Валерий Козырев - Джесси
Гена ответил не сразу. Он продолжал идти молча, от его весёлости не осталось и следа.
– Утром по телевизору, в программе «В мире животных», показывали семейство орлов, – наконец прервал он свое молчание. – И я сделал для себя некоторые выводы. Если хочешь, могу поделиться ими с тобой.
– В мире животных? Да уж, сегодня это как раз для меня…
– С тобой трудно говорить.
– Извини… Если ты готов говорить, я буду слушать.
С самой первой минуты сегодняшней встречи Гена ощутил отчужденность, внезапно возникшую между ними. Она и вызвала его излишне показную веселость, как желание возвратить существовавшее до этого обоюдное дружеское доверие. Но Вика распознала фальшь, и теперь ему было стыдно за эту неестественность. И он стал рассказывать уже в своей спокойной, рассудительной манере.
– Орлы вьют свои гнезда высоко в горах, – начал он. – Всегда на краю пропасти. Сначала они укладывают на выступе скалы грубые ветки, затем клювами вплетают между ними мелкие веточки – так появляется каркас гнезда. Дно гнезда орлы сначала устилают травой, а уже поверх травы выстилают собственный пух. Вскоре самка откладывает яйца, – обычно их бывает два. Она высиживает их, почти не покидая гнезда, и через некоторое время из яиц выклевываются птенцы: голые, смешные и совершенно беспомощные. Первое время жизнь для птенцов – одно сплошное удовольствие. В гнезде тепло и уютно, а пищу родители приносят и кладут им прямо в рот. Вскоре тело птенцов покрывается пухом; растут они быстро и вскоре пух сменяется перьями. Наконец они взрослеют настолько, что способны летать. Но проблема заключается в том, что сами они этого ещё не знают. Но об этом знают взрослые орлы, которые с самого появления птенцов на свет видели в них не голых и беспомощных, пронзительно голосящих, с разинутыми клювами существ, но гордых и величественных птиц. И когда приходит время, они принимаются за дело. Вначале они выкидывают из гнезда мягкую подстилку, а затем и мелкие ветки. Гнездо перестает быть теплым, и насквозь продувается холодными ветрами. Все это делается для того, чтобы орлята наконец-то покинули гнездо. Ведь истинная стихия орлов – это небо… Итак, гнездо ставиться крайне неудобным: оно уже не греет и, устроенное на высоком выступе скалы, продувается всеми пронизывающими верховыми ветрами, но страх и привычка всё еще продолжают удерживать в нём повзрослевших птенцов. Но их родители знают, что нужно делать дальше. Они садятся на близлежащий от гнезда выступ скалы и, на виду своих детенышей, начинают раздирать добычу, поглощая её и совсем не обращая внимания на их пронзительные голодные крики. И вскоре это приносит ожидаемые плоды: самый нетерпеливый из орлят принимается осторожно двигаться в сторону дразнящей его пищи и, срываясь с узкого карниза, падает в пропасть. В панике он громко хлопает крыльями, ещё не зная, как расправить их так, чтобы поток воздуха наполнил перья… Кажется, что его гибель неминуема! И в этот миг один из орлов черной тенью срывается вниз, подхватывает его и, несколько раз взмахнув мощными крыльями и скользнув по воздуху на подъеме, вновь возвращает свое незадачливое чадо на скалу; а с карниза, беспорядочно хлопая крыльями, уже падает второй орленок, и уже другой родитель спешит ему на помощь… Так орлята срываются и падают не раз, пока однажды, в падении, они не почувствуют, что крылья повинуются им. И тогда они полетят. Вначале совсем недалеко, всего лишь до ближайшего скалистого выступа. Но самое важное событие в их жизни уже произошло, птенцы постигли свое предназначение – они могут летать! И очень скоро высоко в небе, широко раскинув крылья, в теплых потоках поднимающегося от земли воздуха, будут свободно и величественно парить уже не пугливые орлята, но царственные птицы…
«Конечно же, в его рассказе птенцы – это образ человека. Причем, недавно уверовавшего, так называемого «духовного младенца», подверженного искушениям. А взрослые орлы – это, скорее всего, Бог. Можно ничего не пояснять, и так все ясно… Получается, что Бог толкает людей в пропасть греха, и потом преспокойненько наблюдает, как они отчаянно барахтаются, падая. Сам решая, когда прийти им на помощь. Но рассказ – это все-таки больше притча, иносказание… В жизни же люди зачастую не дожидаются своевременной помощи. Из всего этого можно сделать лишь один правильный вывод: чтобы не падать, нужно не взлетать. То есть – не верить. Все очень просто. Не верить, значит и не падать, потому что падать неоткуда».
Тем временем они свернули на другую улицу. Гена взглянул на Вику и, скорее всего догадавшись, что с ней происходит, продолжил говорить:
– Думаю, ты уже догадалась, что можно провести некое сравнение между семейством орлов и взаимоотношениями Бога с человеком… С той лишь разницей, что Бог не создает искусственных препятствий, но в трудную минуту всегда рядом. Если трудно – поддержит, упал – поднимет, согрешил – простит.
– Даже если грешить сознательно?
– Да, если столь же сознательно раскаяться в этом. Ведь только покаяние и возможность получить прощение – единственный путь к духовному совершенствованию.
– Выходит, если не грешить, то не будешь совершенен?
