Людмила Петрушевская - Счастливые кошки (сборник)
Потом она посмотрела вдаль и увидела на балконе микрорайона Подушкино длинноносого мальчика с биноклем, в одних трусах: он смотрел не отрываясь куда-то в чужое окно, из полуоткрытого рта ползли слюни, он их втягивал и снова смотрел…
«Возможно, — подумала девочка рассеянно, — кто-то там, куда он смотрит, ест торт».
Жить было неинтересно, страшно и тоскливо.
Чтобы не видеть слюнявого и прыщавого мальчика в трусах, девочка посмотрела вниз, на то место, где ей предстояло лежать.
Там был асфальт.
Но там стояла кучка людей, и в самой гуще кричала и рвала на себе волосы женщина, потом она упала и стала кататься по асфальту.
Чтобы упасть, пришлось бы падать на нее.
Что же такое она кричала?
В очки все было хорошо видно, руки женщины, которые колотили по асфальту, ее красное мелькающее лицо с широко открытым ртом, грязное от дорожной пыли.
Но ничего не было слышно.
Встревоженная, девочка спустилась с крыши (без очков), съехала на лифте и присоединилась к толпе сочувствующих.
Оказалось, женщина оставила коляску с ребенком у подъезда и поднялась к знакомой на третий этаж, а когда вернулась, коляску украли.
Женщина обегала все соседние улицы, вернулась к подъезду и стала спрашивать случайных прохожих, не видел ли кто ее ребенка: красная коляска, ребенок в белой кофточке, в чепчике и накрыт голубым одеяльцем в клеточку.
Бедная мать, видимо, буквально кидалась на людей и громко рыдала, потому что вокруг нее собралась небольшая толпа, и к приходу девочки в очках (без очков в данный момент) люди стали говорить, что надо вызвать «скорую помощь», потому что наверняка эта женщина сошла с ума: она заболталась с подругой, как видно, и упустила коляску.
Эта девочка без очков просто задохнулась от злости на этих злых людей, которые готовы запереть в дурдом всех, даже глубоко несчастных, как эта мамаша, или некоторые люди, любящие ходить в черных очках.
Тогда девочка снова взобралась к себе на крышу и надела волшебные очки.
И тут же она увидела на расстоянии трех улиц одну слепую бабку-нищенку, которая всегда просила у метро, опираясь на палку.
Бабка, зорко поглядывая по сторонам, перебегала улицу среди машин, толкая перед собой красную коляску, а палку держа под мышкой.
И девочка в очках заорала вниз:
— Эй! Але! Я вижу! Коляску утащила бабушка и бежит к универмагу! Мимо «Орленка»! Улицу перебегает! Тетя, я их вижу!
Толпа не сдвинулась с места.
Отсюда было не так близко до «Орленка», во всяком случае рассмотреть бабку, тем более коляску и даже сам кинотеатр «Орленок» представлялось делом невозможным.
Зато бедная мамаша сразу замолчала, вскочила, отряхнулась и со всех ног кинулась бежать в указанном направлении, не глядя по сторонам.
А девочка в очках очень быстро спустилась на улицу и бросилась за мамашей, придерживая черные очки.
Через пять минут они домчались до кинотеатра, но там уже никого не было, только стояла поперек улицы машина, которая, видно, затормозила при виде опасной бабки.
И уже милиционер записывал в блокнот данные, а шофер показывал рукой в переулок, демонстрируя жестами, как везла бабка коляску и т. д.
— Бежим туда! — крикнула девочка в очках, и они кинулись в переулок.
Но там тоже уже никого не было.
— Минуточку! — сказала девочка. — Ждите меня здесь.
Она вошла в подъезд двёнадцатиэтажного дома и на последнем этаже, не найдя входа на чердак, просто высунулась в окно, и очки показали следующее: слепая старушка, бормоча неласковые (видимо) слова, затаскивала коляску в подъезд.
Старушка волокла тяжелую коляску позади себя на манер трактора-тягача, а потом она харкнула себе под ноги, взяла коляску под мышку и тяжело пошла своим ходом, и за ней закрылась дверь.
— Але, тетя, — крикнула девочка из окна, — вон тот дом, третий подъезд!
Мамаша тут же взяла старт, девочка еле ее догнала на углу, и они вместе вбежали в подъезд.
Бедная женщина опять приготовилась кричать свое «помогите», но девочка в черных очках приказала:
— Тихо! Будем слушать.
И они стали тихо-тихо подниматься по лестнице и прикладываться ушами ко всем дверям.
Но в одном месте прикладываться не пришлось — там кричал ребенок, а чей-то голос задребезжал:
— А вот сейчас будем молочка пить! У, проклятая! Разоряется! А ну, кто молочка хочет! У-лю-лю-лю-лю! Работать сейчас пойдем.
