Семен Данилюк - Мужские игры
Забелин, прерывая ее, удрученно вздохнул.
- Что-то еще? - зло догадалась она.
- Понимаешь, Натка, сегодня Петракова отстранят от права подписи. Макс уже поехал к Мельгунову. Ревизию провели. Так вот, наворовал твой Сашок за последний год преизрядно.
Она отвела взгляд, не удивившись. - Но вся загогулина в этом договоре на девять процентов акций. Формально он есть, и Петраков вместе с теми, на кого работает, могут потребовать через суд его зарегистрировать. Можно, конечно, оспаривать, но дело это темное и долгое. Имея эти акции в кармане, "Балчуг", конечно, пойдет на аукцион и любую цену даст, чтобы выиграть. После этого еще чуть взвинтят и недостающие два процента легко доберут. И это будет финиш - институт, считай, в чужом кармане. Такой вот расклад.
- Что ты от меня-то хочешь?
- Надо заставить Петракова отдать договоры.
- Вот пусть и отдаст.
- Конечно. Тебе.
- С чего бы это? Если я сама не раз того же требовала.
- Так и... не требуй больше. - Забелин доверительно принялся поглаживать ее руку. - Скажи, что возмущена отстранением его, поторгуйся и согласись зарегистрировать. А уж когда принесет...
Не помогла рука. Вырвавшись, Наталья вскочила с выражением гадливости.
- Похоже, опять за правду пострадаю, - всплакнул Забелин. Но Наталью этим не остановил.
- Так это все шантаж! Завербовать меня решил. Я, мол, ничего не скажу Максиму, а ты за это будешь доносить. Потом, наверное, и на Макса надо будет стучать. Как это называется? Держать на крючке? Так вот запомни: от Саши, - она теперь с аппетитом, не убавляя голоса, назвала Петракова по имени, - я видела только хорошее. Деликатнейший, в отличие от вас, горлопанов, человек. Голоса ни на кого не повысил. И если даже... не поддержу его, то честно, в глаза! Потому что любит он меня. Ты-то, импотент нравственный, и забыл, что это такое значит. И платить за это дешевкой... Да за кого ты меня принимаешь?
- Сядь, дуреха! - Забелин дернул Наталью так, что она рухнула на скамью.
К их разговору прислушивались на соседней скамейке - две броско одетые девушки в распахнутых кожаных плащах.
- Совсем страну детективами запоганили! Я с ней, как с другом. Мог бы - сам сделал. Сказано же - Петраков твой сливает институт. Всех наших с любовью сли-ва-ет! Между прочим, при твоем содействии. И что на самом деле аморально - остаться чистенькой и дать возможность выкинуть всех на улицу или помочь этому же добытчику не сесть в тюрьму? Потому как если я даже институт и не сумею отбить, но уж на нары - это я ему обеспечу! Прокуратура любит, когда ей доказательства как нарезанные деликатесы преподносят. Посажу! За всех, кого сдаст с твоей помощью!
- Почему на улицу?
- А ты и впрямь решила, будто "Балчуг" за бесценок институт скупает, чтоб науку двигать? Здание ему нужно, на котором заработать можно. А всех остальных живо повыкидывают. И Петраков твой тишайший свой выбор сделал.
- И что ты, наконец, от меня хочешь?
- То единственное, что, кроме тебя, никто не сделает. - Деланное Забелинское безразличие улетучилось. - Петраков должен принести договоры тебе. И он принесет, потому что "Балчугу" тоже позарез нужно их зарегистрировать. Пока не зарегистрируют, не смогут ими голосовать. А в твоем кабинете с ним встретятся мои люди.
- Да ты с ума сбрендил, Забелин!
- Никакого смертоубийства. Самое страшное - отберут и при тебе порвут договоры. А скорее деликатненько предъявят доказательства его хищений и сам все отдаст. Главное, чтобы принес.
- Это всё?
- Почти. Дальше техника. Все эти же договоры перепишем на ваш "Лэнд". Само собой, как ты и хочешь, по цене кредита.
- А если он договоры вернет, то как с тем, что... ну, украл как бы?
- Покрою. Договоры эти - его индульгенция.
Слишком легко и охотно это у него вырвалось. Усмехнувшись, Наталья поднялась, потянулась, демонстрируя все еще изящные очертания.
- Ладно, пойду. Спасибо, Алексей Павлович, за приятную прогулку и за разговор доверительный. А вы, оказывается, гибким стали.
- Это уж как дело потребует. Но запомни: ни об этом, ни о том, что за вами "Возрождение", никто знать не должен, - поспешно, с тревогой удерживая ее, напомнил Забелин.
- А какую мне кличку положим?
- То есть?..
- У агента обязательно должна быть кличка, чтоб его не спалить. Давай так: ты - "бугор", я - "регистр".
- Да полно дурачиться. Постой, куда ты?
