Грэм Джойс - Реквием
— Знаем?
— О да, мы оба знаем, кто это был. Не так ли?
— Она ехала домой из церкви. Это было воскресенье.
— Она была религиозна?
— Только в последние месяцы перед смертью, а до того — вовсе нет. Это у меня были какие-то зачатки религиозных убеждений. Поначалу она даже поднимала меня на смех. Да и Шерон тоже. Между прочим, это Шерон отвратила меня от религии в колледже.
— С нее станет. Но мы говорим о Кейти, а не о Шерон. — Тоби не отпускала его с крючка.
— В тот день был просто невероятный ветер. Еще до того, как она поехала туда.
Том вспомнил, какого цвета было небо, — словно раскаленная сталь, прогнувшаяся под ударами молота. Помнил он и то, как бешено раскачивались верхушки осенних деревьев, когда она садилась в машину. Она опять попыталась уговорить его поехать с ней. К тому времени это стало уже своего рода ритуалом. Каждое воскресенье она приглашала его, а он отказывался. «Поедешь?» — «Нет». Но в то утро ее вопрос звучал по-особому, приобрел новый смысл. Он звенел, как колокол. В то утро она накладывала макияж как-то поспешно, будто торопилась не успеть. Не успеть куда?
Потом еще и автомобиль не хотел заводиться. Он помнил, как стоял за дверью с упавшим сердцем, слушая, как во дворе снова и снова завывает стартер. Электрооборудование после ночного дождя отсырело. Он боялся, что она передумает и останется дома. В конце концов он не выдержал и, обувшись, вышел во двор, чтобы помочь ей. Откинув капот, он протер контакты и стал заводить машину, бормоча при этом себе под нос: «Заводись, чтоб тебя, заводись».
Наконец двигатель проснулся и закашлял, набирая обороты. Ветер подхватывал рваные клочья у выхлопной трубы и уносил их вдаль. Она молча села вместо него на водительское сиденье. Они не поцеловались и не обменялись даже взглядом. Она уехала. Это был последний раз, когда Том видел ее живой.
— Вы не захотели ехать с ней?
— Я все равно не смог бы.
— Что значит «все равно не смог бы»?
— Я должен был… у меня была назначена встреча н то утро, но, если бы даже не это, я все равно не поехал бы.
Церковь, которую посещала Кейти, находилась примерно в двенадцати милях от их дома. Имелись церкви и ближе, но эта была построена из песчаника еще в Средние века отчасти в романском, отчасти в нормандском стиле. Они обнаружили ее во время одной из прогулок. Кейти с первого взгляда влюбилась в ее колокольню и в своеобразные надписи на могильных плитах семнадцатого века. В отполированных дождями химер снаружи и спящую под вековыми слоями лака резьбу по дереву внутри. В растрескавшуюся каменную крестильную купель, издававшую запах увядающих цветов. В многоцветность витражей и физическое ощущение вознесенных здесь молитв, невидимо Запечатленных в стенах.
Но в первую очередь ее покорило самое большое сокровище церкви, сохранившееся на колокольне только потому, что неистовствующие иконоборцы не могли его достать, — а может, были слишком утомлены или удручены собственным вандализмом. В восточной стене была устроена ниша в форме трилистника, в которой стояла редкостная по исполнению и защищенная от вековых непогод статуя Марии, покровительницы храма. Но не непорочной Девы Марии, матери Иисуса, а другой — земной и греховной Марии. Она была изображена с распущенными волосами, в длинном одеянии и держала в вытянутой руке чашу с благовониями. Говорили, что она глядит на юго-восток, в направлении Иерусалима.
Магдалина, наблюдающая с колокольни.
— Знаете, я подумал… Раньше мне это не приходило в голову, — обратился Том к Тоби. — Церковь, в которую она ходила, была церковью Марии Магдалины.
— А это важно?
— Да нет. То есть да. Господи, я не знаю.
— Похоже, что все-таки важно.
— Ну, вам виднее.
— Давайте подойдем с другой стороны. С кем вы должны были встретиться в то утро, когда погибла ваша жена?
— Ни с кем. Это как раз не важно.
Тоби посмотрела на часы:
— На этом мы сегодня закончим, Том. Вымойте, пожалуйста, чашки, ладно? А завтра, возможно, вы будете готовы рассказать мне, с кем должны были встретиться в то утро, когда погибла ваша жена.
На этот раз на кухне никого не было. Том был этому рад. Он тщательно вымыл чашки и вытер их, а затем — поскольку Тоби в прошлый раз упрекнула его за то, что он выполнил ее просьбу не полностью, — убрал чашки в буфет. Выходя из здания, он увидел на крыльце Кристину, гревшуюся на солнышке.