Женщина хотела застучать кулаком в дверь, но девочка в очках шепотом крикнула:
— Тихо! А то она ребенка в окошко выкинет!
Они стояли, тяжело дыша, и тут девочка стала якобы звонить в соседние квартиры и громко предлагать:
— В домовом комитете дают талоны на бесплатную водку, только детям до шестнадцати и пенсионерам по две бутылки. Мы пишем списки.
Разумеется, слепая старушка подслушала под своей дверью и не удержалась, высунулась:
— Мне четыре, пиши.
— Почему четыре? — спросила девочка.
— Мне и внуку.
Находчивая девочка сказала:
— По нашим данным, у вас нет внуков.
— Как нет, — заорала слепая, — как это нет! Вон он, выступает.
Действительно, слышался плач ребенка.
— Не верю, — сказала девочка, — нет у вас внуков.
— Не было, а есть, привезли, а он орет. Все его бросили на меня, а у самой инвалидность да сын инвалид с детства под себя ходит. А мне с ним трудно, не прожить.
— Где внук? — строго спросила девочка.
— Вон мычит, — ответила старушка, тоже в черных очках.
Но тут ребенок замолчал, и девочке стало страшно.
Но она не подала виду и сказала:
— Так, имя, фамилия и отчество ребенка.
А ребенок все молчал, и у мамаши лицо перекосилось, вот-вот зарыдает.
Что-то с ним там происходило.
Бабуля после некоторого размышления сказала:
— Как я по фамилии, так и он. А зовут его… Сейчас, дай сообразить. Николай.
— А отчество? — не отставала девочка, крепко хватая за руку обезумевшую мамашу.
— Ну и отчество… тоже Николаевич, — сказала, ничего не придумав, старушонка.
— Так. Николай Николаевич. Одну минутку, бабуля, мне надо позвонить и внести уточнения в списки. Где у вас тут телефон?
— Вон на стенке висит, — ответила слепая, утирая пересохший рот. — А водка всем нужна. Сын без водки не засыпает, гоняет меня. Уж вы запишите меня и внучка.
Девочка, взяв слепую старуху за локоть, со словами «давайте помогу» повела ее в комнату, где, разумеется, находилась красная коляска и где уже стоял во весь рост ребенок, держась за откидной верх, и смотрел во все глаза.
— Ну все, спасибо, бабушка, — сказала девочка, — мамаша, забирай своего ребеночка и больше никогда не оставляй его, а тебе, бабуля, мы посоветуем не воровать чужих детей, а то посадят тебя в тюрьму!
— Опять новости, — произнесла старушка, — это был подкидыш, тут спасаешь-спасаешь дитя, и тебя же снова в тюрьму!
Но мамаша, хватая ребенка и укладывая его обратно в коляску, ответила:
— Конечно! Подкидыш! Как же!
И на обратном пути мамаша рассказала девочке, что ей одна пьянюшка должна долг и не отдает, и приходится к ней ходить, а ребенка не с кем оставить, а к этой пьянюшке его брать нельзя, а денег нет и т. д.
Так они разговаривали на обратном пути, и девочка, познакомившись с тяжелой жизнью взрослых людей, решила больше не прыгать с крыши, а остаться жить, чтобы помогать людям.
И она даже не пикнула, когда увидела, что мамаша достала из сумки бутылочку с молоком и на рожке сидит три миллиона микробов.
«Ничего, — подумала девочка, — мы так и живем, приходится жить с микробами».
И она сняла свои очки и положила их в карман.
«Некоторые вещи лучше не замечать, не все в этом мире совершенно», — подумала девочка и радостно отправилась домой.
Принцесса Белоножка
Жила-была младшая принцесса, и все ее любили. У нее были ручки как из лепестков роз, а ножки белые, словно лепестки лилии. С одной стороны, это было красиво, но, с другой стороны, уж очень младшая принцесса была нежная и чувствительная, чуть что — она плакала. За это ее не ругали, но такого поведения в семье не одобряли. «Нельзя так распускаться, — говорили мама, папа, бабушка и дедушка-король. — Надо держать себя в руках. Ты уже большая».
Но от этих слов младшая принцесса обижалась еще больше и опять принималась плакать.
Однако пришло время, и к младшей принцессе, как это и полагается, приехал принц.
Принц был высокий, красивый и ласковый. «Прекрасная пара!» — восклицали все вокруг.
Принц и принцесса много гуляли, даже танцевали, и принцесса — чего с ней никогда не случалось — плела на лужайке венки для принца и для себя, венки из васильков, которые были такие же синие, как глаза принца.
Принца и принцессу, как и полагается, обручили, то есть объявили женихом и невестой. На этом принц уехал в свое королевство.
