Татьяна Навальная - Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос
Итак, квартира была нерасселяемой. Мне предстояло продать комнаты Елены Сергеевны и купить ей на эти деньги скромную двухкомнатную квартиру в спальном районе на севере Петербурга. Доплаты у нее не было — откуда деньги у медсестры? Ее гражданский муж был врачом-анестезиологом в стационаре, но миллионов тоже не нажил.
Сделка была сложной. Дело в том, что три комнаты вместе стоят меньше, чем комнаты, продаваемые по отдельности. Рынок был спокойным, цены росли, но очень медленно, и мы решили разорвать сделку — сначала продать изолированную двадцатипятиметровую комнату, а потом две смежных.
Я выставила комнаты в рекламу. Желающих посмотреть было довольно много. Комнаты рядом с тремя станциями метро, находящимися на разных ветках, в пяти минутах ходьбы от Невского проспекта, да еще в относительно небольшой квартире будут пользоваться спросом всегда, независимо от состояния дома. Но вносить аванс никто не торопился. Трамвай под окнами, грохочущий с 6 утра и до 12 ночи, — серьезный аргумент против покупки.
Параллельно я стала готовить документы для продажи. Смежные комнаты надо было приватизировать, а изолированная уже была в собственности — ее Елена Сергеевна с помощью родственников выкупила у администрации после того, как умерла жившая в ней бабушка. В начале 90-х цена выкупа была невелика, это могли позволить себе даже небогатые люди. Я заказала технический паспорт и получила справки в ЖЭКе. И тут вылезла первая неожиданность. Цифры в договоре купли-продажи соответствовали цифрам в техническом паспорте, но сильно отличались от цифр ЖЭКа.
Само по себе расхождение в площадях — обычное для тех лет дело, особенно когда речь шла о квартирах в старом фонде. Когда началась приватизация, выяснилось, что в разных ведомствах сведения противоречат друг другу. Чтобы приватизировать комнату или квартиру, надо было привести все документы в соответствие друг другу. Первичным документом всегда являлся и сейчас является технический паспорт. Форма № 7, или характеристика жилой площади, а также форма № 9 (справка о прописке), в которой указывается размер жилой площади, исправлялись на основании данных технического паспорта.
Удивление вызывало то, что в этом случае расхождения были в документах на комнату уже находящуюся в собственности. Причем расхождение было значительным — общая площадь квартиры отличалась на 3 метра, жилая площадь — на 0,8. Похвалив себя за то, что не стала откладывать подготовку документов на последний момент, я обошла все инстанции и внесла все необходимые изменения.
Тут нашелся покупатель на изолированную комнату. Им оказалась девушка, которой еще не исполнилось восемнадцати лет. Ее семья — разведенные родители, она и уже взрослая сестра — разъезжались из отдельной квартиры в четыре комнаты в различных коммуналках. Нотариат был общим, и наша комната закрывала этот лохматый разъезд. Над нами в сделке висело семнадцать клиентов других агентств и шесть объектов.
— Танечка, пожалуйста, скорей! — умолял меня менеджер агентства, покупавшего комнату для девушки. — Скоро кончается договор с головным покупателем, и сверху по цепи вот-вот родит женщина. Им надо срочно переехать и хоть как-то навести порядок в новой квартире.
— Да вы не беспокойтесь, — утешала я его. — Документы у меня готовы, осталось взять только СППСку.
СППС, или справка, подтверждающая полномочия собственника, содержала сведения о наличии залогов и арестов. Поэтому она заказывалась за один день до нотариата. Заказав справку, я пришла ее получать в ГБР.
Достав справку из папки, инспектор в окошечке бросила на нее беглый взгляд. Потом замерла и всмотрелась пристальнее. Потом посмотрела на меня и еще раз на справку. А потом растерянно сказала, что со справкой не все в порядке.
— Что не так? — поинтересовалась я, предчувствую неприятности.
Она молча ткнула пальцем в графу, в которой указывались принадлежащие собственнику доли.
Тут надо сделать некоторое отступление. Как считается доля, принадлежащая человеку, приватизирующему свою комнату в коммуналке? Она равна дроби, в которой знаменатель — это жилая площадь квартиры, а числитель — площадь его комнаты. Например, в квартире есть три комнаты площадью 15, 20 и 25 метров. Итого, жилая площадь — 60 метров. Вы живете в комнате площадью 20 метров. Тогда при приватизации квартиры ваша доля составит 20/60. Доли ваших соседей будут 15/60 и 25/60 соответственно. Сумма всех дробей всегда будет равна единице.
В выписке, которую мне выдали на руки, сумма единице была не равна. Я не верила своим глазам. Этого просто не могло быть!
— Что мне делать? — спросила я инспектора.
— Идите к администратору, — посоветовала она.
Отстояв очередь к администратору, я положила перед ней выписку, показав пальцем на указанные в ней доли. Глаза у дамы расширились.
— Что это у вас тут написано? — в изумлении спросила она.
— Это у вас тут написано, — поправила ее я. — Что мне с этим делать?
— Доля города определена распоряжением главы администрации Центрального района. Если она посчитана неправильно, обращайтесь туда. Мы только вносим в реестр данные, которые нам присылают.
Ошибка была именно в доле, указанной в распоряжении. Жилая площадь, указанная в знаменателе дроби, не совпадала с жилой площадью, указанной в техническом паспорте. Исправлять надо было именно эту цифру.
Бегом я вернулась к машине и поехала в администрацию. Найдя секретаря, я положила перед ней выписку и объяснила проблему. Девушка принесла из архива папку с распоряжениями и нашла то, на которое была приведена ссылка в выписке. Распоряжение оказалось документом на нескольких десятках страниц. Издано оно было в 1997 году. Найдя в конце фамилию исполнителя, она сказала: «Вам нужен Сергей Петрович. Он готовил этот документ, и готовить новое распоряжение с изменениями будет тоже он».
— Как это — готовить новое распоряжение? — наивно удивилась я. — А просто написать письмо в ГБР о технической ошибке, допущенной в старом распоряжении, нельзя?
— Нельзя. Никакое письмо не может изменить текст распоряжения главы.
Я нашла Сергея Петровича в кабинете под лестницей, больше похожем на чулан.
— Как такое могло получиться? — спросила я его.
— Да очень просто. В 1997 году город решил посчитать свою собственность. Мы взяли данные из ЖЭКов и посчитали.
— А почему не из ПИБов?
— В ПИБах данные еще не были внесены в компьютеры, а в ЖЭКах уже были.
Вот и все. Как и большинство ларчиков, этот открывался просто.
— А когда будет готово новое распоряжение? — нетерпеливо спросила я. — У нас горит сделка, нам нужно срочно.
— Я подготовлю сегодня, а потом оно должно пройти все службы. За примерно месяц-полтора.
Это была катастрофа. Нотариат мы планировали провести на следующий день. Выписка в 2000 году была документом обязательным для представления. Но, поскольку доля в праве собственности на квартиру, принадлежащая клиентке, была определена неправильно, ни один нотариус не стал бы проводить сделку. У меня за спиной — семнадцать клиентов, шесть объектов, и кто-то там сверху по цепи вот-вот родит. Что я скажу этим людям? Шесть агентов потратили массу времени и нервов, чтобы собрать цепь. И все рушилось из-за одной неправильной дроби.
— Какие службы визируют проект постановления? В каких кабинетах они сидят?
Сергей Петрович посмотрел на меня как на Дон Кихота, идущего в бой с ветряными мельницами, и огласил весь список. Попрощавшись с ним, я вышла из чулана и пошла в кабинет, числившийся в списке первым. Из таблички на двери следовало, что день был неприемным. Беспокоить чиновников в неприемное время — все равно что беспокоить льва, обедающего антилопой. Но деваться было некуда. Я постучала и вошла. В кабинете сидели четыре дамы. Я объяснила, зачем пришла.
— Вы что, не видите, что приема сейчас нет? — спросила меня Главная Чиновница Кабинета.
— Вижу. Но ошибку сделала администрация. А пострадают семнадцать человек. И кто-то там вот-вот родит.
Вздохнув, я вышла из кабинета и бегом отправилась в ближайший магазин. Бегом — сильно сказано. Чувствовала я себя очень плохо. Меня знобило так, что стучали зубы, болела голова и ломило все суставы разом. В магазине я купила коробку конфет — самую большую, какую нашли продавцы, бутылку коньяка и вернулась в администрацию.
Увидев меня снова, дамы вовсе не выразили радости.
— Девочки, — сказала я мрачно. — Я понимаю, что у вас работа не сахар. И понимаю, что у меня нет прав что-то от вас требовать. Я просто прошу отнестись к ситуации с пониманием. Это вам к кофе от меня и моей клиентки.
С этими словами я поставила на стол коньяк и положила конфеты. Выражения на лицах изменились.
— Пожалуйста, ускорьте этот вопрос, насколько возможно. А я, кажется, заболела, — закончила я и, оставив свою визитку, ушла.
