Иосиф Гольман - Любовь заказывали? (сборник)
– Что это? – спросила она. – Городской парк?
– Нет, – улыбнулся Деникин. И просветил новопосвященную: – Это, Лариска, храм.
– Где храм? – повертела головой Лариса.
– Здесь, – засмеялся Петр. – Вокруг. Внизу. Вверху. В тебе. Везде.
– Не понимаю, – честно созналась она.
– Мы с тобой пришли в Общий храм, – уже серьезно объяснил Деникин. – Это новая религия. Они пытаются объединить всех. Они и в самом деле считают, что все люди – братья. И Бог – един. А храмы строить не надо, потому что Господь все уже и так построил. Поэтому в своих храмах они сажают деревья и цветы. И все.
– Да-а, – задумалась Лариса.
Потом они присели на скамейку и так сидели больше часа. Молча.
– Пошли? – прервал молчание Деникин.
Лариса молча встала, поправила юбку. Они пошли вниз и очень скоро уже заводили свою глазастенькую машинку.
– Я тебе еще одно место хочу показать. Ты не против? – спросил Петр.
– Валяй, – согласилась Лариса. После отдыха в саду-храме она казалась спокойнее. Напряжение спадало. Конечно, умом она и раньше понимала всю призрачность своих надежд.
Вскоре на фоне сияющего на солнце синего моря показались высоченные дымовые трубы.
– Самая большая электростанция в Израиле, – объяснил Деникин. – Угольная, между прочим. – И добавил: – Почти приехали.
– Ты что, считаешь, я раньше такого не видела? – усмехнулась Лариса.
– Такого – не видела, – пообещал Петр.
Они припарковали машину, подошли к большой, огороженной забором территории, купили в киоске билетики.
– Так что здесь такое? – Лариса и в самом деле была заинтригована.
– Здесь стоял римский легион. Во времена Пилата и раньше. А строил все царь Ирод. О нем часто упоминают в другом контексте, а он вообще был завзятый строитель.
Они прошлись вдоль выставленных в ряды античных экспонатов. Огромная мраморная нога (прочего пока не нашли), вазы, статуи. Крупные осколки совсем уж древних сосудов.
Солнце палило довольно жарко, и чувства сопричастности не возникало. Хотелось банку охлажденного спрайта. Или просто холодной воды.
– А это что? – спросила Лариса, показывая на замусоренный, заброшенный пятачок. На нем густо росли высокие растения, темно-зеленый цвет которых был приглушен пылью. Каждое из них заканчивалось длинным ярко-красным соцветием. Из-за этого казалось, что маленький пустырь со всей его растительностью кто-то поджег.
– Столетник! – рассмеялся Петр. Он тоже в свое время не сразу поверил объяснению. – Обычный столетник! Алоэ.
– Так он же раз в жизни цветет? – удивилась Лариса.
– Это смотря в каких условиях, – ухмыльнулся Деникин.
Они пошли в глубь территории и набрели на работающих археологов. Место раскопа было огорожено, но перед входом лежала целая гора битых черепков. На каждом из них чернилами была нанесена маленькая, но четкая надпись.
– Что это? – теперь уже удивился Петр. В прошлый приезд никто ему этого не показывал.
Лариса по-английски переадресовала его вопрос проходившему мимо археологу.
– Мелкие осколки керамики. Они подлинные, но научной ценности не представляют. Можете брать на память, – доброжелательно пояснил тот.
Петр взял в руку черепок. Интересно, кто держал в руках этот сосуд раньше? Римский воин? Или древний иудей? Или кухарка? А были ли в легионе кухарки? Деникин повертел черепок в руках, аккуратно завернул его в носовой платок и спрятал в сумочку с документами.
Лариса тоже выбрала себе реликвию. Потом подумала и подобрала вторую.
– Обрадую соседку, – объяснила она.
Они вышли в «раскопанную» часть. Здесь уже явно вырисовывались контуры древних построек. Некоторые сооружения поражали размерами и совершенством форм.
Огромный каменный амфитеатр повидал на своем веку все: и гладиаторские сражения, и диких львов, и даже, как объяснил экскурсовод, громадные симфонические концерты под открытым небом. Оказывается, здесь, в Кейсарии, проводили известные во всем мире парады оркестров.
Потом прошли дальше, к недавно раскопанной аллее. По ней две тысячи лет назад после службы прогуливались римские офицеры со своими дамами. Вдоль аллеи стояли, как и в те времена, беломраморные статуи.
Деникин достал из сумочки черепок. Погладил его пальцами. Вот теперь ощущение сопричастности, связи времен появилось.
И даже две худые кошки на длинных лапах и с длинными шеями эту сопричастность не разрушали. Тогда тоже были кошки. И как все их сородичи, живущие на берегах Средиземного моря, тоже были длиннолапыми и длинношеими.
– Пойдем перекусим? – предложил Петр.
