Катрин Пулэн - Лили и море
Я встала и последовала за ним. По дороге Джои вытащил из холодильника ящик пива. Свет от палубы ослепил меня. Он мне протянул пачку сигарет.
— Бери. Бери всегда, не спрашивая.
— Спасибо, Джои. И когда начинается сезон?
— Сезон ловли лосося открыт, но рыбы мало. Позже за день можно будет ловить столько же, сколько сейчас за неделю. Мы оставим Кадьяк через неделю.
Он смотрит на меня ласково.
— Вот увидишь, этот сезон будет довольно легким для тебя, ничего общего с тем, что ты делала только что, платят твердую ставку за каждый день, и это в течение трех месяцев. Ты станешь богата к сентябрю и сможешь свалить отсюда.
Я шепчу низким голосом, почти со стоном:
— А если бы я сказала Гордону, что больше не хочу этого делать, то есть заниматься сезонной ловлей рыбы? Я полагаю, что у меня нет больше силы духа ни на что такое, все, чего я хочу — уехать отсюда на мыс Барроу. Он не захочет, чтобы я покинула судно?
Джои на меня смотрит с оцепенением.
— Но, Лили… Сейчас как раз сезон на этом судне, не отказываются и не сбегают от этого. Что ты, собственно, собираешься там делать?
— Я собираюсь увидеть край мира.
— Земля круглая, Лили. Здесь тоже конец чего-либо. Ты не увидишь там ничего, что хотела, тебе ведь уже об этом говорили. Опустошенная территория, несчастные люди, пьяные или находящиеся под действием наркотиков в течение года, или как те двое, что живут на социальные пособия или надбавку от нефти. Каждый мечтает оттуда переехать в другое место, живут там только эскимосы, которые потеряли все, особенно собственное достоинство, и которые будут делать небольшую работу для тебя. И как ты, собственно, хочешь попасть туда? Уж точно не с теми деньгами, что ты заработала здесь, тебе не хватит даже заплатить за самолет, чтобы полететь туда.
— Я поеду автостопом.
— Дорога закрыта сразу после Фэрбенкса[18]. Ты собираешься пожертвовать собственной шкурой, только чтобы увидеть кусок скалы, мерзлой в ближайшее время?
— Но ведь есть же трасса для грузовиков, снабжающих трубопровод.
— Ты совсем с ума сошла, ты устала, особенно сейчас, тебе нужно пиво и несколько дней отдыха. В течение двух месяцев ты работала днем и ночью почти без отдыха. Ты делала столько, сколько эти ребята в два раза больше и крупнее тебя не делали за всю свою жизнь. Я даю тебе твой выходной день. Он начинается прямо сейчас и длится до завтра. Я скажу Гордону, что это я послал тебя. Он поймет, он хороший босс, вот увидишь, он никогда не будет орать. И он знает свою работу.
— Да, — говорю я, — спасибо, Джои.
Мы пили пиво и курили сигареты. Гордон не приходил. Так что я покинула «Мятежный». Я шла по набережной, обогнула консервный завод «Вестерн Аляска», который распространяет свою вонь на весь город, — погода изменилась. После показался причал с автомобильным паромом. «Тагура Роуд». Я наблюдала, как люди поднимались верх по сходням. Я продолжала свой путь по «Тагура Роуд». Я уже подходила к верфи, когда кто-то окликнул меня. Я обернулась. На белой дороге я увидела два силуэта, стоящих в тени людей. Один сильно шатался из стороны в сторону, а другой был выше ростом, с ярко-красными волосами, пылающими на солнце, словно золотой шлем. Они подошли ко мне.
Я узнала Мэрфи. Другой уже пересекал площадь. Я ожидала. Солнце грело мою шею.
— Мы искали тебя, — сказал Мэрфи, отдышавшись.
— Искали меня?
— У нас кое-что есть для тебя…
Мэрфи протянул ко мне руку. Когда он разжал свои пухлые, как у новорожденного младенца пальцы, перепачканные пальмовым жиром, на его ладони оказалась небольшая деревянная шкатулка, украшенная красными и черными пластинками, а его спутник вытащил из кармана камею из фальшивого перламутра.
— О! Спасибо, — воскликнула я. — Но почему?
— Просто подарок, — сказал Мэрфи — и на его лице появилась добрая улыбка.
— Но почему?
— Потому что мы тебя очень любим, это все. Мы рады, что ты находишься здесь.
Они побрели дальше. Я осталась стоять одна на дороге, поглаживая полированное дерево, аккуратный драгоценный камень. Чувствуя, что проголодалась, я решила вернуться в город. На улицах уже можно было увидеть людей, рыболовный флот вернулся. Двери бара были распахнуты, как будто внутри не хватало воздуха. Крики, смех, дикие вопли, иногда звон колокольчика вырывался из этого темного притона. Я бы хотела войти в темную пещеру, в это логово диких животных, но не посмела этого сделать. Я очень быстро прошла мимо. Они уехали, не попрощавшись, не устроив веселую попойку, хотя обещали мне. Я хотела умереть, так мне было грустно. От голода я согласна была на попкорн и повернула за угол магазина спиртных напитков.
