Мейв Бинчи - Неделя зимы
Она надеется, что то же самое испытают и ее гости.
Все звучало настолько хорошо, что просто не верилось.
— А нам придется петь песни? Ну, как в ирландских пабах? — осторожно поинтересовался Генри.
— О нет, ни в коем случае, — рассмеялась Чикки. — Конечно, за ужином мы будем подавать вино, но для тех, кого интересует ночная жизнь, существуют местные пабы — там с музыкой все в полном порядке.
— А гости ужинают все вместе?
От Чикки не укрылся подтекст, спрятанный в вопросе.
— У нас соберется одиннадцать или двенадцать человек, и все будут ужинать за одним столом, но я приложу максимум усилий, чтобы совместные ужины не превратились в испытание выносливости для гостей. Перед тем как открыть собственный отель, я много лет работала в пансионе. Обещаю, что мы никого не будем принуждать к веселью насильно, можете мне поверить.
Они поверили — и сразу же забронировали комнату.
Родители Генри очень обрадовались.
— Никола сообщила, что у вас появились кое-какие планы, — сказала мать. — Мы совсем не хотели на вас давить; она сказала, что вы сами подумывали об отпуске.
— Не волнуйся, мама, вы тут ни при чем, — солгал он.
Родители Николы были удивлены.
— В Ирландию? — недоумевали они. — А что не так с Британией? Есть тысячи мест, где вы еще не были.
— Так решил Генри, — на ходу сочинила Никола.
Больше эта тема не поднималась — ее родители действительно слегка побаивались своего зятя.
На самолете они долетели до Дублина, а потом пересели на поезд и двинулись на запад. За окном бежали поля, мокрые от дождя коровы и городки с незнакомыми названиями, написанными на двух языках. Они чувствовали себя так, словно оказались за границей, хотя все вокруг говорили по-английски.
Автобус до Стоунбриджа действительно подъехал к станции, как только прибыл поезд — в точности как и говорила Чикки Старр. Она обещала встретить их на автобусной остановке и отвезти в отель на машине.
— Как мы вас узнаем? — обеспокоенно спросил Генри.
— Я сама узнаю вас, — ответила миссис Старр.
Так и произошло.
Она оказалась миниатюрной женщиной, которая приветственно помахала им рукой, а потом усадила в машину и, развлекая приятной беседой, повезла в Стоун-хаус.
Дом выглядел точно так же, как на фотографии в Интернете. Квадратной формы, он стоял в конце засыпанной гравием подъездной дорожки. Солнце садилось, и окна полыхали в закатных лучах. На одном из подоконников, свернувшись в крошечный черно-белый клубок, сидела симпатичная кошка; из клубка торчали только уши да лапы.
Сразу за домом тяжелые волны в хлопьях белой пены разбивались о темные прибрежные скалы — зрелище было величественное и умиротворяющее одновременно.
Чикки угостила Генри и Николу чаем с лепешками, а потом проводила в приготовленную для них спальню; там оказался небольшой балкончик с видом на океан.
Она не задавала никаких вопросов об их жизни или о причинах, заставивших выбрать именно этот отель. Единственное сделанное ею замечание касалось остальных гостей — некоторые из них уже прибыли и, похоже, все они очень милые люди. Генри с Николой прилегли на кровать и задремали. Сиеста в пять часов пополудни! Этого они себе не позволяли уже много лет.
Если бы не мелодичный перезвон гонга, они бы так и проспали до самого утра. Генри и Никола, не торопясь, спустились вниз познакомиться с другими гостями. Первым их внимание привлек американец по имени Джон: его лицо показалось им очень знакомым, хотя они не сразу поняли, кто он такой. Он сказал, что приехал, подчинившись внезапному порыву, так как опоздал в аэропорту Шэннон на самолет. Рядом с ним за столом сидела бойкая медсестра по имени Винни — она путешествовала с подругой, женщиной постарше, Лилиан. Обе были ирландками и, похоже, не слишком ладили между собой, хотя с остальными гостями вели себя очень приветливо. Еще там была Нелл, молчаливая пожилая дама с пристальным взглядом, державшаяся немного особняком, и молодой швед, имени которого они не расслышали.
Еда оказалась потрясающей, рекомендации, касающиеся прогулок — самыми подробными. Никто не собирался играть на скрипке или аккордеоне или распевать ирландские песни. После того как племянница миссис Старр Орла убрала со стола, гости стали расходиться по своим комнатам, не вдаваясь в долгие разговоры и прощания на ночь. Поднявшись в спальню, Генри и Никола готовы были поздравить себя с удачным выбором — однако из осторожности воздержались. В последние несколько лет удача столько раз ускользала от них.