- Чао, - Наталья вгляделась в девиц по соседству, что-то в них определила, сделала волнообразное движение сумочкой и, усиленно вращая бедрами, направилась к выходу из сквера.
- Так Макс ничего не знает! - крикнул вслед Забелин. - Договорились?!
Молчание было ему ответом.
"Будем считать, договорились. Тем более ничего другого и не остается".
- Закурить не угостите? - перед Забелиным остановились те самые вслушивавшиеся в их разговор девушки. Они стояли подле него, расставив высокие сапоги, так, что короткие юбки натянулись на бедрах.
- Не заморозите?
- А ты согрей. - Они давно обратили внимание на интересного, в приличном прикиде мужика, и уход его скандальной бабы показался очень кстати.
- Нет, девочки, я сегодня не по этой части, - огорчил их, поднимаясь, Забелин. - Может, как-нибудь в другой раз.
- Будем ждать, - со смехом послышалось из соседней аллеи.
Он присмотрелся: в темнеющем сквере накапливалась жизнь - недавно министр внутренних дел громогласно объявил, что переселит проституток с Тверской на Котельническую набережную. Не дожидаясь официального указания, законопослушные проститутки принялись заблаговременно осваивать новую территорию.
Глава 6
Великая сила случайности
Виктор Николаевич Астахов, все еще не решаясь поверить в удачу, в который раз, в силу привычки к тщательности, прошелся по составленной им компьютерной разграфке. Ошибки не было: только что волею случая он обнаружил документы, не уничтоженные, очевидно, по забывчивости их обладателя. А может, и не по забывчивости? За время знакомства с Александром Борисовичем Петраковым - улыбчивым хозяином этого кабинета - у Астахова составился образ бесконечно петляющего зверя. Кажется, что ни одно предложение в разговоре тот не закончил восклицательным знаком. Зато многоточий было в избытке. Такой человек ничего никогда не выбрасывает. В этом он видит свою силу. Но в этом же, - Астахов еще раз огладил найденную в нижнем ящике стола под пустыми картонными папками пачку векселей, - и его слабость. Приятная, что говорить, оказалась слабость. И дорогая! Вот она, великая сила случайности. Полез искать чистые листы бумаги. А окажись они на столе?
Он покачал документы на руке, мысленно оценивая их вес в долларах, удовлетворенно потянулся, еще раз глянул на часы, прикидывая, стоит ли немедленно позвонить Забелину или отложить звонок до утра. Выходило, что до утра. Во-первых, на часах оказалось аж около девяти вечера, а во-вторых, Астахов хорошо запомнил последнее совещание, на котором приготовленный им эффект был так беспардонно скомкан самим Забелиным. Нет, слишком важна сегодняшняя находка, чтобы суетиться. Да и самому не мешает сначала разобраться. Векселя на огромную сумму, выписанные институту, - это ж переворачивает весь баланс. Но незарегистрированные, спрятанные от посторонних глаз. В чем смысл? Надо успокоиться и все проанализировать уже дома.
Он запустил на принтер распечатку одной копии сенсационной выборки и тут же уничтожил файл. Оставалось решить, куда спрятать обнаруженное. Хорошо бы в сейф к Флоровскому. Но тот еще в семь заходил попрощаться. Астахов услышал звук открывающегося на пустом этаже лифта, быстро сунул векселя в запасной карман пиджака, поскольку времени дотянуться до лежащего на углу стола портфеля не было.
- Ба! Фининспектор! Все бдите? - В кабинет вошел Александр Борисович Петраков. Его радушная улыбочка, как и всегда, производила впечатление несколько тягостное, глаза за толстыми линзами очков едва угадывались.
- Извините! Меня тут на сегодня в ваш кабинет определили. - Астахов сделал движение подняться.
- Да какие меж нами счеты. Пользуйтесь. - Петраков удержал Астахова в кресле. - Тем паче теперь это и не очень мой кабинет. На днях освобожу. Снимают меня, если слышали.
- Слышал, - поколебавшись, признался Астахов.
- Вот такие дела. Работаешь, знаете, работаешь. Не жалеешь себя. За идею.
Петраков прервался, сообразив, что "за идею" перед налоговиком, который перед этим выпотрошил твое исподнее, - это перебор. Конечно, не совсем все выпотрошил - о списке запрашиваемых документов ему ежедневно докладывала главбух. Но и упирать на собственное бескорыстие не приходится. И хоть не рассчитывал застать въедливого налоговика в своем кабинете, да еще так поздно, момент договориться выглядел подходящим.
- А вы, слышал, вроде тоже закончили? Актиком, должно быть, скоро удивите?
- Акт еще составить надо.
- Понимаю, понимаю. Все свести, обсчитать. Определить, что на кого подвесить. - заметив некоторое смущение налоговика, Петраков радостно потер ладоши. - На меня-то много, поди, накопали?
