Юлий Крелин - Заявление
— Но как же! Мы…
— Минуточку, Галина Васильевна. Я не кончил. Второе, о чем более всего говорят родственники, — отсутствие контроля за больными. Что бы вы ни говорили, а больная была выписана из больницы с высокой температурой. Вы виноваты — она виновата… Видите ли, она умерла — с нее не спросишь, а вы здесь.
— Как же мы…
— Минуточку, Галина Васильевна. Я все доскажу, а вы уж потом, если захотите, можете мне ответить. Итак, эти две вещи так и остались для нас окончательно не проясненными. Однако, учитывая высококвалифицированную экспертизу, подписанную весьма уважаемыми и достойными профессорами, которые не нашли серьезных упущений в лечении, никаких подсудных неправильностей в операциях, инкриминируемая вам халатность не являлась прямой причиной смерти, а лишь факт ваших деловых качеств, а также учитывая хорошие отзывы о профессиональном уровне вашего отделения (в том числе и сам Сергей Мартынович хорошо отзывался о вас и о вашей больнице), мы решили дело прекратить, аргументируя тем, что, строго говоря, состава преступления, приведшего к смерти, нет…
У Гали кружилась голова, она не совсем понимала, что говорил ей этот начальник. Она не совсем уразумела, как сведены концы с концами в последней высказанной им мысли, но вполне возможно, что не все и расслышала как следует. Одно ясно — под суд не отдают — прокурор продолжал:
— Но… Но речь идет пока о работе отделения… Остается еще ваша личная халатность. После долгих выяснений и консультаций было решено, что ваши упущения нельзя расценивать… — Прокурор встал, сделал паузу и поднял палец на уровень своих глаз, очень доброжелательно улыбнулся, как можно шире, раздвинув губы, снял очки, уперев такой же добрый взгляд в Галину Васильевну, и продолжил: — Нельзя расценивать как преступную халатность, а, повторяю еще раз, как ваши личные деловые качества. Сергей Мартынович подтвердил такую точку зрения с позиции высококвалифицированного специалиста в этой области, услугами которого как эксперта мы также часто с благодарностью пользуемся. Все выше мною сказанное дает и нам право снять и с вас обвинение в уголовном преступлении.
* * *— Тит! Алло! Тит! Это я! Тит! Свобода! Слышишь, Тит?!
— В чем дело, Галя? Не понимаю.
— Ну, как же ты не понимаешь! Не слышишь?
— Не слышу. Говори яснее.
— Тит, дело прекратили. Никаких преступлений не нашли. Слышишь, Тит?! Сво-бо-да! Свободна, как птица.
— Ты думаешь? Я слышу, Галя. Я хорошо слышу. Не кричи. Поздравляю тебя. Созвонимся, значит. Звони…
* * *— Алло! Андрюша! Если папа придет или позвонит, передай, что у меня все в порядке. Наше дело прекратили.
— Какое дело? А-а. Ладно. Да, я ухожу сейчас. Я его не увижу, наверное…
* * *— Володя, у меня все в порядке.
— Что «все в порядке»?
— Ну, с судом… Дело прекратили.
— А-а… Хорошо. Поздравляю.
— Ты что мрачный какой?
— Да нет. Отчего же. Я рад за тебя.
— Володя, ты когда придешь сегодня?
— Не знаю. Вернее, знаю. Я не приду сегодня.
— Как не придешь? Вообще, что ли?.. А куда ты? Где будешь?
— Не все ли тебе равно? Я ж не спрашивал, где ты бывала?
— Извини…
Галя вышла из телефонной будки, медленно обошли кучу неубранных опавших листьев, щебенки, каких-то щепок, обломков асфальта, цемента, край разломанной ванны, и медленно спустилась в подземный переход.
