Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло
Патрисио не трогался с места, ожидая приказания. Оливио, как бы проснувшись, засмеялся:
– Ну-ка, дай газу, приятель!
Грузовик рванулся и стал метаться то вправо, то влево, обходя идущие впереди машины. Наконец Патрисио обогнал всех, и грузовик покатил во главе колонны, как будто экспортная компания была хозяйкой улицы…
Бедность хуже, чем нищета
После описанных выше событий прошло еще несколько месяцев. Несчастный Базан благополучно разрешил свои дела с компанией и ювелирами Амстердама, но оказался в объятиях если не нищеты, то по меньшей мере бедности. Граница между ними весьма неопределенна.
Лучше быть нищим, чем бедным, – к этому выводу приходят те, кто пережил бедность. Бедность из-за присущей ей ложной стыдливости вынуждена носить маску. Бедняк обладает болезненной чувствительностью, у него вид больного ребенка. Одно неосторожное слово, брошенное по его адресу, обижает, оскорбляет, унижает его. Но он не протестует, а молча, со слезами переносит оскорбление. Что же касается нищего, то тут дело принимает совершенно иной оборот.
Нищий – это человек, насильственно освобожденный от общественных условностей. Если он и прибегает иногда к притворству, то делает это не за тем, чтобы скрыть, а чтобы подчеркнуть свои страдания. Хотя нищий и без ухищрений, одним своим видом вызывает чувство жалости, собственных ран ему кажется мало, и он киноварью и свинцовыми белилами рисует, например, ужасную язву на голени. Бедность, же, наоборот, когда у нее есть рана, старается скрыть ее от общества под покровом пудры. Никто так не похож на новоиспеченного богача, как новоиспеченный бедняк; и тот и другой стараются приспособиться к чужому, подчас далеко не гостеприимному обществу…
В дождливый день семья Базана переехала на новую квартиру. Два грузовика компании – почему же не воспользоваться бесплатным транспортом, ведь Базан там работал – перевезли оставшуюся после продажи с молотка мебель. Семья должна была жить теперь в крохотной квартирке на улице Кастро Алвес. Друг дома, Понсиано, по настоятельной просьбе своей супруги, будучи человеком сострадательным, согласился оказать услугу Базану в качестве поручителя. Согласился, однако не преминул поворчать:
– Базан – шляпа! Держал в руках такое богатство и позволил бандитам похитить его!.. А теперь докучает друзьям…
Новое жилье располагалось в глубине второго этажа старого, запущенного дома. Чтобы попасть в квартиру, нужно было пройти по темному коридору, где круглые сутки горела лампочка, покрытая слоем пыли. Но комнаты были светлые, веселые. Два окна выходили во внутренний двор, где было много солнца и стояли горы ящиков с пустыми бутылками из процветавшего в первом этаже бара…
Оливио вышел из такси и, сопя и кряхтя, внес наверх старый чемодан с испорченными замками.
– Что это? – спросила Клелия.
– Все, что осталось от конторы.
– Покончил с ней?
– Да. И воспользовался удобным случаем, чтобы продать пишущую машинку и свой выходной костюм. За все вместе шесть конто… Такая сумма сейчас для нас просто находка!
Он окинул быстрым взглядом квартиру в поисках подходящего места, где чемодан никому не будет мешать. В конце концов водрузил его на шкаф в узенькой комнатке, где собирался устроить свой кабинет. Считая себя обязанным делиться с женой всеми новостями, рассказал, что, так как он своевременно не внес квартирной платы, до крайности рассерженный домовладелец потребовал у него денег и грозил, что иначе взыщет их с поручителя.
– На этот раз Понсиано взорвется! Вот увидите… – грустно закончил Оливио.
На следующий день, придя домой, он сел в шезлонг и развернул газету. Внезапно позвал жену:
– Клелия, послушайте!.. Воры предстали перед судом…
– А деньги?
– Не обнаружены и вряд ли когда-нибудь будут обнаружены.
– Все осуждены, да?
– Нет, не все. Просперо приговорен к двенадцати годам тюрьмы за разные преступления, но адвокат подал апелляцию; в один прекрасный день грабитель окажется на свободе и снова примется за старое.
– А остальные?
Оливио стал внимательно читать сообщение.
– Продолжение на шестой странице, подождите, сейчас…
Он нервно перелистал вечернюю газету и наконец нашел продолжение. Прочитал до конца и подвел итог:
– Себастьяна, Карола и Марио оправданы ввиду отсутствия прямых улик и главным образом потому, что выполняли поручение представителя власти, помощника комиссара полиции.
– А повар Макале, который угрожал мне ножом?