— Эй! — окликнула она его. Том остановился на ступенях, возвышаясь над ней. Она подняла голову, защищая глаза от солнца рукой, и сказала: — Привет от Кейти.
44
На некоторых участках темная вода доходила Шерон до бедер. Она брела по туннелю в шортах и пластиковых сандалиях. Свет от фонарика преломлялся у границы воды и рассеивался над ней, как туман. Она осветила своды и стены туннеля, прорубленного в скале. Неровная поверхность коричневого камня тускло поблескивала в луче света.
Позади нее послышался плеск. Ахмед, потеряв равновесие, ухватился за стену. Никак не прокомментировав это событие, они молча прошлепали по воде еще ярдов двести.
— Как это получилось, что ты никогда раньше не бывала здесь? — требовательно спросил Ахмед.
— Предпочитаю другие развлечения.
Водопровод Иезекии[30] был проложен во время осады города для снабжения его водой из скрытого источника. Это было единственное место, где Ахмед согласился поговорить с Шерон о джиннах.
Уйдя с работы этим вечером и поцеловав Тома перед его очередным сеансом у Тоби, она пошла домой, но что-то толкнуло ее заглянуть по дороге к Ахмеду. Он впустил ее, как обычно, после четвертого стука. Со времени их последней встречи он успел обрить голову. Шерон не стала высказываться по этому поводу. Ахмед делал это время от времени, объясняя, что джинны любят прицепляться к человеческим волосам и что именно по этой причине монахи и монахини коротко стригутся перед тем, как вступить в святое братство. Однако она не преминула заметить ему, что вид у него довольно напряженный.
— Я уже неделю не притрагиваюсь ни к гашишу, ни к алкоголю — ни к чему. Даже к табаку.
— Это тебе только на пользу. И джиннам меньше соблазна.
Он расхохотался с горьким сарказмом и тут же зашелся в кашле.
— Много ты понимаешь в джиннах. Без всего этого они множатся с каждой секундой. Ты ничего о них НС знаешь.
— Похоже, одна из джинний навестила меня недавно, Ахмед.
— Я знаю, — серьезно отозвался он. — Я ждал, что ты скажешь мне об этом.
О джиннах Ахмед говорил либо легкомысленным, либо серьезным тоном. Чаще всего он жизнерадостно болтал о них, словно ссылки на демонов и духов были шуткой, принятой среди его знакомых, и он, понимая, что это вздор, лишь подыгрывал им. Но иногда при упоминании джиннов он вкрадчиво понижал голос, и у собеседников закрадывалось подозрение, что он их разыгрывает.
— Я видел ее, — добавил он.
— Происходит что-то такое, чего я не понимаю. Но ясно, что это связано с моим отношением к Тому.
— Ты все еще спишь с этим английским ублюдком, когда могла бы спать со мной! — воскликнул он сердито — Посмотрите на нее! Это отвратительно. Ты просто влюблена в него!
— Возможно.
— Остерегайся любви. Это худший из демонов.
— Ахмед, кончай трепаться. Я хочу поговорить с тобой серьезно.
— Я и говорю серьезно. Но я не хочу говорить о джиннах. Это самый верный способ вызвать их.
— Ахмед, что ты ему наговорил? Чем ты забил его голову? Не знаю, что это такое, но все это изливается на меня.
— Ага, теперь и ты начинаешь верить в джиннов. Я знал, что ты придешь к этому. Ты хочешь, чтобы я помог твоему другу, да? Ну что ж, может быть, я и помогу, но здесь мы не будем говорить об этом. Не хочу, чтобы они бесчинствовали тут сегодня ночью. Пойдем погуляем.
— Может, пройдемся к стене? Я люблю там ходить. — Шерон всегда искала при этом попутчиков, так как одна чувствовала там себя неуютно.
— Ты сошла с ума? Стена облеплена джиннами. Это их самое любимое место во всем городе. Некоторые из них даже маскируются под израильских солдат. Нет, в этом городе есть только одно место, где можно говорить о них спокойно.
— И что это за место?
Ахмед сжал ее руку и опять понизил голос. С обритой головой и тлеющим взором он выглядел как типичный пациент психиатрической лечебницы.
— Я покажу тебе, как вызвать джинна. Больше ты этого никогда не увидишь. Ты не захочешь этого, поверь мне.
Все эти разговоры раздражали Шерон, но она не хотела спорить и вслед за Ахмедом покинула его квартиру. Сначала они заехали к ней домой, чтобы одеться соответствующим образом, затем направились к туннелю, где Ахмеда хорошо знали.
Смотритель заверил их, что последняя группа туристов уже прошла и он собирался запирать туннель, так что после них никто туда не зайдет. Шерон задумалась о том, сколько времени проводит в этом месте Ахмед.
