Бен Элтон - Слепая вера
На мгновение она показалась ему менее уверенной в себе, словно чуть-чуть растерялась. Даже слегка покраснела — он заметил это, несмотря на солнцезащитный крем. Потом ее губы медленно скривились в иронической усмешке. Она отложила нож и откинулась назад, будто наслаждаясь теплом солнечных лучей, которые ласкали ее обнаженные ноги и руки.
— Как это поэтично, Траффорд. Моя сексуальная душа? Дух захватывает от желания? Ей-богу, это может вскружить девушке голову!
Траффорд ничего не ответил — он молча смотрел на нее, упиваясь этим зрелищем. Томная и прекрасная, лениво и свободно раскинувшаяся на солнце, она вытянула ноги, а ветерок прижал ее платье к телу, обрисовав его стройные, изящные формы.
— Значит, хочешь меня? — почти будничным голосом спросила она. — Хочешь, чтобы я прямо сейчас раскрыла свою тайну?
Траффорд только сглотнул: у него вдруг пересохло в горле.
— Хочешь, чтобы я сняла платье, как положено добропорядочной девушке? — продолжала она, и ее босая нога тихонько поползла к нему по днищу лодки. — Хочешь услышать, как именно я "делаю это"? Хочешь сорвать мой цветок и растопить мой лед?
— Больше всего на свете, — ответил было он, но тут же добавил: — А впрочем, нет.
— Нет?
— Нет, не хочу.
— Почему?
— Потому что если ты на это пойдешь, предвкушение исчезнет, покровы будут сорваны, тайна раскрыта, а этого я не вынесу. Благодаря тебе я понял прелесть недоступного. Мы живем в очень скучном мире, где всё на виду, всё "с гордостью" выставляется напоказ. А я теперь знаю, что нет ничего более возбуждающего, чем почти знать. Ничто не может сравниться с неутоленным желанием увидеть тебя обнаженной, с этой сладкой мукой... Я никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас, и хочу, чтобы это длилось вечно.
— Ты сейчас представляешь меня раздетой?
— Да, конечно. И себя вместе с тобой.
Сандра Ди улыбнулась, и ее обычная прохладная отстраненность словно на миг куда-то пропала.
— Ну и как? — спросила она.
— Это великолепно. Ничего не может быть прекраснее. Ты только подумай! Красота. Совершенство. Когда ты в последний раз встречалась с ними в нашем жалком мире? А я теперь могу представить их себе в любой момент, как только захочу! Невероятно. Вот что значит сила воображения. Выдумка сознания! Мне и не снилось, что такое счастье возможно.
— Да нет же, — сказала она, и удивленный Траффорд увидел на ее лице румянец. — Я спросила "как" не в том смысле.
— А в каком?
Теперь ее щеки уже определенно были алыми, и на мгновение она отвернулась, точно боясь встретиться с ним взглядом.
— Я хочу знать, как именно ты все это себе представляешь, — произнесла она тихо, почти шепотом. — Расскажи мне сейчас.
— Ты садишься, — начал Траффорд, и слова, к его собственному удивлению, легко полились из его уст. — Я уже расстегнул верхние пуговицы твоего платья, спустил его с твоих плеч, целуя их, и теперь оно спадает дальше, обнажая грудь. Ты смотришь на меня и улыбаешься, потом твой рот немножко приоткрывается, и я вижу твои белые зубы.
— Серьезно? — спросила Сандра Ди, и ее рот действительно чуть-чуть приоткрылся, в точности как описал Траффорд. — А дальше?
— Мы вместе расстегиваем остальные пуговицы.
— Вместе? — хихикнув, спросила она. — Это как же?
Она снова посмотрела прямо на него, но теперь в ее взгляде была мягкость, которой Траффорд еще никогда в нем не видел.
— Ты расстегиваешь первые две-три, — пояснил он, — а потом направляешь мои руки вниз и позволяешь расстегнуть остальные.
— А потом?
— Потом я полностью распахиваю платье, и оно соскальзывает с твоих рук и падает вокруг тебя на скамью, как лепестки цветка. Ты сидишь на нем, и твоя белая кожа ярко светится на солнце. Белье у тебя очень простое: ты выбирала его из соображений собственного удобства, а не ради того, чтобы соответствовать какому-то сетевому порнографическому образцу.
— Понятно. Значит, я девушка разумная? Очень мило. Мне нравится.
— Ты сама себе хозяйка. Ты одеваешься, чтобы доставить удовольствие себе, а не мужчинам.
— Льстец, — сказала она. — Ты наверняка говоришь это всем девушкам. Ну ладно — итак, я сижу здесь, на скамье, в своих простых и удобных трусиках и лифчике. Что дальше?
— Я кладу ладонь тебе на живот, прямо над трусиками. Я чувствую твое дыхание. Ты наклоняешься ко мне — в этот момент я вижу, как сместились твои груди внутри лифчика, вижу ложбинку между ними, — берешь мою рубашку за полы и снимаешь ее через голову.
