Леонид Сергеев - Вид с холма
— Да все равно что. Думаю, водку лучше.
— Там стоят две «Волги». В белой водка, в черной вино.
Я припустился в таксопарк и благополучно отоварился, и, разумеется, с инспектором мы расстались почти друзьями.
К инспекторам я еще вернусь, если у вас хватит терпения дослушать меня до конца. Но и эти два эпизода наглядно показывают, как важно ездить с сообразительной приятельницей. Руководствуясь этим правилом, во время отпуска я пригласил в поездку на юг другую приятельницу. Хоть убей, не помню какую. По-моему, ее внешность смахивала на Дину Дурбин, а еще очевидней на Элизаберт Тейлор, но вполне вероятно и на Любовь Орлову, в общем, на кого-то из кинозвезд (здесь у вас снова есть возможность выбора, но отнеситесь к этому посерьезней — путь предстоит неблизкий). Я же говорю, у меня бывают провалы в памяти на второстепенные вещи, тем более, что в то время у меня было много приятельниц, но все стоящее закрепляется в памяти отчетливо и стойко, как фотография. К примеру, так и слышу — движок работает безотказно и приятельница всю дорогу самозабвенно рассказывает о своих поклонниках. За двое суток, пока мы добирались до моря, я насчитал человек тридцать ее воздыхателей. Причем о каждом она рассказывала подробно. Конкретно эти подробности не помню — воздыхатели остались в памяти в виде толпы, с букетами, гитарами, стихами и немыслимыми подарками.
Что еще абсолютно ясно помню — две поломки и как нас до станции техобслуги тащили на тросе (о поломках еще скажу), а на станции приятельница задавала странные вопросы:
— Почему не даешь мне порулить? Почему не говоришь, как любишь меня? Почему не обнимаешь меня, ведь на дороге совсем нет машин и ты мог бы одной рукой обнять меня?
На этот последний вопрос я отвечал известной заповедью:
— Если одной рукой ведешь машину, а другой обнимаешь девушку, и то и другое делаешь плохо.
Помню также, что в первый же вечер нашего отдыха, мы пошли на танцы и приятельница так растанцевалась, что начисто забыла обо мне, и с танцев ушла с одним из своих партнеров к морю или к нему в гости (не знаю куда, вам виднее). Поэтому, в последующие дни во время танцев я запирал ее в машине.
На обратном пути я страшно злился на нее, но она, как ни в чем не бывало задала идиотский вопрос:
— Почему ты дуешся?
И тут же объявила, что про поклонников все придумала, чтобы меня «посмешить и скрасить путешествие», а что касается танцора, то ему до полуночи говорила обо мне. Видимо, чтобы и его посмешить и чего-то скрасить. Вот такая была кинозвезда. Я посоветовал ей романы писать.
Тем не менее, половину обратного пути мы откатали сносно, если не считать трех поломок, которые я устранил самостоятельно и одной маленькой задержки. Кажется, это произошло на подъеме в гору, но вполне вероятно и на спуске — нет, пожалуй, это было на ровной местности, и, вроде, невдалеке виднелся то ли поселок, то ли деревня (что-нибудь дорисуйте в вашем воображении, уверен, у вас лучше получится), нас остановил автоинспектор и спросил:
— Где думаете устроить привал?
— Да, мы как-то еще об этом не думали, — пожал я плечами.
— Надо подумать. Уже темнеет, а там дальше долина смерти. За ночь бывает семь покойников.
От этого сообщения я содрогнулся, приятельница всплакнула, а инспектор засмеялся и показал на придорожные кусты.
— Советую расположиться за кустами. Там красота, и уже обосновались автотуристы.
Это был первый и единственный встреченный мной светлый инспектор, с обаянием доброй собаки. Оказалось, он просто сколачивал себе компанию для вечерних посиделок.
Ту стоянку покрывала легкая золотая краска, поляна была в достаточной степени оборудована и напоминала некий дом до звезд и дальних лесов. Кажется, было жарко и тихо, но вполне возможно, все было наоборот. (Дальше сами обставьте стоянку машинами и палатками, населите ее автотуристами, детьми, собаками — я смутно все помню, а напрягаться, вспоминать лень).
Мне врезался в память только один водитель, вернее не столько он сам, сколько его совет. Он был еще зеленый мальчишка, но ко всем лез со своими советами — и откуда набрался опыта, непонятно.
— Ум человека в умении предвидеть ситуацию, — говорил он. — У меня принцип — я за рулем пью. Но если ГАИ останавливает, говорю: «А я к вам. Немного выпил, извините. Вот вам на бутылку, отвезите меня, пожалуйста, домой». Всегда отвозят.