– Не думаю, что грех – путь к духовной вершине. Но прощение – да. Бог знает нас лучше, чем мы знаем себя. Знает, что мы слабы, даже если внешне выглядим сильными; подвержены страстям, водимы эмоциями…
– Получается, что я могу жить как хочу, грешить и все прочее, и однажды, когда мне все это надоест, покаяться – и Бог простит меня.
– Простит. Но не думаю, что тебе нужно проходить подобный путь.
– Возможно, что и не нужно, но мне как раз хочется встать в самое его начало.
– Тебе сейчас плохо. А когда плохо, всегда хочется сделать назло кому-то. Иногда – даже самому себе…
– Ты психолог…
– Нет, просто прошел кое-что в жизни сам. И если у тебя есть чем поделиться, могу выслушать.
Сейчас молчала уже Вика. Гена понимал, что ей необходимо выговориться, но тот ли он человек, которому она может раскрыть свои тайны?
– Чтобы не терять, не нужно находить, а если и нашёл, не нужно прикипать к этому сердцем, потому что велика вероятность, что с этим когда-нибудь придется расстаться; или же банально – вновь потерять, – наконец заговорила она. – Все хорошее когда-то заканчивается, и к этому надо быть готовым. Но всё равно это приходит, когда совсем не ожидаешь. Просто просыпаешься в одно прекрасное утро, а в душе тревожный неприятный осадок, и ты думаешь – отчего?.. И потом, как прозренье: «Всё, праздник души закончился, впереди – одни лишь тяжёлые будни». Вполне возможно, что это только мои переживания… Но и переживания ведь тоже с чем-то связаны! Они не приходят из ниоткуда, на всё есть свои причины. Сейчас у меня нет желания копошиться в собственных противоречиях, да и какой-то особой нужды, думаю, тоже… Бог может всё. Это говорит пастор, говоришь ты, и я тоже думала до определенного времени так же. Если это так, то у меня к Нему сейчас только один вопрос: почему Он допускает, чтобы страдали те, кто любит Его и верит в Него? Не ради какой-то выгоды или же просто из-за того, что надо во что-то верить, но верят и любят нелицемерно! Я часто думаю о тебе. И уж если кто на этом свете и достоин Его милости, так это ты. Я молюсь о тебе, но всё остается по-прежнему. А ты продолжаешь верить и я никогда не слышала, чтобы ты роптал… Наверное, ты знаешь об этом больше, чем знаю я?..
– Нет, не знаю.
– Не знаешь, но продолжаешь верить?..
– Я верю не из-за желания получить исцеление, хотя не скрою – если это произойдет, приму с благодарностью.
– В Библии написано, что с благодарностью нужно принимать всё. Выходит, что благодарить нужно и за болезни, и за все прочие напасти, которые случаются в жизни?..
– Моя вера еще не столь велика, чтобы благодарить за своё заболевание. Но в Библии действительно написано так, и значит – нужно благодарить! Ведь только Бог видит сокрытое во времени. И то, что нам думается – будто нам во зло, вполне возможно, что во благо…
– Нет, это уже какой-то духовный мазохизм! Этого, я не пойму никогда… Впрочем, мне это, наверное, и не потребуется. Прости, но мне действительно хочется уйти из церкви… Буду падать, пока Бог не подхватит! Ведь именно об этом, по-моему, ты только что и рассказывал? И потом – ведь у меня, оказывается, ещё есть время, чтобы вновь покаяться…
Гена взглянул на Вику – её лицо было взволновано, пальцы нервно комкали белый батистовый платочек. Зная её, он понимал: всё то, что она сейчас говорит, полная противоположность тому, что она чувствует и чего хочет на самом деле. И если бы это было не так, он лучше бы промолчал, оставив это на усмотрение Бога и времени.
– Ты крайне категорична в своих суждениях, – едва улыбнувшись, сказал он, несмотря на то, что слова Вики совсем не располагали к проявлениям радости. – Но прошу, не будь столь же опрометчивой в своих поступках! Ведь сложить крылья и падать в надежде, что Бог не даст упасть – это лёгкий путь, и неизвестно, куда он приведет. Есть путь более совершенный – это уповать на обетования Бога, как бы тебе ни было трудно. Царь Давид в одном из своих псалмов пишет, что когда он странствовал Божьи обетования были его песнями. Иначе – они были смыслом жизни Давида, его исповеданием и его надеждой какие бы трудности не встречались ему на пути… Мне сложно об этом говорить… Пройдя дорогой отступничества, я и по сей день чувствую осуждение, хотя знаю, что Божье прощение безгранично, а ограничен лишь мой разум, который не способен вместить этого. Я тоже нуждаюсь в вере, в вере, которая невидимое делает видимым и несуществующее – существующим. В вере, которая утверждается не на человеческих чувствах, а на Божьих обещаниях. Чтобы когда я что-то не то чувствую, или же что-то не то переживаю, знал что Бог все равно видит во мне Свое совершенство. Чтобы мне научиться смотреть на себя глазами, которыми на меня смотрит! А это – глаза веры. Он верит в нас и хочет, чтобы мы поверили в самих себя. Конечно же, это не приходит сразу… Это процесс! Возможно, что длиною в целую жизнь… И вполне возможно, что, когда мы перейдем черту земной жизни, наше духовное совершенствование не прекратиться, а продолжиться в бесконечности, и наша земная жизнь – лишь малое начало этого пути.
