Семен Данилюк - Милицейская сага
- Не. Но просто....
- Марш к себе, - договаривать было не для кого - прыткий юноша выскользнул в коридор мимо сально ухмыляющегося Чеснокова.
- Вы меня, конечно, извините, Альбина, - Тальвинский, хмурясь, искал приличествующие случаю строгие слова, одновременно стараясь не выказать охватившую его досаду. Но - встретил ее взгляд. Все понимающий и поощряющий.
- Спасибо, избавитель, - вопреки сложившимся меж ними отношениям она с милой непосредственностью коснулась рукава кителя начальника райотдела. - А то, ей богу, просто не знала, как избавиться. Такой нахалюга!
- Всегда готов помочь, - Андрей шутливо приложил два пальца к козырьку.
- Ловлю на слове и буду обращаться.
Железная дистанция оказалась прорванной.
Следом за Тальвинским в кабинет проследовал Чесноков, в оживлении которого угадывалось возбуждение истомившегося алкоголика, который не далее чем через полчаса с полным правом вольет в себя вожделенные сто пятьдесят.
- Так что?
- Одно неочевидное, Андрей Иванович. В районе Знаменского труп на проселочной дороге и тяжкие телесные. Потерпевшие установлены. Мать-одиночка везла на велосипеде трехлетнюю дочь. Очевидно, удар сзади в темноте. Велосипед всмятку, пацанка погибла под колесами. Женщину и велосипед вообще поначалу не обнаружили - в кювет отлетели. Сейчас она в ЦРБ.
- Хоть что-то есть?
- Пока висяк. Группу подняли ночью. Судмедэксперт считает, что от времени наезда до обнаружения прошло не менее четырех часов. Стало быть, часов в десять-одиннадцать вечера. Все-таки дуры бабы. Говори - не говори. Вот куда ее по ночи потащило на дорогу да еще с ребенком? А нам потом расхлебывай.
- Кто работает по делу? - резко оборвал Тальвинский. Иногда ему казалось, что когда милицию обвиняют в профессиональной деформации, прежде всего имеют в виду Чеснокова. Труп для него - это всегда досадные хлопоты, которые никак не пересекались в сознании с обликом еще недавно живого человека. Да и живой потерпевший - не что иное как внеплановая рабочая нагрузка.
- На место выезжали и продолжают работать: от угрозыка - старший лейтенант Мороз, от ГАИ - младший лейтенант Муравьев, - отчеканил Чесноков, тоном своим показав, что о причине нежданного начальственного недовольства догадался, но - не приемлет.
Тальвинский слегка успокоился: раз на месте происшествия Мороз, стало быть, не позже чем к вечеру будет результат. За неполные два года Мороз обуркался и из зеленого, хоть и норовистого, новичка превратился в классного сыщика. Так что Андрею, о дружбе которого с Морозом знал весь отдел, не пришлось даже самому выдвигать Виталика на освободившуюся должность заместителя начальника районного уголовного розыска. Это при общем одобрении сделал начальник областного угро. - А кто из следователей?
- Выезжал Ханя. Уже вернулся в отдел. Сейчас, насколько знаю, Чекин передал материал Препанову, - Чесноков сделал паузу. Но, не дождавшись начальственной реакции, счел необходимым закончить рапорт. - Остальные службы работают по плану. И еще... кажется, имеем происшествие среди личного состава. - Что?! - вскинулся Тальвинский.
- Вот! Вчера из управления переслали. Хотел секретарше для регистрации передать. Но подумал, может, срочно, - Чесноков с тяжким вздохом положил перед начальником конверт, присланный, судя по штампу, из инспекции по личному составу УВД.
С тяжелым предчувствием Андрей вскрыл конверт, быстро, темнея лицом, пробежал.
- Пригласить зама? - попробовал угадать Чесноков.
- Нет. Чекина.
- Вызывал? - Аркадий Александрович Чекин, как всегда, бесшумно, проник в кабинет. И теперь, прищурившись, наблюдал за манипуляциями Тальвинского, неприязненно перебиравшего скопившуюся слева от него стопку нерассмотренных материалов.
- Заходи. Видал, сколько накопилось? - пожаловался Андрей. - Времени сесть и поработать над реорганизацией служб не остается. С утра планируешь. К вечеру обнаруживаешь, что все сожрала суета.
- Да, тяжела ты, шапка Мономаха, - притворное чекинское сочувствие, явно настоянное на сарказме, неприятно царапнуло Андрея. В последнее время прежняя легкость в отношениях меж ними исчезла. Не то чтобы постоянно конфликтовали. Но за всякой скользящей Чекинской фразой Андрею теперь виделся некий подтекст.
Внешний вид самого Чекина был далеко не безупречен. Он словно поистерся. Так выглядит старый неухоженный холостяк, едва успевающий перед работой глянуть на себя в зеркало и торопливо провести тряпочкой по стоптанной обуви. - Личная просьба, Александрыч! Надо бы послезавтра выделить на патрулирование пару следователей, - припомнил Андрей.