Этот его малоизвестный способ, конечно, приносил больше вреда, чем пользы и предназначался для ветреных голов, а поскольку моя голова и была такой, в дальнейшем я взял его способ на вооружение, с небольшой поправкой: после слов… «отвезите меня, пожалуйста, домой», давал деньги на вторую бутылку и добавлял:
— А лучше я аккуратно доеду сам.
Срабатывало безотказно.
А путешествие закончилось благополучно, но, естественно, я еще несколько раз по мелочам ремонтировал машину, а перед самой городской чертой отлетело колесо и мне пришлось вызывать техпомощь; приятельница не стала ждать «технички», «скрашивать» мое одиночество, а сразу отправилась домой на такси.
После путешествия я сделал вывод — на старом драндулете ехать на юг, да и вообще за пределы области, большая глупость; на это способен полный дурак. Похоже, таким я и был в молодости. С другой стороны, зато все-таки есть, что вспомнить.
В справочниках про автодело полно всяких советов, но мало говорится, как их выполнять. И умалчивается, как устранить поломку вдали от населенных пунктов. Можно подумать, у нас техстанции на каждом шагу. Это незначительный, проходной момент, но его нельзя не учитывать.
…Годы шли, я стал опытным водителем, научился прогнозировать обстановку на дороге и действовать спокойно и решительно в опасный момент, когда грозило опрокидывание в кювет, падение с моста, загорание при столкновении и взрыв бензобака (выбирайте любую ситуацию), но мой железный конь все больше превращался в механизированную клячу, а внешне уже напоминал консервную банку, извините за неуклюжее сравнение, и даже движок стал барахлить.
После работы я часами валялся под машиной; мои руки не отмывались от ржавчины и масел; если что не клеилось с ремонтом, разряжал свою злость на соседях, ведь подавлять отрицательные эмоции вредно — страдает организм. В то время в моей несчастной голове были шестеренки, гайки, болты, а меж этих деталей мелькала мысль: «старая машина — это капризная игрушка».
В редкие дни, когда машина работала, я ехал и прислушивался, где стучит или трещит, или скрипит? Приплюсуйте сюда запах бензина, наши дороги, наш сервис, наших водителей и вы скажете: «Избавьте меня от такого сокровища». Или: «Пошла она к такой-то матери, эта машинешка» (смотря что позволяет вам ваше воспитание).
Позвольте еще немного побрюзжать. Может быть, даже наверняка, с новой машиной возни меньше, и чувствуешь себя в ней комфортабельно, но дороги, сервис и водители — это все остается. Говорят, машина — вторая жена. Правильно говорят. Поэтому я до сих пор и не женился; как представлю женские капризы и запросы, сразу вспоминаю свое «сокровище».
Короче, через три года мытарств и нервотрепки, я встал перед выбором: или избавиться от малолитражки — продать ее, или оставить, как реликвию — некий памятник определенному отрезку жизни, или подарить какому-нибудь бедному другу из светлых, фанату техники, или отдать недругу, чтоб помучился.
В общем, концовку очерка придумайте сами. Мне надоело говорить о машине, пойду лучше прокачусь на метро.
Жеребенок
Погода стояла божественная, вечерело, спадал послеполуденный зной, в деревнях вдоль дороги выходили на гулянье первые парочки, на лавки перед палисадниками усаживались старики, из лугов к домам лениво тянулись коровы.
Я ехал по шоссе на «Запорожце» — возвращался с участка, где сколачивал сарай-времянку; ехал медленно — немного устал, весь день работал без передышки и обеда, только попил чаю из термоса — ехал, курил и рассуждал: «И на кой черт взял этот участок?! Кусок болотистого комариного торфяника, шесть соток, которые можно переплюнуть?! Еще и сарай-то не доделал, а уже надоели хлопоты с лесоматериалами, а еще предстояло брать деньги в кредит и возводить что-то вроде летней дачи, что требовалось по плану. И, главное, кому нужна эта дача? Для семьи есть дом в деревне, а одному мне и сарая предостаточно; поставлю там раскладушку, куплю железную печурку, буду приезжать на выходные, может, кто из приятелей присоединится».
Застройщики в поселке, конечно, противный народ — так и борются за звание самого крохобористого: каждый думает, как бы урвать кусок получше, повыгодней достать стройматериалы. И скандалят по пустякам: один оттяпал у другого лишние полметра, другой устроил на дороге мусорную кучу и она портит вид, третий поставил хозблок так, что заслоняет солнце, да еще прорубил окно и обозревает чужой участок — тем самым грубо вмешивается в личную жизнь. Какое там добрососедство! Готовы убить посягнувших на их собственность. Да и не только готовы. Говорят, в одном поселке какой-то негодяй выстрелил из дробовика в мальчишку, который сорвал у него яблоки.
