Семен Данилюк - Милицейская сага
В результате аварии дочь Незналовой, Оксана, трех лет, погибла; Незналова Л.Г. с телесными повреждениями доставлена в Центральную районную больницу.
Виновный в аварии с места происшествия скрылся. Возбуждено уголовное дело. Ведется розыск".
1.
На въезде в поселок Знаменское заместитель начальника районного уголовного розыска Виталий Мороз попросил остановить машину. Сидевший за рулем инспектор дорожного надзора Лешка Муравьев, не менее его раздосадованный, в сердцах так долбанул по педали тормоза, что нахохлившийся сзади начальник группы участковых Галкин въехал носом в водительское сидение.
- Мог бы поаккуратней, - он провел рукой под ноздрями в поисках крови, тихонько ощупал переносицу. - Ну, не нашли. Чего теперь психовать? Отработали добросовестно. Всю округу, считай, обыскали. Давно пора в отдел возвращаться.
Мороз недоброжелательно скосился, и Галкин чутко затих, - непредсказуемого оперативника он откровенно боялся.
Познакомились они три месяца назад. Мороз проводил совещание оперативной группы по убийству, в котором участвовал старейший отдельский участковый, поддерживавший на вверенной ему территории идеальный порядок. Уважение жителей к этому негромкому стеснительному человеку проявлялось в том, что даже за глаза величали его не иначе как по имени-отчеству.
Внезапно дверь распахнулась, и в проёме образовался долговязый розовощёкий парень с погонами старшего лейтенанта.
- Здорово, мужики! Чего-й-то я хотел? - он энергично задумался.
- Здрасте, Александр Игнатьевич, - неловко кивнул старик учатковый.
- А, Витька! - обрадовался парень. - Хорошо, что ты мне попался, поросенок. За тобой заявление просроченное. Зайди после: разгону дам!.. И чего я хотел? Ну, вспомню - залечу.
И, ни мало не смутившись, он вместо извинения, от полноты чувств вздёрнул кулак: после окончания заочного факультета Высшей милицейской школы Александр Галкин был переведен из другого отдела и выдвинут на ответственную работу - руководителем группы участковых.
Через несколько секунд звонкий его, наполненный зарождающимися командными интонациями голос донёсся из другого конца коридора.
Участковый же поспешно опустил голову, принявшись некстати теребить перемотанную изолентой ручку старого своего портфеля.
В тот же день Мороз отловил бойкого руководителя и, мило подхватив под локоток, завел в свой кабинет. О чем они говорили, истории осталось неизвестным. Только в коридор Галкин выскочил пунцовым и к концу дня, встретив участкового, невнятно пробурчал какие-то извинения.
Запала вежливости, впрочем, хватило ненадолго.
Вообще-то в отделе Галкин отвечал за показатели профилактики, в чем, надо признать, преуспел, - графики и отчеты Красногвардейского РОВД числились в образцовых. Практическую же работу перекладывал на участковых, с которых потом и спрашивал, нещадно матеря. Но смерть в автоаварии трехлетней малышки, как видно, потрясла и его. Он тоже жил в Знаменском и лишь только о случившемся наезде стало известно в поселке Галкин добровольно подключился к опергруппе. И вот уж скоро восемь часов вместе с Морозом и Муравьевым без жалоб и обычного бурчания колесил он по районным дорогам в поисках виновного.
- Я без результата в отдел не вернусь, - злой от неудачи Мороз открыл дверцу. - Перекушу и еще поболтаюсь по поселку. Может, слухами разживусь. Потом заскочу в больницу: вдруг мать в себя пришла. На, отдай в дежурку на регистрацию.
Он вытащил из спортивной сумки, которая заменяла ему привычные в милиции папки, пачку исписанных листов и положил на сидение рядом с Муравьевым.
- Да не, я тоже еще покатаюсь, - инспектор дорнадзора поворошил распаренные на жаре редкие кудряшки, влипшие в загорелую лысину кружками лука на раскаленной сковороде. - Попробую заново по автобазам проехать. Открыжу графики возврата. Потом займусь теми, кто держит машины у дома. Не мог же этот чертов грузовик провалиться.
И в свою очередь протянул бумаги назад.
Свою непосредственную работу Муравьев откровенно недолюбливал. И когда приходил срок отчитываться по штрафам, попросту выезжал на отдаленную дорогу, вынимал из багажника знак "Ограничение скорости до сорока километров", втыкал его и, укрывшись за поворотом, сноровисто "сшибал" план. Зато, в отличие от других гаишников, закормленных, ленивых, был Лешка страстным розыскником. Не ожидая команды, мчался он на раздолбанном красном четыреста двенадцатом "Москвиче" с огромным рупором, содрогавшимся на проржавевшей крыше, на любое неочевидное дорожное происшествие и после без устали мотался по городу и области, планомерно просеивая автобазы, сервисы, автокооперативы. - Похоже, все шишки мне, - вздохнул Галкин. Муравьев сочувственно смолчал: докладывать начальству по нераскрытому преступлению - удовольствие не из приятных.
