Владимир Романовский - В постели с Президентом
Однажды, объяснил Лерой, он и его партнер пили кофе в кафе, обсуждая выгодное дело, которое собирались начать. Говорили тихо и на всякий случай по-английски. Внезапно к ним подошел некто и сказал, что слышал все, и все о них знает. Судя по выговору, был он со Среднего Запада. И оказался полицейским детективом. Партнеры пригласили детектива в квартиру, что он, очевидно, предвидел. Когда партнер Джорджа пошел к столу, чтобы взять пистолет, детектив выстрелил в него, убив наповал.
— После чего этот гад поворачивается ко мне и поднимает пушку. Пушку я у него отобрал.
Он проверил пульс партнера и убедившись, что тот мертв, застрелил детектива.
— Теперь представь себе, как я сижу в квартире партнера, и рядом лежат два тела.
Он запаниковал. Он не желал быть ни заключенным, ни беглецом. Немыслимо! Он обыскал пришельца и нашел его паспорт. Внезапно его осенило. В доме, некогда ему принадлежавшем, был герметично закрывающийся подвальный полу-бункер.
— Долгая история. Подземелье, селлар, подвал — это все одно и то же. Главное было — что он ниже уровня земли, и построен как большой сейф, или очень большой рефрижератор. Дверь тяжелая, как на подводной лодке, а код очень простой. Мы там много разного держали, партнер и я.
Он позвонил знакомому пластическому хирургу, настоящая звезда, и упомянул имя своего партнера. Также он упомянул, что, возможно, предстоит очень выгодное дело.
— Людям всегда всего мало, — сказал Лерой-философ. — Они как слышат слово «выгодное», так у них в глазах тут же долларовые знаки вспыхивать начинают. Приезжает он, стало быть. Я веду его сперва в библиотечную комнату, предлагаю выпить, и так далее. Затем объясняю, что есть целая новая коллекция Веласкеса, которую сумасшедшие археологи откопали где-то по ошибке, и мы ее всю скупили, но теперь нам нужен адвокат, чтобы защитить наши права, и у нас не хватает четырехсот тысяч. Видишь ли, этот гад дружил с моим партнером лет десять, и даже, кажется, что-то ему там подтягивал. Он — лучший в стране. Он обдумывает предложение и спрашивает, нельзя ли посмотреть на какие-нибудь картины, и я веду его в подземелье, и когда мы входим, я запираю дверь — а она звуконепроницаемая. До сих пор помню выражение его лица. Очень забавно, кстати сказать. Он даже не удивился — он сперва вообще не поверил, думал, я его разыгрываю. Пришлось вернуть его в реальность. Я вытащил пушку и наставил ее ему между глаз и объяснил, чем мы с ним будем заниматься следующие три недели. Дверь без кода не открывается, я знаю код, а он не знает. С миром связи у него нет.
Он сказал хирургу, чтобы тот снабдил его списком необходимых для операции вещей.
— Он собирался пудрить мне мозги, так что пришлось его слегка потрепать. И я получил список.
Он дождался полуночи. Полиция уже искала его. Он сходил в офис к хирургу и вернулся с большим количеством нужного, но предстояло еще два раза сходить. Последняя вещь, которую он принес, была — компьютер хирурга.
— После этого я запасся на двоих консервами, на месяц. И даже вина приволок. Он просил ассистентку, но я сказал ему, чтобы он не качал права. Я дал ему копию с паспортной фотографии. Я сказал, что мне все равно, сдохну я или нет, но если сдохну, он умрет в подземелье от голода, а до тех пор мой труп будет составлять ему компанию.
Хирург сделал операцию. Лицо пациента стало в некоторой степени напоминать лицо человека, которого пациент убил и чей паспорт он взял себе.
— Понятно, что сам паспорт я хирургу не дал. Я сделал увеличенную копию на ксероксе.
Это объясняло, в частности, почему он, Джордж Гаррик, известный также как Детектив Лерой, редко улыбается и почему лицо у него почти всегда бесстрастное.
— В моей морде осталось после операции очень мало живых нервов. Кстати, если тебе любопытно — хирурга я не убил.
Это было не нужно.
Он переехал обратно в Штаты и провел небольшое расследование. Парень, которого он убил, был детектив из Огайо. Именно так бывший антрепренер представился будущим коллегам в Нью-Йорке. Они проверили его прошлое, позвонили в несколько мест, и почему-то ни о чем не догадались.
— А теперь, милая дама, судьба моя в твоих руках.
Он повернулся лицом к профилю Гвен и посмотрел на нее насмешливо.
— Не сходится, — сказала она.
— Это самая большая проблема всех правдивых историй, — сказал Лерой. — Удача играет в них немалую роль. Логике они не подчиняются.
— Ты меня пугаешь.
Он приподнялся на локте.
