Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
Нельзя каждый день встречать с отчаянием в сердце, с печалью в глазах. Надо постараться забыть, какого цвета беспричинная тоска, хандра, меланхолия. Тоскливые мысли не должны убивать меня, тормозить развитие. Лишь тогда возникнет душевное равновесие и появится стимул к настоящей жизни. Наверное, еще много огорчений сулит мне жизнь, но я преодолею их».
Говорят: воспринятое в детстве преследует всю жизнь. Так пусть мне сопутствует только хорошее! Я и прежде это чувствовала, только не знала твердо, не верила внутреннему чутью. Отброшу тоску и обиду как ненужные причиндалы. Надежда на лучшее — вот моя отправная точка. А может, это только неоправданный всплеск оптимизма? Ох уж эти мне неизбежные сомнения! Видно, всегда они будут подстерегать меня, охранять от глупых, необдуманных поступков.
Наверное, я многое забуду из того, что говорил пассажир, но память о нем останется во мне надолго. Он открыл для меня мир природы, общества и человека в целом, в единстве, во взаимосвязи, во всей красоте и сложности. Он существенно дополнил копилку моих чувств и понятий.
К утру я уже не слушала интересного собеседника, а, переполненная эмоциями, неподвижно сидела, не в силах переварить полученную информацию. Я выходила из поезда совсем другим человеком. Во мне появилось осмысленное уверенное желание жить и радоваться жизни. Я повзрослела за ночь, потому что чуточку поумнела.
Глава Шестая
ПЛЕМЯННИК ИЗ ЛИПЕЦКА
К нам из Липецка в гости приехал Василий, двоюродный племянник матери. Мы думали, раз городской, значит особенный. А он оказался обыкновенным парнем. Даже вельветка на нем точно такая, как у моего брата. После обеда мать разрешила нам пойти на речку. Гостя надо развлекать. Ну, мы, конечно, сразу подступили к Василию с расспросами о городе. Он засмеялся:
— Липецк не Москва. Центральная у нас — улица Ленина. Раньше она Дворянской называлась. Так даже на ней еще есть одноэтажные дома. Правда, красивые, с резными наличниками и железными крышами. И от ваших хат есть отличие: крыльцо в наших домах на улицу выходит.
— Неприлично с помойным ведром на улицу выходить, — недоумеваю я.
— В Липецке в домах два выхода: один парадный, другой хозяйственный, — объяснил гость.
— Здорово придумали! — одобрил мой брат.
— А окошки в старых домах у нас поменьше ваших будут.
— Видно, тепло зимой сберегаете, — предположила я.
— Наверное. Мне нравятся липецкие домики. А моей сестренке Надюшке они кажутся сказочными. Когда мы ходим по главной улице, она прижимается ко мне и шепчет: «Давай поскорее уйдем отсюда. Мне страшно. Вдруг из-под крыльца сейчас вылезет Баба Яга и ее свора: волк, сова и гуси-лебеди». Мы проходим мимо собора, сворачиваем на соседнюю улицу, и тут сестренка, увидев огромную лужу, в которой полощутся хрюшки, успокаивается, потому что на родную деревню похоже.
Василий задумался. Потом продолжил с теплой улыбкой:
— Город тихий, зеленый. Люди очень хорошие. С пятидесятого года там живу. Сначала ремесленное училище закончил. Нас «кулешниками» дразнили. Сразу выдали форму: черную длинную шинель с серебряными пуговицами и фуражку. После деревенской круглогодичной фуфайки я принцем выглядел. Кормили вкусно. В столовой красивые тарелки. Подстаканники.
— Такие, как в поезде подают? — спросила я.
— Да. Я не то что подстаканников, тарелок в деревне не видал. Из общей миски ели. Женщины в столовой внимательные. Всегда о здоровье спросят, добавки дадут. Жалели нас, потому что мы в чужом городе без родителей. Педагоги в училище не только учили, но и воспитывали. Замполит был заботливый. По-отечески разговаривал, книжки вслух читал, объяснял, как надо жить. Историка Наума Марковича я очень любил. У него в войну голова была пулей пробита. Умнейший человек! Какое воспитание в деревне было? Желудок бы наполнить. А учитель нам ярко о жизни многих поколений людей рассказывал, и мы начинали понимать, что такое Человек и каково его предназначение. Благодаря Науму Марковичу я узнал, что мозги даны для того, чтобы их использовать во благо.
