Владимир Кунин - Ребро Адама
Неподалеку от Киевского вокзала, рядом с Дорогомиловским мостом, в громадном угловом доме, одним крылом выходящем на набережную Москвы-реки, помещается маленький винно-водочный магазинчик. А вокруг него - толпа из вокзально-приезжего и местно-ханыжного люда. У дверей магазинчика два милиционера мужественно и самоотверженно сдерживают народное волнение.
- По три сорок семь осталось всего одиннадцать ящиков! - кричит один милиционер в мегафон. - Кому по три сорок семь - больше не становитесь! Только по два пузыря в одни руки!
Толпа в ужасе ахает и еще сильнее наваливается на дверь магазина.
Длинный, тощий, бывшего интеллигентного вида, в очках, в замызганном плаще, мужчина с портфелем взметает в серое небо костлявый кулачок, кричит милиционерам: - Опричники!
Какой-то звероподобный человек вываливается из магазина с охапкой бутылок, хрипит в толпу:
- По девять десять кончилась, только «Сибирская» по семнадцать!
И тогда из толпы раздается тоненький, исполненный подлинного трагизма крик:
- Господи!!! Да что же это?! Для милиционеров что ли?
Но в эту секунду из дверей магазинчика с диким трудом и риском для жизни выдирается расхристанный и растерзанный Евгений Анатольевич, счастливо прижимая к груди одну-единственную бутылку шампанского.
Толпа немеет.
- Святой!.. - в ужасе шепчет один.
- Может, болен человек, - сочувственно произносит второй.
Растерянный Евгений Анатольевич пытается привести себя в порядок, но напружинившийся от необычной ситуации милиционер негромко приказывает ему в мегафон: - Гражданин! Проходите, проходите со своим шампанским. Не собирайте народ.
Под вечер в подъезде стоят Мишка и Настя. В ногах у них туго набитая сумка с длинным ремнем.
Мишка прижимает Настю к стенке, тискает ей грудь под свитерком.
- Поехали к нам, малыш. Мамашка сегодня в вечер.
- Нет. Неохота, Мишаня.
- Поехали, Настюш. Котеночек, поехали!.. На таксярнике - туда и обратно. Ненадолго. На полчасика.
Настя вытаскивает Мишкину руку из-под свитерка.
- Ну сказала же, неохота, - она пихает ногой лежащую сумку. - Это надо в морозильник затолкать… У бабушки день рождения скоро. Мне тетя Клава с таким трудом достала эту шелупонь. Я ей даже деньги еще за это не отдала.
- Сколько надо? - Мишка с готовностью лезет в карман.
- Обойдемся. У меня степуха на днях.
- Обижаешь, малыш.
Настя подхватывает сумку на плечо:
- Чао!
- А завтра?
- Посмотрим. Как еще будешь себя вести, - усмехается Настя.
- Не понял?
Настя уже стоит тремя ступеньками выше: - Я же сказала - завтра на тебя и посмотрим.
И уходит вверх по лестнице.
В неухоженной чужой холостяцкой квартирке, на широкой продавленной тахте, еле прикрытые простыней лежат обнаженные Лида и Андрей Павлович.
Андрей Павлович на спине, глаза в потолок. Волосы слиплись от пота, лицо и шея мокрые, дыхание еще не выровнялось, но он уже жадно затягивается сигаретой.
Лида лежит на животе, обнимает Андрея Павловича, губы ее нежно скользят по его груди.
Глаза у Лиды закрыты, и она, к счастью, не видит, что Андрею Павловичу это уже сейчас не очень приятно и он даже досадливо морщится. А еще ему ужасно хочется посмотреть на свои наручные часы…
- Ну почему, почему мы не можем лететь вместе? - вздыхает Лида.
Андрей Павлович на секунду прикрывает глаза, как человек, который уже в сотый раз слышит один и тот же вопрос, и, стараясь придать своему голосу максимально нежные интонации, отвечает:
- Солнышко мое, ну, на это уйма причин. Во-первых, меня могут поехать провожать в аэропорт. Ты будешь чувствовать себя неловко, я буду выглядеть по-дурацки. Зачем? Зачем столько унижений? А так - я вылетаю первым, вью гнездо и через три дня встречаю тебя в Адлере. Зато потом, на море, целый месяц только вдвоем! Ну, пойми меня. И клянусь тебе…
- Господи, господи!.. - шепчет Лида и зарывается носом в плечо Андрея Павловича. - Обними хоть меня.
- Конечно, конечно, родная моя! - Андрей Павлович поспешно обнимает Лиду и получает долгожданную возможность посмотреть из-за ее головы на свои часы.
- И не смотри ты на свои часы, черт бы тебя побрал! - стонет Лида.
Нина Елизаровна гладит белье на кухне. В комнате Настя сидит перед телевизором. Равнодушно, без малейшего интереса смотрит какой-то старый военный фильм.
