места ря­дом с выходом 29 оказались заняты, но молодая жен­щина в розово-голубом спортивном костюме, видя их состояние, сняла свою сумку с соседнего сиденья, ос­вободив его для мистера Уолша. Бернард пристроился на краю низкого пластикового столика.

— И в какой гостинице вы будете жить? — спросила молодая женщина.

— Прошу прощения? — не понял Бернард.

— Вы же от «Тревелуайз», да? Как и мы. — Она указа­ла на фиолетовый с золотом ярлык, который сотруд­ник агентства прикрепил к его «дипломату». — Мы бу­дем жить в «Кокосовой роще Вайкики», — сообщила она. До Бернарда вдруг дошло, что рядом с ней сидит еще одна молодая женщина, одетая в похожий костюм розовато-лилового и зеленого цвета.

— Да, верно. Не знаю точно в какой.

— Не знаете точно? — с недоумением переспроси­ла его собеседница.

— Знал, но забыл. Мы собрались в эту поездку впо­пыхах.

— А, понят но, — сказала девушка. — Горящая путев­ка. Выходит, выбор у вас был не слишком большой, да? Но вы много сэкономили. Один раз у нас так было — с Критом, правда, Ди?

— Не напоминай мне, — отозвалась Ди. — Тамош­ние туалеты...

— Уверена, на Гавайях у тебя с туалетами проблем не будет. — Девушка в розово-голубом ободряюще улыбнулась подруге. — По части этих вещей у амери­канцев настоящий пунктик.

— Я не знал, что мы будем жить в гостинице, — не­довольно заявил мистер Уолш. — Я думал, мы остано­вимся у Урсулы.

— Вероятно, так и будет, папа, — успокоил его Бер­нард. — Не знаю, пока не доберемся до места. — Он не­которое время помолчал, чувствуя, что женщины смо­трят на него с напряженным любопытством. — Мы едем навестить сестру моего отца, — объяснил он. — Она живет в Гонолулу. Вероятно, нам не понадобится номер в гостинице, но, как это ни абсурдно, путешест­вовать таким образом — купив пакет услуг — оказалось дешевле всего.

— Какое место для жизни! Гонолулу! Словно круг­лый год в отпуске, — мечтательно вздохнула молодая женщина. Она повернулась к мистеру Уолшу: — Вы давно не видели свою сестру?

— Давно, — коротко ответил он.

— Должно быть, ждете не дождетесь.

— Не могу сказать, что сгораю от нетерпения, — уг­рюмо насупился мистер Уолш. — Это она хочет меня видеть. По крайней мере, так мне сказали. — Он бро­сил на Бернарда враждебный взгляд из-под кустистых бровей.

— Боюсь, моя тетя плохо себя чувствует, — пояснил Бернард.

— О господи!

— Она умирает, — мрачно заявил мистер Уолш. Молодые женщины умолкли. Они опустили глаза и словно бы усохли, съежившись внутри своих веселых спортивных нарядов. Бернард ощутил неловкость, как будто они с отцом провинились, погрешив против приличий, или нарушили табу. В конце концов, было что-то неподобающее, даже безнравственное в том, что они воспользовались услугами турагентства, дабы навестить умирающую родственницу.