— Да. Прости. Ты мне ничем не обязана. Мы вернемся в Нью-Йорк и сделаем так, что парень, который хочет тебя убить, никогда больше не будет тебя беспокоить. После этого можешь поступать как хочешь. Можешь забыть, что мы с тобой когда-либо встречались. Обещаю, что не стану расценивать это как оскорбление, и преследовать тебя не буду.
Она долго молчала. Лерою хотелось ее поторопить, но, подумав, он решил, что он ее просто переупрямит. Что и случилось — она нарушила молчание.
— Я думаю, я смогу тебе помочь с расследованием, — сказала она.
— Я тоже так думаю.
— У меня есть видео убийства.
— Я предполагал, что есть. У тебя также есть звуковая запись моего разговора с тем подонком в тюрьме, а это действительно очень трудно. Успешно подложить трансмиттер профессионалу, который за тобой следит — это не то, что напихать жучков в дом своей сестры, куда все время ходишь. Даже сравнивать глупо. Кстати, я уверен, что следователь пропустил половину трансмиттеров в доме твоей сестры. Я сам нашел два после того, как они прочесали там все. Уверен, что есть еще. Ваша изобретательность несравненна, о герцогиня. Вам нужно было стать оперативником в ФБР. Помимо этого, ты шпион-маньяк, каких мир не видывал. Я понимаю, что это — зависимость покруче героина, и много дороже. И тем не менее, ты должна от нее избавиться. И, кстати говоря, лонгайлендская пара, которой я давеча подложил твой трансмиттер — у них хороший секс был ночью?
— Какая пара?
— Ты права. Ты этого услышать не могла. Ты не притворялась, ты действительно вчера была никакая. Ну, хорошо — трансмиттер у пары, а где приемник?
— Ты о чем? Не понимаю.
— В твоем плейере или в фотокамере?
Она вздохнула.
— В камере.
— Прелесть. Если бы тебе понадобилось протащить через таможню картину Мане, как бы ты это сделала?
— А зачем тащить Мане?
— Просто спрашиваю. А наркотики? Как бы ты замаскировала фунт кокаина, если бы везла его?
— Зачем же маскировать. Я этот фунт просто послала бы по почте. Тебе.
— Смотри-ка. Соображает.
— Прости, что пихнула тебе трансмиттер.
— Хорошо, но если бы тебе опять представилась такая возможность, ты бы поступила точно также, не так ли?
— Ты уверен?
— Да.
— Возможно ты прав.
— Я знаю, что я прав. Слушай. По поводу записи убийства. Сколько раз ты ее смотрела?
— Один раз. И не всю. Не могла больше.
— Убийцу описать можешь?
— Могу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ВИНС НЕ НАХОДИТ СЕБЕ МЕСТА
Приятной наружности пожилой мужчина в крамвольной шерсти костюме вышел из нового такси-микроавтобуса, одной из моделей, которые пытались вот уже лет десять завоевать популярность на улицах Манхаттана, и стал ждать, когда дворецкий откроет ему дверь. Дворецкий не спешил. Мужчина именно этого и ожидал, и посчитал справедливым.
Особняк времен Бель Эпокь высился гордо на южной стороне улицы — часть приданого. В молодости Джон получил особняк, женившись на Море.
— Привет, Мора, — сказал он женщине, безвольно сидящей в чиппендейлском кресле в гостиной.
— Привет, — ответила она тоскливым голосом.
Когда-то она была умопомрачительно красива — изящна, солнечна, беспечна. Тридцать пять лет спустя, они все еще были женаты. Были хорошие времена, были плохие времена, некое число скелетов распихано было по шкафам в нескольких домах, но в целом жизнь в доме Форрестеров перестала быть сносной всего неделю назад.
— Мне через пару часов нужно будет снова уехать, — сказал Джон Форрестер.
— Да, — ответила Мора без интонации.
Он прошел в кабинет. Револьвер во втором ящике стола из красного дерева был смазан так щедро, что пришлось его вытереть монограммным платком. Джон Форрестер переместился в спальню и переоделся в менее официальный костюм.
Он поймал такси и проследовал на нем до маленького городка в Апстейте, указывая шоферу дорогу. Они проехали по узкой проселочной трассе через рощу. Внезапно шофер стал проявлять любопытство с тяжелым восточноевропейским акцентом. Джон Форрестер сказал, что навещает друга, живущего в этих краях, в летней резиденции.
Шофер остановил машину у чугунной решетки, за которой начиналась мощеная булыжником живописная аллея, ведущая ко входу в деревенский особняк, светившийся гостеприимством и напоминающий дворцы плантаторов вдоль Миссиссиппи (вместо кирпичей и дерева, известняк служил в случае данного особняка основным строительным материалом). Дом и на самом деле принадлежал когда-то плантатору, переехавшему из Луизианы на север. Джон Форрестер расплатился с таксистом и вылез из машины.
