Иосиф Гольман - Любовь заказывали? (сборник)
Когда мальчик подошел к школьному возрасту, мама с папой решили переехать поближе к большому городу. Няне Вале предложили ехать с ними. Няня поблагодарила, поплакала и отказалась. Здесь прошла ее жизнь, здесь была могила ее сына, а рвать корни, когда тебе под семьдесят, ох как тяжело!
Папа тоже не хотел уезжать. Он был уроженец этих лесных мест, его родная деревня была неподалеку. Однако мама, горожанка до мозга костей, убедила.
Няня Валя очень переживала отъезд мальчика, писала письма. Сначала часто, раз в неделю. Потом раз в месяц, а теперь от праздника к празднику.
Родители иногда наезжали с мальчиком в городок. Оказалось, что «дыра», в которую заткнули выпускницу престижного вуза, заняла не последнее место в ее сердце. Но поняла это мама только после отъезда. Няню не навестили ни разу. Потом сокрушались, стыдились, просили знакомых не говорить няне Вале, что были здесь. Искали оправдание: друзья, застолья, лесные вылазки не оставляли ни минуты свободной.
А няня все поздравляла с праздниками, желала здоровья и просила поцеловать за нее малыша. Родители отвечали, правда, уже не так регулярно. Приглашали в гости. Няня благодарила за приглашение, но не ехала.
Мальчик часто перебирал няни-Валины открытки. Все они были написаны разным почерком: неграмотная няня только диктовала. И от всех от них шло тепло. Открытки грели.
Мальчик уже понимал, что такое бескорыстная любовь. И искренне хотел, чтобы няня знала, как он ее любит. Но когда он брался за письмо, слова выходили какие-то пустые, ненаполненные, и любовь, записанная словами, была ненастоящей. «Приеду – сама все поймет», – решал мальчик и рвал обманщицу-бумагу.
«Попугай», переваливаясь, бежал по шоссе.
– Ох и обрадуется няня! – прервал тишину мальчик.
– Да уж! – оживился папа, довольный, что контакт налаживается. – Она тебя не узнает. Уехал щенок, а приехал – мужчина!
Мальчик довольно зарделся.
– Если бы этот мужчина еще посуду за собой мыл! – строго сказала мама. Но это были отголоски уже прошедшей грозы.
Джулька на заднем сиденье извернулась и лизнула папу в ухо.
– Джуля, – серьезно сказал папа, сам весьма довольный собачьей лаской, – не мешай мне вести автомобиль!
Чувствовалось, как электричество, заполнявшее атмосферу, медленно стекало в землю. Даже дышалось легче, действительно как после грозы.
– Осталось ровно сто километров! – провозгласил папа. – А хорошо, что мы без предупреждения! Свалимся как снег на голову. Куда сначала поедем: к ребятам или к няне?
– К няне, конечно! – воскликнул мальчик.
– После «ребят» папу только в багажнике везти, – заметила мама. Мальчик съежился. Папа неожиданно рассмеялся:
– Это точно! Очень гостеприимные люди!
Теперь смеялись все трое. Стало по-настоящему легко. Ехать было еще часа два.
Мальчик устроился поудобнее.
Няня наверняка ему обрадуется! Он уговорит ее переехать к ним, научит ее читать, а она, ожидая его из школы, с гордостью станет хвастать его пятерками перед соседскими бабулями. И еще одно, может быть, самое главное: совершенно невозможно, чтобы в присутствии справедливой, но безудержной в гневе няни родители зло ссорились по пустякам. Она им покажет! Мальчик с удовольствием разорит свою копилку и купит ей новый тяжелый веник.
…Папа в последний раз остановил «Попугая». Все вышли на обочину размяться. Папа молодецки развел руки, несколько раз присел. Поднимался он тяжеловато.
– Укатали сивку крутые горки, – сказал папа.
– Спортом заниматься надо, – сказала мама.
