Майк Гейл - Моя легендарная девушка

Пять минут я ругался на телефон, потом у меня кончились проклятья и текила. Я попробовал дозвониться до Алисы, потому что сейчас она была мне нужна, как никогда. У нее все еще работал автоответчик. Я оставил ей в качестве сообщения нечто совершенно нечленораздельное и подумал, на что бы мне отвлечься. Мое внимание привлекла тетрадь Сьюзи Макдональд по английскому, выпавшая из моей сумки. Я поднял ее с пола и подумал, не проверить ли мне все работы моих восьмиклассников. И хотя я, наверное, разобрался бы с ними быстрее, чем обычно, я знал, что заниматься этим лучше при свете дня, на свежую голову. Рассеянно пролистывая с конца ее тетрадку, я наткнулся на несколько записок для Зелан Вилсон — они сидели за одной партой. Записки пестрели ошибками. Еще там был неплохой рисунок — Терри Лейн, известный ловелас из того же класса, а ниже надпись: «Терри Лейн! Дай и мне!». Я рассмеялся и перевернул страницу — там зеленой ручкой почерком Сьюзи Макдональд было написано: «Мистер Келли — болван».

Я поставил ей за сочинение три балла из двадцати и очень крупно написал: «Зайди ко мне».

Опять вернувшись в конец тетрадки Сьюзи, я нашел две пустые страницы и вверху крупно, кривыми заглавными буквами написал: «Я хочу…»

24:14

Я хочу…

1) Я хочу забыть Агги.

2) Я хочу переехать на хорошую квартиру.

3) Я хочу бросить преподавание.

4) Я хочу приключений.

5) Я хочу стать сильнее (физически).

6) Я хочу больше любить людей.

7) Я хочу пообедать с Джоном Хьюзом[81].

8) Я хочу еще чипсов.

9) Я хочу снять фильм лучше, чем «Славные парни»[82].

10) Я хочу состариться с достоинством.

11) Я хочу бросить Мартину, но так, чтобы ее сердце не было разбито.

12) Я хочу когда-нибудь пожить в Бразилии.

13) Я хочу мира во всем мире (ну, пожалуйста!).

14) Я хочу знать, чем же я был так плох, что Агги вообще пришло в голову переспать с Саймоном?

15) Я хочу знать, почему все-таки небо голубое.

16) Я хочу, чтобы мои родители опять были вместе.

17) Я хочу бросить курить.

18) Я хочу жениться.

19) Я хочу, чтобы Алиса была сейчас со мной.

20) Я хочу завести кошку.

21) Я хочу, чтобы о моей жизни сняли фильм.

22) Я хочу чистое полотенце.

23) Я все еще хочу, чтобы Саймон погиб в страшных муках.

24) Я хочу, чтобы у меня никогда не кончались сигареты.

25) Я хочу стать чьим-нибудь отцом (когда-нибудь).

26) Я хочу верить во что-нибудь необъяснимое.

27) Я хочу принцессу Лею.

28) Я хочу уметь играть на гитаре лучше Саймона.

29) Я хочу быть героем.

30) Я хочу спать.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

8:08

Голова моя дернулась и глаза раскрылись едва не со скрипом, когда звонок телефона вырвал меня из небытия. Со сна я плохо ориентировался, но все-таки смог на ощупь обнаружить источник шума. Беззвучно пукнув, я поднял трубку — как раз в тот момент, когда телефон начал звонить во второй раз. Тем не менее мне пришлось минуты две стонать и потягиваться, пока мой мозг, который все еще на пару шагов отставал от тела, наконец сообразил, что происходит. Со мной кто-то разговаривал. Я определил, что использует он для этого английский язык. Теперь мне предстояло составить слова в каком-нибудь разумном порядке, чтобы осмысленно встроиться в разговор.

— Прости, что не перезвонила тебе, Вилл. Я просто…

Говорившего я не узнал.

— Не извиняйся, — слабым голосом сказал я, почесывая пах. — Скажи только, кто ты.

— Это я, Алиса.

— А, да. Неплохо, — сказал я. — Который час?

— Десять минут девятого. Воскресенье. Утро.

— До меня, конечно, доходили слухи, но лично я никогда не свидетельствовал, что такое время и вправду существует. Десять минут девятого, воскресное утро. Подумать только.

Я покончил с детсадовским юмором и уже собрался загнуть нечто сюрреалистическое по поводу разнообразных теорий, которые приходили мне в голову за последний месяц относительно времени, пространства и природы реальности, как вдруг Алиса расплакалась.

— Алиса, прости меня, пожалуйста, — извинился я. — Я дурак. Не обращай на меня внимания.

— Ты тут не при чем, — ответила она.

Пока она рассказывала, что случилось, я был весь внимание. Брюс явился в субботу вечером домой «с работы» и спокойно заявил, что уходит от Алисы к другой женщине. Со стороны Алисы последовали слезы и крики, после чего ему хватило порядочности признать, что этой «другой женщиной» была Анжела, его начальница. А когда Алиса спросила, как давно это у них, он сказал только, что переезжает прямо сейчас, а за своими вещами зайдет попозже. Вот такие пироги, как говорится. Меньше чем за полчаса целых пять лет совместной жизни превратились в пыль.