- Следователей на патрулирование больше не дам, - невозмутимо отказал Чекин.
- Что значит "Не дам"?! - взбасил непривычный к пререканиям Тальвинский. - Я тебя что, христом богом, прошу?
- А как бы не просил! Задействовать следователей на патрулирования запрещено. У меня люди едва с уголовными делами успевают управляться. А ты хочешь, чтоб они еще за околоточных работали.
- За околоточных?! Значит, вы белая кость, а мы все остальные - околоточные? Так, что ли, понимать? Чего кривишься? - Тальвинский перехватил хитренький, хоть и хмурый Чекинский взгляд.
- Так. Лишний раз дивлюсь мудрости Карла Маркса - "бытие определяет сознание". Андрей слегка смутился: еще два года назад, будучи следователем, он больше и громче остальных возмущался практикой использования следователей на подсобных мероприятиях.
- Людей у меня не хватает, Александрыч, - примирительно буркнул он.
- И все равно, не обессудь. Ты ж магнитофоном гвозди не заколачиваешь. Почему нужно квалифицированных специалистов?... - Да потому что я тебе приказываю!..Прошу, - поспешно, но запоздало подправился Тальвинский.
На оговорку эту выдержанный Чекин отреагировал быстрым взглядом из-под растопыренных пальцев.
- И еще что хотел, пользуясь случаем, сказать, - по своему обыкновению тихо произнес он. - Много брака стало, Андрей. Молодняк такие материалы несет, что любой - в "Крокодил" посылай, не ошибешься. Некомпетентность, халтура разрастаются, как опухоль. Людей учить надо, а не на следствие давить.
- Прямо сейчас прикажешь?! - намек на собственную несостоятельность вновь вывел Тальвинского из себя. - Изволь! Вот только что получил из инспекции по личному составу. А им из облсуда прислали. Частное определение насчет Хани. Знаешь с чем?
Пасмурный Чекин кивнул.
- Это тебе к слову о воспитании. Я тебя собственно потому и вызвал. И чего теперь прикажешь с Ханей делать?
- Объявим строгач.
- Да у него строгачей этих больше, чем триперов, перебывало!
- Тогда - неполное служебное соответствие.
- Ишь как у тебя все просто. А если кадры на этот раз не удовлетворятся? - Андрей испытующе присмотрелся.
- Я Ханю не сдам, - жестко отреагировал Чекин и, в свою очередь, выжидательно поднял голову.
- Мне он тоже не чужой, - Тальвинский покрутил карандаш. - Но - меж собой говорим - доходит Ханя. По краю балансирует. Сегодня вытащим; завтра - на чем-нибудь все равно сломается.
Он уловил нетерпеливое движение Чекина.
- Попробуем побороться за него, конечно... И еще! Только без обид. Ты б к себе пригляделся, Александрыч. Вижу, опять с перепоя.
- Разрешите идти? - Чекин поднялся.
- Идите.
Все тесней и тесней становилось им с Чекиным. Воистину трудней всего руководить теми, с кем прежде был на равных. Тем более - тем, кто был выше тебя. Может, подспудно Чекин не может простить ему своего тогдашнего отказа от должности?
Должность! Тоже тем еще подарочком обернулась. Тогда она виделась трамплином, оттолкнувшись от которого, он легко и быстро взбежит наверх. Теперь, спустя два года, рассорившийся с Паниной, не имеющий поддержки наверху и превратившийся в обычного ездового конька, он с раздражением обнаружил, что людей, имеющих власть над ним, стало много больше, чем когда прозябал он в простых следователях.
Он часто спрашивал себя, во имя чего было все это в восемьдесят девятом? Ведь и тогда, упорствуя, предвидел, что Панину им не сдадут, и выйдет она по обыкновению из всей этой истории незапятнанно чистой и девственно невинной. Так и произошло. И отношения с ним всемогущая теперь градоправительница прервала тогда же, не поверив, конечно, в придуманную им командировку. Скорее всего, это и была та очередная жизненная развилка, которую он проскочил, повернув не туда. И кто теперь рядом? Тихо спивающийся Чекин? "Пофигист" Ханя? Безвольный Чугунов? Лишь одного человека, на которого безусловно можно положиться, видел он рядом с собой.
Виталик Мороз! Как всегда, вспомнив о нем, Андрей чуть расслабился. Их отношения за эти годы, несмотря на разницу в возрасте, перешли в настоящую дружбу. И Мороз - взрывной, нетерпимый, не знающий удержу ни в работе, ни в "расслабухе", непредсказуемого нрава которого опасались даже те, кто ему симпатизировал, - по-прежнему смотрел на Тальвинского влюбленными глазами. Как закалившийся в боях, истаскавшийся по чужим постелям поручик продолжает смотреть на своего полковника, водившего его в первый бой. Он до сих пор видел в Андрее то, чего и не было. И тем заставлял того словно приподниматься на носки. "Впрочем насчет полковника - это вы хватили. Пока максимум - комэска".