Боясь спугнуть ее, они обменялись от силы парой реплик, а потом легли и сразу же глубоко заснули, и грохот волн, разбивающихся о скалы, их ничуть не тревожил, а наоборот, убаюкивал.
На следующее утро задул штормовой ветер, стремительно разгоняя на небе облака; проснувшись, Генри с Николой подумали, что чего-чего, а свежего воздуха у них будет хоть отбавляй. Отношения с остальными гостями у них установились приязненные, но не слишком тесные, чтобы опасаться неуместных вопросов. Когда на следующий вечер пропали Винни и Лилиан, Генри хотел присоединиться к поисковой партии на случай, если женщинам понадобится медицинская помощь, но миссис Старр попросила их с Николой остаться дома — вдруг те самостоятельно вернутся назад. Местный доктор Дэй Морган уже предупрежден и дожидается у себя в кабинете.
— Дэй Морган? Имя не очень-то ирландское, — заметил Генри.
— Нет, он приехал из Уэльса. Временно заменить местного доктора Барри, когда тот заболел. Это было тридцать лет назад. Бедняжка доктор Барри умер, и Дэй решил остаться. Вот так просто.
— А почему он так решил? — спросила Никола.
— Потому что все здесь его полюбили. И любят до сих пор. Дэй и Энни прекрасно прижились. У них родилась дочка Бетан, которой у нас очень нравится. Кстати, она тоже выучилась на врача, можете себе представить?
На следующий день Дэй Морган заглянул в Стоун-хаус, чтобы удостовериться, что несколько часов, проведенных в пещере, не сказались на здоровье Винни и Лилиан. Чикки угостила его кофе за большим кухонным столом и оставила наедине с Генри и Николой, которые в то утро спустились к завтраку последними.
Доктор оказался крупным широкоплечим мужчиной за шестьдесят с приветливой ободряющей улыбкой.
— Чикки сказала, мы с вами коллеги, — заметил он.
Супруги сразу же насторожились. Меньше всего им хотелось сейчас рассказывать о том, чем они занимались раньше или как поднимались по служебной лестнице. Но и грубить этому симпатичному мужчине не хотелось тоже.
— Это правда, — ответила Никола.
— Расплата за грехи, — пошутил Генри.
— Ну, бывают профессии и похуже, — усмехнулся Дэй Морган.
Они вежливо улыбнулись в ответ.
— Я буду скучать по здешним местам, — внезапно сказал он.
— Вы уезжаете? — Вот так сюрприз… Чикки ничего об этом не говорила.
— Да. Решил на этой неделе. Моя жена Энни больна. Диагноз уже подтвержден. Она хочет вернуться назад, в Суонси. Там живут ее сестры и мать — старушка скачет, как блоха, хотя ей далеко за восемьдесят.
— Мне очень жаль, — сказала Никола.
— Все действительно так плохо? — спросил Генри.
— Ей осталось несколько месяцев. Мы проконсультировались с несколькими специалистами, к сожалению, ошибки быть не может.
— И как она к этому отнеслась?
— О, Энни — настоящий бриллиант. Она прекрасно держится. Никаких слез, никаких трагедий — она просто хотела бы провести это время с семьей.
— А потом? — спросил Генри.
— Я знаю, что не смогу вернуться сюда. Стоунбридж стал нашим домом. Без нее здесь все будет не так.
— Вас тут любят. И как человека, и как врача, — сказала Никола.
— И я люблю это место, но один здесь жить не смогу.
— Когда же вы уезжаете?
— Перед Рождеством, — просто ответил он.
Генри с Николой говорили о докторе, сидя в пабе на холме, в двери которого время от времени заглядывали овцы со смешными черными мордами. Как странно, что доктор с женой забрались так далеко от дома, пустили здесь корни, прожили много лет, а сейчас решили вернуться назад.
Они говорили о нем, пока шли по длинному пустому пляжу, где не было никого, кроме них. Почему доктор Дэй решил остаться в этом маленьком, уединенном городке, не зная ни своих будущих пациентов, ни их семей?
Они говорили о нем вечером в своей спальне под шум волн, разбивающихся об утесы.
— Ты понимаешь, что на самом деле мы говорим не о докторе? — спросил жену Генри.
— Да, мы говорим о себе, а не о нем. Смогли бы мы обрести мир в местечке, подобном этому, как сделал он?
— Да, ему это удалось, но удастся ли нам?
— Я думаю, что должно найтись место, где мы могли бы прижиться, делать что-то, а не пытаться вписаться в систему. — В глазах Николы светилась надежда.