Имея на руках всю эту информацию, я мог наконец приступить к роли лучшего друга и надежной опоры, какой была для меня в свое время Алиса, когда меня бросила Агги, и ничто не могло меня остановить. Моей прямой обязанностью было утешить ее и приободрить, но, к собственному стыду, я не чувствовал себя в состоянии справиться с этой задачей. Все, что приходило мне в голову, казалось либо глупым, либо бестактным — для кого-то вроде Мартины вся эта чуть была бы как манна небесная, но Алису этим можно было только обидеть. Она заслуживала чего-то настоящего, а не бессмысленных банальностей, но ничего иного у меня не было. Вот она, моя лучшая подруга, ей больно, и во всем английском языке не найдется слова, способного остановить эту боль.

Но и штампы существуют на свете не без причины. Они нужны, чтобы заполнять паузы в разговоре — тогда говорящий чувствует себя не таким беспомощным. Кроме того, они не вызывают дополнительного раздражения. Поэтому я представил, что бы сделала на моем месте Барбара Вайт. Во-первых, она задала бы ряд вопросов — пусть даже ответы на них очевидны — и так проявила бы свою заботу.

— У тебя все в порядке?

— Нет, у меня все не в порядке, Вилл. Я раздавлена. Совершенно раздавлена. Я и не думала, что со мной может такое случиться. Он говорил, что любит меня. Он говорил, что хочет на мне жениться. Говорил, что всегда будет меня любить. Он лгал мне. Лгал. — Она снова расплакалась.

В голове у меня было пусто, и дух Барбары Вайт опять взял надо мной верх.

— Тебе, наверное, нелегко.

— Поверить не могу, что он ушел. — Алиса не замечала, какую бессмыслицу я несу. — Ушел. Что мне теперь делать? С тех пор, как он ушел, я ни к чему не притронулась — сижу и реву. Кошка нагадила в ванной на пол, мне надо готовиться к завтрашней встрече со старшим менеджером, я собиралась сегодня покрасить кухню — а я ничего не могу делать. — Она сардонически рассмеялась. — А кошку я все равно ненавижу. Этой чертовке Брюс всегда нравился больше, чем я.

— Ну, раз он ушел, теперь она, наверное, будет любить тебя больше, — глубокомысленно заметил я.

Алиса опять принялась плакать.

Я выключил режим Барбары Вайт — ни мне, ни Алисе лучше от него не становилось. Вместо этого я сделал то, что должен был сделать с самого начала, — решил положиться на мою природную способность видеть Вещи Такими, Какие Они Есть. И так же о них говорить.

— Понимаешь, Алиса, — сказал я, забираясь обратно в кровать, — такие дела: жизнь — это толстая старая задница. Так было всегда и всегда будет. — Мне стало холодно, и я натянул одеяло на плечи. — Я понимаю, каково тебе сейчас. Правда. Хорошо понимаю. Вот ты живешь в счастливой уверенности, что только одно помогает тебе не сойти с ума, только одно придает всему смысл — твоя любовь, тот, кого ты любишь, и вдруг взззз! — он исчезает с горизонта быстрее, чем тасманский дьявол с новогодней шутихой в заднице. И на память о том, что он когда-то был частью твоей жизни, тебе остается только стопка фотографий, несколько писем и чертова уйма воспоминаний.

Алиса молчала. Я не знал, для кого я произнес эту маленькую речь, а потому сменил тему.

— Тебе хоть удалось немного поспать?

— Нет. Я всю ночь размышляла и плакала. Я бы и раньше тебе позвонила, но, когда мне захотелось позвонить, было уже поздно.

— Слушай, — мягко сказал я. — Ты можешь звонить мне в любое время. Утром, днем, ночью. Это, как поет Дайана Росс, «Нет такой высокой горы». — Я прокашлялся и представил ее вниманию собственный вариант этого старого, но проникновенного хита.

— Браво, — рассмеялась Алиса. — Ты настоящий друг. — Она отдышалась, а потом снова заплакала. — Ну почему он это сделал, Вилл? Я ее видела, понимаешь? Мы вместе обедали в каком-то ресторане, когда она его повысила и перевела в свой отдел. Она со мной была очень мила. Весь вечер повторяла, что нам надо будет как-нибудь с ней куда-нибудь сходить. Ей, наверное, сорок два, но она настоящая красавица. У нее личный тренер. Не знаю… А я? Что со мной не так? Почему Брюс меня больше не любит? Как он мог со мной так поступить, после стольких лет совместной жизни? Такое не проходит вдруг, за одну ночь. Он ведь давно спал с ней, а потом приходил домой и спал со мной… — Она замолчала, отчаянно всхлипывая в трубку. Моя лучшая подруга, единственный на всем белом свете человек, на которого я мог положиться, нуждалась в сочувствии, но мне нечего было ей сказать, я ничего не мог сделать, чтобы утешить ее.