– Давай, – согласилась Лариса.
Деникин обрадовался. Похоже, Лариска пришла в себя.
Перекусили они вполне основательно в заведении с соответствующим названием: «Царь Ирод». Они были одни в пустом зальчике. Прямо под окнами слабо шумел прибой.
Поев, не торопились уходить. В открытые окна смотрели на закатное небо, на силуэты деревьев, чернеющие по мере того, как света становилось меньше. Они были вне времени.
И даже черные дымовые трубы, обрамленные вереницей красных сигнальных огоньков, не выпадали из контекста. Море, сумерки, засыпающие столетники, рыжие кошки, легионеры, собирающиеся на вечерний променад, угольная электростанция, движущиеся светлячки автомобильных фар на дальнем шоссе.
Обычное движение жизни. Вот и все.
11
На следующее утро встали пораньше. Дорога предстояла дальняя, и Петр даже не поленился заглянуть под капот своей лошадки, или, если прибегать к подобной терминологии, пони. Он никогда не интересовался состоянием прокатных машин, но загорать в выходной день на пустынном шоссе не представлялось привлекательным. На пустынном – в прямом смысле, ибо ехать предстояло через знаменитую пустыню Негев.
Поначалу Деникин даже намеревался сменить автомобиль на более солидный, однако он уже привык к своему малышу, да и времени было жалко.
«Фордик» оказался в полном порядке. Масло, тосол в норме, запаска на месте (у прокатных машин такое – не всегда), даже баллонный ключ лежит.
Петр проверил давление в шинах и чуть приспустил их. Груза мало, а асфальт будет горячий: солнце жарило прямо с утра.
Конечно, пятьсот верст не расстояние, Деникину случалось за одну ночь гораздо больше отмахивать. Но в чужой стране, с чужим языком да еще в нерабочий день лучше не рисковать.
Ну, вроде все готово.
– Поехали? – спросил он Ларису.
– Да, конечно. – Она последним штрихом навела окончательную красоту и, поправив невидимую складку на платье, направилась за своей сумкой.
«В этом – она вся, – подумал Деникин. – Хоть на бал, хоть в поход – внешность должна быть одинакова. Точнее – одинаково прекрасна. И никаких спортивных штанов. Красивые ноги должны быть видны. И чтобы вокруг – едва ощутимый изысканный аромат. Не духами пахнет – Ларисой! Молодец! – окончательно оценил Петр. – Какой была, такой и осталась. И слава Богу».
Лариса бросила сумку на заднее сиденье, сама устроилась на переднем. Петр завел мотор.
– Сейчас всю страну проедем, – пообещал, трогаясь.
– Отлично.
– Сначала – Кирьят-Гам, потом – Бер-Шева, потом – Димона, – водил пальцем по карте Петр, придерживая руль левой рукой, – далее минуем Мертвое море и поворачиваем направо, к морю Красному. До упора. Держи! – протянул он карту Ларисе. – Будешь штурманом.
– Есть, мой капитан! – отсалютовала Лариса.
А у Петра защемило сердце старой обидой. Он тогда утром назначил ей встречу в 19.00. У кинотеатра «Художественный».
«Есть, мой капитан!» – ответила Лариска, веселая и свежая, как будто не было бессонной замечательной ночи. Потом подкрасила губы и побежала на лекцию. А днем дала согласие Джону.
«Старый козел!» – чуть не выругался Деникин.
Но что там прошлое ворошить! Все равно ничего не изменишь. И главное, никто не знает, как лучше. Если к другому уходит невеста, то, как сказал поэт, неизвестно, кому повезло!
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – вдруг хитренько сказала Лариса. Петр поежился: его всегда поражало, когда она угадывала его мысли. На лице, что ли, написано?
– Да уж, – согласился он. И задал вопрос, который никогда не задавал раньше: – Как дела у Джона?
– Нормально, – неохотно ответила она, – на пенсии.
– Не работает?
– Не-а. У них не принято.
– То – «у нас», то – «у них», – улыбнулся Деникин.
– У нас не принято, – поправилась Лариса. – Отработал свое, накопил денег – получи удовольствие. Пока можешь, – добавила она.
– Что так мрачно?
– Ты лучше на дорогу смотри! – Их довольно лихо подрезал новенький «Гольф»-кабриолет. За рулем сидела девчонка в темных очках. Длинные каштановые волосы развевались по ветру. А щекастый очкарик сидел рядом и – даже издали было понятно – влюбленно взирал на лихую водительницу. Израильтяне вообще не относятся к числу аккуратных водителей, но эти вели себя совсем плохо. Деникин возмущенно нажал на сигнал, пожалев, что он не на своем «пятисотом». Клаксон откликнулся таким смешным писком, что Петр от ярости чуть жвачку не проглотил. Однако девушка отреагировала адекватно: повернулась и извиняющимся жестом продемонстрировала свое смущение.