Мы столкнулись лицом к лицу. Джуд. Великий мореплаватель. Он снова утратил свое прекрасное неистовство мужчины, рыбака, он сутулил свои мощные плечи. Он шел неуверенным шагом, как будто он ступает по незнакомой земле и в неизвестном направлении, у него было лицо пунцового цвета, блуждающий и неуверенный взгляд. Лев морей снова стал медведем.
— Все уехали, — запинаясь, сказала я.
— Да, — сказал он. — Плохой сезон. Время заняться чем-либо другим.
— А…
— Ты сейчас куда идешь?
— Я… Я иду покупать попкорн.
Он слегка улыбнулся, закрыл глаза, словно от страха, сделал вдох, распрямил плечи и, медленно проведя рукой по лбу, спросил:
— Могу ли я тебе оплатить ведерко, так сказать, угостить?
Я ответила «да». Мы вошли в бар, в двух шагах от винного магазина. Некоторое время мы колебались, входить туда или нет, из-за темноты, раздававшихся оттуда криков и завесы дыма. Затем он подошел к стойке, я последовала за ним. Там было две свободные табуретки. Мы очень быстро выпили пиво. Возможно, мы боялись, не зная, о чем еще говорить. Мы оставили корабль. Между нами не было больше ничего общего.
— Давай выйдем отсюда, — неожиданно сказал он.
Снаружи было светло, ветер, люди и винный магазин. Он вошел в него, направился прямо к полке с канадским виски, схватил одну бутылку, несмотря на ее десять унций — бутылка была пластиковой. Не останавливаясь, он направился в глубину магазина, открыл стеклянную дверь, схватил упаковку с двенадцатью банками свежего пива «Rainier». На все ушло не более минуты. Полная женщина за кассой повернула к нему бледную и тяжелую физиономию, а потом принялась рассматривать меня. О чем она подумала? Она меня испугала. Я покраснела. Мы вышли из магазина.
— Что это на тебя нашло поехать покупать пиво? Тем более на солнце.
— На самом деле я не люблю бары. Слишком много шума и дыма. И, кроме того, слишком дорого.
— Да, — сказала я.
— Как? У тебя всегда был такой голос, который я не мог никогда разобрать.
— Да, — сказала я немного громче.
Покинув бар, мы пошли по дороге, ведущей к парому. Всю дорогу мы молчали. Солнце нам светило в лицо. Отлив. Запах воды, свежий и немного пресный, смешивался с едкими запахами отходов консервного завода.
— Как тут воняет, — сказал он.
— Ой, а мне этот запах очень даже нравится.
Он бросил на меня удивленный и внимательный взгляд.
— Однажды я хотела бы сесть на паром, — добавила я.
— Возможно, менее чем через неделю я также сяду на судно. У меня есть друзья в Анкоридже. И привет вам, Гавайские острова.
— Гавайские острова?
— У меня там брат. Он живет на большом острове со своей женой-дурой. Я хотел бы порыбачить в Южной части Тихого океана.
— А я… я хочу к определенному времени добраться до мыса Барроу.
— Я уже слышал это на корабле… Что ты собираешься там делать? И как ты хочешь поехать туда?
— Туда я поеду автостопом.
— Ты даже не знаешь, во что ввязываешься.
— Я не боюсь ничего.
— Ты не вернешься оттуда целой и невредимой. Я знаю всех тех людей, которых ты можешь встретить на дороге, ты будешь совсем одной на пустынной взлетной полосе. Я жил годами в Номе, это тот еще городишко. Спирт и наркотики. Законом там и не пахнет. Ты будешь лицом к лицу с ледяным океаном, потом будут сплошные деревья, которые растянулись там на сотни миль, затем пустынные горы, вот и все. Ты полагаешь, что ты сможешь стойко перенести все невзгоды и тяготы подобной жизни, будучи в гордом одиночестве?
— Возможно, мне надо будет купить оружие.
— Умеешь ли ты им пользоваться?
— Нет.
— Там, откуда я родом, можно даже распрощаться с жизнью.
— Я все же хочу поехать туда, — говорю я уже более низким голосом.
И снова его желтые глаза смотрят на меня.
— Ты все-таки беглянка? — шепчет он.
— Я так не думаю.
Мы шли с ним вдоль воды. Она блестела на солнце. Маленький порт, деревянный понтон между рыболовными судами в ожидании моряков. Я колебалась, надо ли мне продолжать за ним следовать. Он казался таким тяжелым, усталым и, возможно, даже горестным. А море, настоящее море было так далеко, далеко от нас, вольное море и моряк противостояли друг другу. Вместо морского простора были улицы, полные людей, шумные бары и этот человек, который тяжело шагал, а на дне его сумки было пиво. Я продолжила идти рядом.