Мастера никогда не ругали, с душой, с подходом учили. Самую простую операцию требовали выполнять четко. Чувство ответственности и уважение к профессии прививали. Говорили: «Делай хорошо, плохо само получится». По окончании ремесленного училища я получил высший разряд и сам пошел в школу рабочей молодежи. Родители не заставляли. Понял, что без образования многого не достигну. В школе рядом со мной учились взрослые люди. Очень серьезные. Я с них пример брал. Жил в рабочем общежитии. На ужин в столовую из-за уроков не успевал. Мне друг в комнату еду приносил, — с удовольствием рассказывал Василий, а мы с большим интересом мы слушали.
А он все листал и листал страницы своей короткой, но насыщенной событиями жизни:
— Всякие ребята рядом жили. Один морячек под блатного косил. На драки ребят вызывал. Пытался показать, что всех главней. Так и пропал из-за своей глупости. Я очертя голову не совался в драки, уже понимал, что сильный духом человек не мордобоем воспитывается, а умом, но достоинство не терял, когда нажимали. Сердечко дрожит, а я зубы сцеплю, виду не показываю и выступаю вперед, чтобы себя и друга Борьку защитить. За спины не прятался.
Некоторые пацаны не хотели, чтобы я учился: то ужин перевернут или выбросят, то постель унесут и голую сетку оставят. Ребята из комнаты выручали, делились одеялом, подушкой. Как-то просыпаюсь — нет ни брюк, ни ботинок! Детдомовцы стибрили и на рынке за курево продали. Нашли их, посадили. А я себе одежду из деревни привез и в ней ходил.
Завод у нас великолепный. Мастер в первый день сказал: «Дома ты — хозяин. На завод пришел — тоже по-хозяйски веди себя, чтоб все по уму было».
— А в общежитии очень трудно жить? — спросил брат.
— Нет, если соблюдать правила. Они не жестокие, в них своя логика и справедливость существуют. С их помощью к порядку приучают. Например, кто ложку в котле оставлял, такого человека лишали права обедать вместе. Поел, оближи ложку и положи на стол. У воевавших рабочих была привычка: ложку за голенище класть. Морской закон исполняем: не есть, пока все за стол не сядут. Дурной тот, кто много болтает и медленно ест. А к концу обеда гонка начинается: быстрее поесть и убежать, потому что последний моет посуду и убирает стол. В общежитии отдельные тарелки не принято иметь.
Иногда шутливые соревнования устраиваем: кто быстрее кусок хлеба съест во время ходьбы или бега. Я часто выигрываю, потому что с детства привык на ходу кушать. Школа далеко находилась. Время экономил. Сквернословие у нас не поощряется. На столе всегда стоит банка с щелью, куда заставляем бросать штрафные монеты. Если надо кого-нибудь послать в магазин или на рынок, выбрасываем по команде пальцы, не унижаем младших.
Встречаются, конечно, жестокие ребята, но я их сторонюсь, потому что жалостливый и не понимаю юмора в грубых шутках. Моего друга Борьку раз заставили продувать макароны на предмет жучков. Он сидел на кухне и заглядывал в каждую макаронину, а ребята проходили гуськом мимо открытой двери, и со смеху покатывались. Проучил я зачинщика. Борька был из интеллигентной семьи, много читал, музыкой занимался, а когда без отца остался, пришлось ему в училище идти.
— А какие у вас развлечения? — полюбопытствовала я.
— В праздник взрослые норму примут — по сто пятьдесят, не больше, — и песни поют, про войну рассказывают. Водку у нас пьют самую дешевую — «сучок» называется. Бутылка картонкой закрывается и заливается сургучом. Говорят, ее из опилок делают. А может, и врут. Рыбалка богатая в Липецке. Это хорошее подспорье в питании. А в отпуск я домой еду. Брату помогаю.
— А в «дурака» режетесь? — это уже брат спросил.
— Игра должна быть поддержана интересом, иначе она становится низкокачественной, пустой. Без денег человек портит ее. Получается, что неоправданно рискует. Мы придумали на кон торт ставить. Проигравшие скидывались. Перепробовали все виды тортов! На водку не играли. В некоторых комнатах не материальный, жестокий интерес выставляли: бить по ушам. И тут везение определяло меру наказания. Если проигравший туза снимет — одиннадцатью картами врезали, если валета, значит, повезло — двумя. Каждый выбирал себе компанию согласно интеллекту.