Сандра Ди чуть подвинулась на сиденье и слегка подалась вперед, зажав руки между коленей.
— И как ты выглядишь? — спросила она.
— Не знаю. Как, по-твоему, я выгляжу? — отозвался Траффорд.
— По-моему... ничего себе, — сказала Сандра Ди. — И что потом?
— Я кладу руки тебе на спину, нежно пробегаю пальцами по позвоночнику, чтобы найти застежку лифчика, без труда расстегиваю ее, и он падает. Теперь твоя грудь открыта — она крепкая и настоящая с розовыми сосками на белой коже, похожими на чуть недоспелые клубничины в сливках. Ты откидываешься назад, ложишься на платье и засовываешь большие пальцы под резинку трусиков. Твои ноги слегка раздвинуты. Я вижу, как из-под тонкой хлопковой ткани в самом узком месте выбиваются два-три рыжеватых волоска.
Сандра Ди снова покраснела и усмехнулась, чтобы скрыть смущение.
— Небрежная бикини-эпиляция? Как неприлично!
— Ты поднимаешь ноги и одним движением снимаешь трусики. Еще одна тайна раскрыта! У тебя там густая, естественная женская поросль, а не дурацкая щетина, оставшаяся после бритья, и не красная воспаленная кожа, какая бывает, если пользуются специальным кремом...
Сандра Ди открыла рот, собираясь что-то сказать, но Траффорд опередил ее.
— Не говори, прав я или нет! Я не хочу знать. Нет, не так: я знаю, что прав, потому что Сандра Ди, которую я описываю, — моя, она создана моим воображением.
— Она мне нравится, — тихо ответила настоящая Сандра Ди.
— Я стою перед тобой на коленях, стою между твоих ног и смотрю. Смотрю жадно, стараясь ничего не упустить. Потом поднимаю голову, чтобы взглянуть тебе в глаза, и ты отвечаешь мне своим взглядом. Ты глядишь на меня едва ли не гневно, в упор, и вдруг улыбаешься — мягкой, ласковой улыбкой. И опять наклоняешься вперед; я вижу, как твои груди, качнувшись, повисают в воздухе — каждая по отдельности, обе идеальной формы. Вижу тоненькие складки у тебя на животе: когда ты наклоняешься, твой пупок почти скрывается в одной из них; ты протягиваешь руки и расстегиваешь мои шорты, я встаю, и ты снимаешь их, я переступаю через них, и тогда ты берешь и...
— Хватит! — сказала она дрожащим голосом.
— Хватит?
— Да. На сегодня довольно. — Она кинула на него короткий, но пристальный взгляд, и Траффорду почудилось, что в ее ясных серых глазах мелькнула печаль. Но тут она рассмеялась и добавила: — Знаешь ли, не всякая девушка решится представить себе, что пошла до конца на первом же свидании.
Траффорд рассмеялся тоже. Забавно было это слышать. Эта фраза насчет того, чтобы пойти до конца на первом же свидании, вынырнула откуда-то из глубины времен. Теперь ее употребляли разве что в ироническом смысле. Теперь все шли до конца хоть на первом свидании, хоть на любом другом. А почему бы и нет? Если это занятие приятно, то ему, очевидно, следует предаваться как можно чаще и без всяких проволочек. Траффорду было радостно сознавать, что они с Сандрой Ди снова бросили вызов господствующим ныне обычаям. Даже в своем воображаемом слиянии они не стали уподобляться толпе. Кроме того, с надеждой подумал он, раз она говорит о первом свидании, значит, не за горами и второе.
— То есть... мы еще встретимся? — запнувшись, проговорил он.
— Да, — ответила она. — Я не против. Мне было интересно, а у меня в жизни не так уж много интересного. Ты был прав: воображать — это действительно здорово.
Они посидели молча в медленно дрейфующей лодке. В магазинчике у причала Сандра Ди запаслась пивом, и хотя оно давно уже нагрелось, они выпили его с удовольствием, а потом слушали, как о борта плещется вода, и смотрели, как солнце садится за печные трубы.
— А твоя жена, с которой ты разводишься, не будет волноваться, что тебя нет? — спросила Сандра Ди. — Может, надо было ей позвонить?
— Меня часто не бывает дома. Она привыкла. К тому же теперь она у нас знаменитость, так что у нее и без меня хлопот полон рот. Женщины ходят к ней, просто чтобы подержать на руках нашу дочку: надеются, что и им передастся благословение Любви.
— Она, наверное, рада.
— Она в восторге. А мне жалко на них смотреть. Дуры суеверные.
Сандра Ди беспокойно оглянулась вокруг: даже людям, признавшимся друг другу в своей склонности к уединению, не стоило вести такие рискованные разговоры.