- Я тебя подброшу до твоих "Жигулей", - предложил он.
- "Жигуль" тю-тю. На профилактике. Движок забарахлил. Так что добрось лучше до трассы. Я там попутку поймаю.
- Как скажешь. Виташа! А за тобой когда заскочить?
- Сам доберусь. Если что надыбаешь, часа через три-четыре пересечемся в отделе, сопоставим.
- М-да, похоже, железный "висяк", - процедил Галкин.
- Не каркай, - Муравьев сплюнул.
- Я вам так скажу, мальчики - девочки, - Мороз закинул на плечо сумку. - Если я эту тварь, что пацанку раздавил, не найду, уволюсь к чертовой матери.
И, сделав общий жест рукой, решительно направился к облупленному двухэтажному зданию с вывеской над высоким крыльцом - "Пивбар "Реанимация".
- Стало быть, раскроем, - Муравьев азартно пристукнул по рулю и хоть со второй попытки, но завел измученный, отмеряющий третью сотню тысяч движок.
2.
Начальник Красногвардейского райотдела милиции Андрей Иванович Тальвинский, наспех припарковав недавно купленную "восьмерку", упругим шагом взбежал по отдельскому крыльцу, мимоходом огладив полую трубу, заменявшую перила. Хотя время едва перевалило за девять утра, металл успел слегка нагреться, - август выдался горячим.
- Товарищ подполковник! - дежурный Чесноков при появлении начальства вскочил навстречу с залихватски разбитным видом ценимого работника. Следом поднялся сменный наряд во главе с заступающим подменным дежурным участковым инспектором Галушкиным. - За время дежурства зарегистрировано четыре очевидных происшествия, в том числе...
- Отставить. Селектор уже прошел?
- Так точно. Вместо вас зам по опер участвовал.
- Кто проводил?
- Сам генерал.
"Опять, стало быть, подставился! - выругался про себя Тальвинский. - И - вновь из-за жены. Еще недавно удручающе безразличная к себе, теперь, поменяв место работы, жена стала уделять своей внешности так много времени, что Андрей, взявшийся подвозить ее, вот уж третий раз, проклиная все и вся, опаздывает на службу. К тому же вчера она загуляла до часу ночи на каком-то очередном девичнике. Оно бы ничего. Все при деле. Но, повздорив с кем-то, проплакала до утра, а утром скопившееся раздражение выплеснула, само собой, на тех, кто оказался поблизости, - сначала на сына. А затем и на него. И это было не привычное в ней раздражение, а какой-то яростный выплеск желчи. Иногда возникало ощущение, что в трехкомнатной, недавно полученной квартире жене стало теснее, чем в старой "хрущобе".
- Чесноков, с журналами ко мне. Остальным - развод и инструктаж через пятнадцать минут.
* * *Временная секретарша Альбина Василькова, студентка, проходящая в отделе летнюю практику, - пышнотелая блондинка лет двадцати пяти - при появлении начальства сделала движение, обозначающее готовность подняться. И даже расправила сбившуюся миниюбку. Но не поднялась. Андрей кивнул. Несколько, пожалуй, суховато - девушка с ее волоокими густо раскрашенными глазами выглядела чрезвычайно сексапильно, и подчеркнутый официоз виделся Андрею единственным средством сохранить деловой стиль отношений.
К тому же подле Альбины примостился молоденький инспектор по разрешительной системе, по наблюдениям Тальвинского, активно ухлестывавший за новой секретаршей. Третье утро подряд, приходя на работу, Андрей заставал его в своей приемной. Похоже, затевалась длительная и, судя по раскрасневшемуся лицу Альбины, небезуспешная осада. Несколько субтильный, с затуманенным взглядом и курчавящимися светлыми волосами, паренек пользовался у отдельских женщин заметным успехом. И даже начал потихоньку вытеснять в их сердцах стареющего Ханю.
- У вас что, теперь здесь рабочее место? - фраза получилась даже более неприязненной, чем хотелось Андрею. За этим можно было угадать что-то личное.
- Не. Но просто....
- Марш к себе, - договаривать было не для кого - прыткий юноша выскользнул в коридор мимо сально ухмыляющегося Чеснокова.
- Вы меня, конечно, извините, Альбина, - Тальвинский, хмурясь, искал приличествующие случаю строгие слова, одновременно стараясь не выказать охватившую его досаду. Но - встретил ее взгляд. Все понимающий и поощряющий.