– Остался на свободе. О нем ни слуху ни духу. Наверное, именно он и прикарманил все похищенное!
– А Сухарь, о котором недавно писали газеты после этого прискорбного происшествия в тюрьме?…
– Непутевый, но чувствительный малый… Когда в лазарете он пришел в себя – подбежал к окну и выбросился с четвертого этажа. Долгое время лежал в покойницкой. Никто за ним не пришел. Никого из родных, ни одного друга… А ему было только восемнадцать лет. Чуть постарше нашего Жоржи…
Когда семья сидела на кухне после обеда, к которому Жоржи купил в баре лимонаду, а в овощной лавке на площади – апельсинов, – задребезжал звонок. Супруги испуганно переглянулись. Тила подбежала к двери, глянула в глазок и вполголоса сообщила:
– Понсиано!
Оливио, не скрывая раздражения, швырнул салфетку на тарелку:
– Это из-за квартирной платы… Что ему сказать в свое оправдание?
Понсиано и дона Линда
Клелия тоже была раздражена до крайности, но делать нечего, и Тила пошла встречать гостей. Вскоре послышался ее растерянный, но радостный голос:
– Какой приятный сюрприз! Мама, это сеньор Понсиано с доной Линдой и Моасиром! Входите!.. Мы на кухне… Не обращайте внимания. У нас такая теснота…
– Вы обедали?
– Мы уже кончили. Я только собиралась приготовить кофе.
– Вы уже знаете, сколько ложек нужно засыпать?
Все засмеялись.
Оливио и Клелия вышли навстречу гостям с протянутыми руками и улыбкой на лице. Тила и Моасир подвинули шезлонги в угол, поставили их рядом, сели и, как бывало, начали оживленную беседу, подчеркивая этим, что их отношения ничуть не испортились, несмотря на все неприятности семьи Базан. У каждого была масса новостей, которыми нужно было поделиться.
Понсиано сели на диван, хозяева дома – в кресла. Завязался вялый разговор. Из соседней комнаты появился Жоржи. Небрежно пожелав доброго вечера, он поспешил к двери.
– Куда собрался, сынок?
– В кино. До скорого!..
И, убегая от материнских наставлений, он поспешно выскользнул в пахнувший пылью коридор, в котором соседские дети играли в прятки.
– Дело в том, дорогая Клелия, что Бейжуке нужно поговорить с вашим мужем и он давно собирался прийти сюда… Но вы же знаете, он все время прихварывает, и я не хотела отпускать его одного. Поэтому-то мы его сопровождаем…
После этого пролога заговорил Понсиано, едва сдерживая волнение:
– Вы меня хорошо знаете, Базан! Когда с вами случилась беда, я остался вашим другом, старался помочь вам в ликвидации дел, даже отказался от половины причитающихся мне процентов за продажу дома, автомобиля и мебели. Я был вам как отец родной. Однако случилось так, что вы или забыли о соглашении по поводу этой квартиры или еще что, но владелец дома, этот жалкий скряга, уже четвертый месяц без конца звонит мне вне себя от бешенства… Он требует шесть или семь конто… Будь это при других обстоятельствах, ладно, я бы… Но сейчас… вы не представляете себе, как плохо идут дела… В прошлом месяце я не заработал даже на то, чтобы почистить ботинки…
Побледневший Базан дрожащими пальцами нащупал в кармане портсигар, извлек сигарету и, закуривая от серебряной зажигалки, той самой, которая так понравилась могущественному Пресс-папье, начал:
– Понсиано, очень хорошо, что вы пришли. Во-первых, ваш визит для нас большая радость. Если бы вы только знали, как здесь тоскливо!.. – Он сделал паузу и показал на сидевших в углу Тилу и Моасира, которые разговаривали и смеялись, забыв обо всем окружающем. Затем, вытянув губы и выпустив к потолку клубы дыма, продолжал: – Во-вторых, я намеревался предложить вам довольно выгодное дело.
– Дело? Ну, знаете… – Понсиано в испуге откинулся назад. – Нет уж… Оставьте меня в покое!..
– Да, дело. Не больше, не меньше, как создание крупной…
Лицо посредника покраснело, глаза налились кровью. Он прохрипел:
– Создание чего?… Да господь с вами! У вас нет даже гроша ломаного, чтобы заплатить за эту убогую квартиру…
Оливио потушил сигарету о стеклянную пепельницу. Спокойно, заранее обдуманными словами он пытался объяснить:
– В эти месяцы безделья я размышлял над планом продажи земельных участков… Знаете где?
Собеседник заерзал на стуле и выпалил:
– Держу пари… В царстве небесном!..
Линда умоляющим взором посмотрела на мужа. Базан развел руками и сокрушенно вздохнул: