Кристин Валла - Туристы

В эту ночь она возвращалась к себе одна по улице Фердинанд-Больсстраат. База она посадила на такси и отправила в его отель, он был совсем пьян. На лице у нее блуждала смутная улыбка. Моросил мелкий дождик. Рядом по асфальту бежали трамвайные рельсы. Она остановилась, чтобы снять туфли, и пошла дальше в одних подследниках. Какой-то собачник, вышедший прогулять своего пса, проводил удивленным взглядом ее шелковое пальто. Завтра об этом наряде будет напечатано в газетах. Юлианна еще не знала, что скоро ее будут показывать по телевизору на пятьдесят стран, что люди будут называть ее Юль, что при каждом ее походе в магазин все будут вытягивать шеи, стараясь заглянуть к ней в корзинку. Не знала она еще и того, что обращенных на нее глаз будет становиться все больше, что она поневоле выучится врать журналистам, которые будут брать у нее интервью, и что в «Хеннес и Моритц» будут продаваться вечерние халаты для светских приемов по цене двести девяносто крон. Ни о чем таком Юлианна еще не догадывалась сейчас, когда шла и улыбалась под дождем. Была ночь. Никакого согласия она еще никому не давала. А завтра соберет чемодан и поедет в Осло.

На всякий случай она включила телевизор. От выпитого шампанского ее клонило в сон, и она остро чувствовала тишину вокруг, мысли разбегались во все стороны. Юлианна подошла к раковине, сняла косметику и наскоро почистила зубы. Сброшенная одежда кучкой лежала на полу. Она забралась под одеяло и начала механически прыгать с канала на канал. Внезапно она остановилась. Сверху на нее глядело с экрана знакомое лицо. Лицо, которое она обхватывала ладонями, которое целовала, которому улыбалась сотни раз. Это был он – Шон Хегарти, в сшитом по фигуре пиджаке, на фоне мерцающих картинок мировых событий. Его голос заполнил всю комнату, оживил все, что она давно похоронила. Он смотрел на нее сосредоточенным, серьезным взглядом. На нее и на миллионы других людей. Она резко убрала его, подняла пульт и нажала на красную кнопку. Легкий щелчок, и он исчез. Юлианна снова очутилась в темноте. Она лежала в постели, тяжело дыша. Вот и сегодня она опять не сможет уснуть! Я со всех сторон окружена призраками, подумала Юлианна, они всюду находят меня, являясь с телеэкрана. Она долго лежала, вспоминая людей, с которыми когда-то была знакома, людей, которые, может быть, тоже сейчас не спят. Себастьяна Оливара. Шона Хегарти. Сиобхан. Месье и мадам Жилу. И маленького мальчика, которому сейчас уже не три года. Сколько ж ему теперь? Десять. Да. Наверняка и он тоже смотрит телевизор.

Телефон лежал на ночном столике. Она взяла его и отправила послание Базу. Потом улыбнулась и закрыла глаза. Она приняла решение. Она готова.

Юлианна гуляет в Стене-парке с соседской собачкой. На улице холодно. В скупом свете зимнего дня тянутся голые ветки кленов. Кое-где видны на земле бурые полумесяцы листьев. Соседская собачка весело семенит по снегу. Она не торопится. Маленькие лапки бегут быстро-быстро, но собачка совсем крошечная. Юлианне так и хочется подхватить ее на руки. Ее одолевает нетерпение. Она замерзла. Но собачке нравится бегать самой. По одной и той же дорожке: туда-сюда, туда-сюда. Собачке это никогда не надоедает.

Юлианна садится на скамейку и закуривает сигарету. Собачка обегает скамейку и справляет у Юлианны за спиной свои собачьи дела. Юлианна смотрит на Фагерборгскую церковь. В ней венчались ее родители более тридцати лет тому назад. Зеленый шпиль тянется к небесам.

Рядом на скамейке сидит мужчина. Он смотрит в ту же сторону. Похоже, что он сидит здесь довольно давно. Юлианне это кажется странным. Сегодня слишком холодно, чтобы рассиживаться на скамейках. Она собралась уже идти, как тут вдруг он обернулся к ней с улыбкой. Она тоже улыбнулась и тут заметила его руку. Его ладонь раскрыта. На ней лежит какой-то предмет. Кораблик викингов. Сувенир.

Юлианна никогда не любила сувениров. У нее нет ни одного; сувенир для нее скорее символ безвкусицы, чем вещица на память о путешествии. Она не понимает, зачем человеку альпийские шапочки, шлемы викингов или андалусские головные платки. Тем более – вышедшие из употребления монеты, кораблики под стеклянным колпаком или полуметровые копии Эйфелевой башни.

Человек, сидящий на скамейке, разорился на кораблик викингов. Они бывают десяти разных размеров, этот относится к третьему или четвертому классу. Незнакомец погладил свой кораблик. Я могла бы при желании всучить ему настенную тарелку, подумала Юлианна. И тут он протянул к ней руку. Она немного отпрянула. В первый миг ей показалось, что он хочет подарить ей кораблик. Она испугалась. Не надо ей никакого кораблика!

Но он только показал рукой на статую Сигрид Унсет. У ее подножия играют несколько ребятишек.

– Вот здесь я ее встретил, – говорит он. – Было лето, она лежала на траве и читала книжку, а я проезжал мимо на прокатном велосипеде. Я завихлял рулем. До сих пор помню, во что она была одета. На ней была клетчатая юбка и белая блузка. Казалось, она никуда не торопится. Тогда я заговорил с ней, остановился передохнуть, потому что я порядком устал. Мы проговорили несколько часов. Я рассказал ей, что служу на американском военном флоте, что наш корабль пришел в Осло и мне дали увольнительную на несколько дней. Она была еще совсем девочка, школьница. Потом я увидел, что мне пора ехать. Я достал из кармана мешочек, мне очень захотелось что-нибудь ей подарить. У меня не оказалось с собой ничего, кроме кораблика викингов, который я только сегодня купил. Она рассмеялась, когда увидела мой подарок, не хотела брать. Но согласилась встретиться со мной еще раз. Потом я несколько лет плавал, и каждый раз, как мы заходили в Осло, я ее навещал. Однажды она сказала, что хочет уехать со мной туда, где я живу. Я ответил, что живу очень далеко и не знаю, понравится ли ей Флорида. Она все равно поехала со мной. Мы поженились и прожили вместе тридцать шесть лет.

Юлианна смотрела, как он сжал в руке кораблик, как он баюкал его на ладони.

– Кораблик она все-таки приняла, – сказал он. – Я привез его с собой. Со временем она его полюбила. Он стоял на телевизоре, и она вытирала с него пыль чаще, чем со всего остального.

Потом мы переехали. Часть вещей, которые были нам не нужны, мы отдали на хранение. Сувениры. Разные дорогие нам вещицы. Склад сгорел вместе со всеми сувенирами, которые я собрал на память за годы военно-морской службы. Кораблик пропал. И, вот видишь, пришлось купить новый.

Юлианна медленно наклонила голову. Сосед по скамейке посмотрел на церковь.

– Она была тогда такая юная. Гораздо моложе меня. Она лежала на траве, читала и ни о чем не догадывалась. А тут вдруг приехал я на велосипеде и все изменил. Чужой и незнакомый.

– А она не приехала с вами? – спросила Юлианна.

Он помотал головой:

– В этот раз она не поехала. Она любила путешествовать, так что это тут ни при чем. Но мы с ней отправились в Мексику, и там у нее обнаружили опухоль. После этого она прожила еще только шесть месяцев.

Собачка прибежала обратно. Она обнюхала ноги незнакомца. Он погладил ее по головке голой ладонью. Юлианна боялась встать первая. Потом незнакомец улыбнулся и простился. Юлианна с собачкой пошли домой.

По дороге она засунула руку в карман.

Она потрогала ключ, руке от него стало тепло.

Весной того года, когда Себастьяну Оливару исполнилось тридцать три, он купил себе квартиру в Челси. Квартира располагалась в доме с викторианским двориком и колоннами у входа, рядом был сад, заросший непокорными вьющимися растениями; дом стоял неподалеку от особняка, в котором некогда Габриэль Россетти[23] проводил свои знаменитые собрания. За новую квартиру Себастьян заплатил полмиллиона фунтов. Вообще-то говоря, эта трата выходила за пределы того, что может позволить себе человек молодой, но Себастьян в последние годы хорошо зарабатывал. Теперь он уже не стоял на углах, подстерегая, когда покажется объект фотоохоты; знаменитости сами приглашали его на свои мероприятия: вручение призов, закрытые концерты, презентации и открытия ресторанов. Пиарщики звонили ему по телефону и присылали с курьером пригласительный билет. Почему Себастьяну? Да потому что он был невидимкой. Он не афишировал свое присутствие, никому не навязывал своего общества. Его снимки никого не унижали, как это часто бывает у многих папарацци, он показывал звезд в самом выгодном ракурсе даже тогда, когда его, казалось бы, невозможно найти. Благодаря этому он снимал такие кадры, какими не мог похвастать ни один другой фотограф, и затем они распространялись через таблоиды по всему свету, его работы публиковали «Сан», «Нешнл инквайрер», «Штерн» и «Бильд». Родители Себастьяна пытались привыкнуть к тому, что их сын неожиданно стал богачом, и в основном им как-то удавалось уживаться со своим новым положением, чему немало способствовал переезд в новый загородный дом – завидный подарок, полученный от сына. Сам он обзавелся новой фотоаппаратурой, автомобилем «ауди TT» и «Нокией-Коммуникатором». И вот последнее приобретение – квартира в Челси.