Настежь открыта дверь в бабушкину комнату. Бабушка протягивает руку к веревке от рынды.
Бом-м-м!!!
Неподвижно продолжает сидеть Настя.
В кухне Нина Елизаровна бросает взгляд на часы и кричит:
- Настя, ты же видишь, что я готовлю Лидочку к отпуску! У меня же не десять рук! Сейчас же переключи на бабушкину программу! Ну что за ребенок!
Настя лениво встает из кресла, щелкает переключателем, и на экране телевизора появляется Хрюша с партнерами из передачи «Спокойной ночи, малыши».
- И отодвинься! - кричит Нина Елизаровна, сбрызгивая пересохшее белье. - Не перекрывай бабушке экран!
Из своей комнаты Бабушка внимательно следит за кукольно-назидательным сюжетом, напряженно вслушиваясь в голоса телетравести.
Что-то напевает на кухне Нина Елизаровна.
Настя медленно встает с дивана, подходит к старенькому комоду красного дерева, уставленному женскими безделушками и шкатулками, и открывает самую большую шкатулку, доверху набитую лекарствами.
На экране Хрюша уже показывает мальчикам и девочкам всей страны ветхозаветный мультфильм, и Бабушка с тоской отводит глаза.
(i)…Под корабельной рындой, на отрывном календаре - 23 февраля 1947 года.(/i)
(i)В большой адмиральской квартире Дедушка в компании флотских приятелей весело, шумно и пьяно празднует получение юбилейной медали «30 лет Советской Армии и Флота».(/i)
(i)Вокруг стола порхает Бабушка в крепжоржете. Рядом с Дедушкой сидит его верный Друг - единственный не морской офицер. Маленькая Нина считает орденские колодки на отцовском кителе и на висящем портрете министра обороны Булганина…(/i)
(i)- Ура! У министра меньше, чем у папы! (/i)
(i)Пьяный Дедушка весело снимает со своего кителя новенькую медаль и прикалывает ее к портрету. И получилось смешно! Бабушка хохочет, целует Дедушку, пряча глаза от Друга. Все веселятся, кричат, чокаются с портретом, пьют за здоровье маршала…(/i)
(i)А Друг с ласковой улыбкой смотрит то на пьяного дедушку, то на развеселую Бабушку, то на проколотый портрет члена правительства.(/i)
Когда уже все, кажется, спят мертвым сном, возвращается Лида. Как только раздается осторожный поворот ключа в двери, Нина Елизаровна тут же открывает глаза. Она слышит, как Лида почти бесшумно входит в квартиру, как проскакивает в ванную, как течет вода из душа.
Полежав еще несколько секунд, Нина Елизаровна приподнимается на локте, убеждается в том, что Настя на своей раскладушке дрыхнет без задних ног, и встает.
Бабушка в своей комнате лежит с открытыми глазами, скошенными в темноту куда-то в коридор, ванную, откуда доносятся неясные приглушенные голоса дочери и старшей внучки. Ей кажется, что там кто-то всхлипывает, и правая полуживая сторона лица Бабушки принимает тревожное, испуганное выражение…
В тесной ванной зеркало висит над умывальником. Для того чтобы увидеть себя в полный рост, Лида стоит на шаткой табуретке, одетая лишь в яркие купальные трусики и узенький лифчик гонконгского производства.
В руке она держит пестрый пакет из-под купальника и, не без изящества и грациозности, изображает на своем неверном пьедестальчике позы записной манекенщицы.
Нина Елизаровна, в одной пижаме, всплескивает руками:
- Как тебе идет, Лидка! Фантастика! Мужики должны просто дохнуть, как мухи! Сколько?
- Ну какая тебе разница, мамочка! Важно, чтобы было в чем раздеться! Вернусь из отпуска, возьму халтурку и рассчитаюсь. Наш бюджет - неприкосновенен.
- Потрясающе, Лидуня… Я так за тебя рада!
А Бабушка все вслушивается и вслушивается в веселое курлыканье из ванной. В ночной тишине оно так похоже на плач и стенания. В какую-то секунду она уже протягивает руку к веревке от рынды, как вдруг явственно раздается счастливый смех ее дочери. Бабушка сразу теряет интерес к происходящему. Рука ее бессильно падает на постель, глаза тоскливо упираются в потолок, на котором покачивается свет уличного фонаря.
Теперь на табуретке перед зеркалом стоит Нина Елизаровна. Она умудрилась сохранить в своем возрасте хорошую фигуру, и этот заморский купальник оказывается и ей впору.
- Мамуля, ты неотразима! Возвращаюсь - сразу беру две халтуры и достаем тебе точно такой же!
- Не очень откровенно, а? - тревожно спрашивает Нина Елизаровна.
- Блеск, мамуль! Фантастик, се манифик, формидабль, елки-палки!