Несмотря на жару, она была в темных чулках. Всю весну мальчик провел в больнице. Палата была на первом этаже. Окнами на юг. Мальчик лежал в ней один, к нему не пускали, но мама становилась на приступочку снаружи и могла разговаривать с мальчиком через окно. Так она провела много времени, и тыльная часть ног, сильно загорев, резко отличалась по цвету.
Мальчик вспомнил, как в первый день в палату проник папа. Он долго и безуспешно пытался закурить сигарету, поджигая фильтр. Когда его выгоняла сестра, он успел крикнуть, что к выписке купит мальчику велосипед.
Позже, в конце весны, загорелись торфяные болота. Дым неисчезающим сухим туманом повис над землей. В больнице, стоявшей почти в лесу, пахло гарью. Той ночью мальчику не спалось. Ничего уже не болело, просто не хотелось спать. Вдруг он услышал звук мотора «Попугая». Он отличил бы его из тысячи. Потом – тихое царапанье в окно и голос мамы:
– Сынок, не пугайся, это мы!
Мальчик открыл окно. Они стояли рядом, бледные и испуганные. На маминых плечах – папин пиджак. Оказывается, маме приснилось, что мальчик задыхается в дыму.
Они стояли жалкие, придавленные не прошедшим до конца испугом. Мальчик с удивлением заметил морщинки на мамином лице. Потом, уже целенаправленно, посмотрел на папу. И обнаружил седые виски и тени под глазами. Папа успокаивающе обнял маму за плечи. «Они вспоминают, что любят друг друга, только когда кому-то из нас плохо», – вдруг ясно понял мальчик.
Все снова уселись в машину. Затарахтел отдышавшийся мотор, замелькали столбы. «Попугай» приближался к городку.
Только теперь мальчик почувствовал страх. Выйдет чужая бабуся, а он ей – на шею. А она его даже не помнит. Мальчик от неловкости поморщился. Потом вынул открытки. Они лежали у него в кармане. Стало спокойнее.
– Тебе глаза не жалко? – сердито спросила мама. Мальчик спрятал открытки.
– Смотри, какие дороги стали! – восторгался папа. – Сплошной асфальт!
– Жизнь идет, – не очень весело отозвалась мама.
Въехали в город. «Попугай», покрутившись по улицам, остановился у серого двухэтажного дома.
– Вот и приехали, – весело сказал папа. – Второй подъезд, второй этаж, два окна справа… – Он осекся.
Два правых окна, без занавесок, некрашеные, среди нарядных соседних окон…
– Она умерла, – сказал мальчик.
– Что ты, что ты, – засуетился папа. – Может, ремонт, может, еще что-нибудь… – Он выскочил из машины и скрылся в подъезде.
Вернулся он очень быстро.
– Все в порядке, – сказал он. – Няня Валя уехала в Саратов, к сестре. Ты же знаешь, у нее сестра в Саратове. – Глаза у папы бегали.
Мальчик прижал ладони к лицу. Опустил руки, плакать не хотелось.
– Мы тоже уедем, – сказал он.
– Куда? – вздрогнул папа.
– Домой.
– А как же лес, грибы?
Мальчик молчал.
Папа настороженно взглянул на маму. Мама, тоже молча, кивнула.
– Ну, домой так домой, – бодро сказал папа. – Все равно с грибами ничего не выйдет. Глядите, какие хмари наступают!
На город наваливалась огромная черная туча, подмявшая под себя весь горизонт. Вскоре по крыше «Попугая» забарабанили первые крупные капли.
Посвежевший, отмытый автомобиль, прокручивая под себя черную лакированную ленту бетонки, ходко шел на юг.
Примечания
1
Уже после написания повести выяснилось, что эпизод, взятый из реального ТВ-сюжета, был инсценирован тележурналистом и мальчик не пострадал. Однако эта история послужила основанием для начала интифады – нового витка насилия между израильтянами и палестинскими арабами.
