Чарльз Буковски - Женщины
– Сесилия, давай поебемся.
– Мне не хочется.
В некотором смысле, мне тоже не хотелось. Именно поэтому я и спросил.
– Не хочется? Тогда почему ты меня так целуешь?
– Я считаю, что людям надо не спеша узнавать друг друга.
– Иногда на это нет столько времени.
– Я не хочу этого делать.
Я вылез из постели. В одних трусах дошел до двери и постучался к Бобби и Валери.
– Что такое? – спросил Бобби.
– Она не хочет меня ебать.
– Ну и?
– Пошли искупаемся.
– Уже поздно. Бассейн закрылся.
– Закрылся? Ну, вода же там есть?
– Я хочу сказать, там свет выключили.
– Это нормально. Она не хочет со мной ебаться.
– У тебя плавок нет.
– У меня есть трусы.
– Ладно, подожди…
Бобби и Валери вышли, прекрасно облаченные в новые, плотно облегающие купальные костюмы. Бобби протянул мне колумбийского, и я глотнул.
– Что там с Сесилией?
– Христианская химия.
Мы подошли к бассейну. Так и есть, огни погасили. Бобби и Валери нырнули тандемом. Я сел на край, ноги болтались в воде. Я потягивал водку из горлышка.
Бобби и Валери вынырнули вместе. Бобби подплыл к краю бассейна.
Он дернул меня за лодыжку:
– Давай, говнюк! Кишка тонка? НЫРЯЙ!
Я глотнул водки еще, поставил бутылку. Нырять я не стал. Я осторожно опустил себя через бортик. Потом плюхнулся. В темной воде было странно. Я медленно опускался на дно бассейна. Во мне было 6 футов росту и 225 фунтов весу. Я ждал, когда коснусь дна и оттолкнусь ногами наверх. Да где же это дно? Вот оно, а кислород у меня почти кончился. Я оттолкнулся. Медленно пошел вверх. В конце концов, я вырвался на поверхность воды.
– Смерть всем блядям, сжимающим передо мною ноги! – заорал я.
Открылась дверь, и из квартиры в цоколе выбежал человек.
Управляющий.
– Эй, так поздно купаться не разрешается! Огни в бассейне не горят!
Я подгреб к нему, дотянулся до бортика и посмотрел на него снизу.
– Слушай, хуй моржовый, я выпиваю два бочонка пива в день, и я – профессиональный борец. По природе своей, я – добрая душа. Но я намереваюсь купаться и хочу, чтобы огни ЗАЖГЛИ! СЕЙЧАС ЖЕ! Прошу тебя только один раз!
И отгреб.
Огни зажглись. Бассейн ярко осветился. Как по волшебству. Я догреб до своей водки, снял ее с бортика и хорошенько присосался. Бутылка почти опорожнилась. Я опустил голову: Валери и Бобби плавали под водой кругами друг вокруг дружки. У них хорошо получалось, они были гибки и грациозны. Как странно, что все вокруг – моложе меня.
С бассейном мы покончили. Я подошел к двери управляющего в мокрых трусах и постучал. Тот открыл. Мне он понравился.
– Эй, кореш, можешь гасить свет. Я кончил купаться. Ты клевый, малыш, ты клевый.
Мы пошли к себе.
– Выпей с нами, – сказал Бобби. – Я знаю, что ты несчастен.
Я зашел и пропустил два стаканчика.
Валери сказала:
– Слушай, Хэнк, все эти твои бабы! Ты ведь не можешь их всех ебать, ежу понятно.
– Победа или смерть!
– Отоспишься – пройдет, Хэнк.
– Спокойной ночи, толпа, и спасибо…
Я вернулся в спальню. Сесилия распласталась на спине и храпела:
– Гуззз, гуззз, гуззз…
Она мне показалась жирной. Я снял мокрые трусы, залез в постель. Потряс ее.
– Сесилия, ты ХРАПИШЬ!
– Ооох, ооох… Прости…
– Ладно, Сесилия. Это совсем как замужем. Я тебя утром проучу, когда буду свеженький.
81
Меня разбудил звук. День еще не совсем наступил. По комнате двигалась Сесилия, одевалась.
Я посмотрел на часы.
– 5 утра. Что ты делаешь?
– Я хочу посмотреть, как восходит солнце. Обожаю рассветы!
– Не удивительно, что ты не пьешь.
– Я вернусь. Можем позавтракать вместе.
– В меня уже 40 лет завтраки не лезут.
– Я пойду рассвет посмотрю, Хэнк.
Я нашел закупоренную бутылку пива. Теплое. Я открыл ее, выпил.
Потом уснул.
В 10.30 в дверь постучали.
– Войдите…
Там были Бобби, Валери и Сесилия.
– Мы только что позавтракали вместе, – сообщил Бобби.
– Теперь Сесилия хочет снять туфли и погулять по пляжу, – сказала Валери.
– Я никогда раньше не видела Тихий Океан, Хэнк. Он так прекрасен!
– Сейчас оденусь…
Мы пошли вдоль берега. Сесилия была счастлива. Когда накатывали волны и захлестывали ей босые ноги, она орала.
– Толпа, вы идите вперед, – сказал я. – Я тут бар поищу.
– Я с тобой пойду, – сказал Бобби.
– А я присмотрю за Сесилией, – сказала Валери…
Мы нашли ближайший бар. Там оставалось только два свободных табурета. Мы сели. Бобби достался мужской, мне – женский. Мы заказали выпить.
Женщине рядом со мной было лет 26—27. Что-то ее поистаскало – рот и глаза выглядели устало, – но, несмотря на это, она держалась. Волосы темные и ухоженные. В юбчонке, ноги – хорошие. Душой ее был топаз, видно по глазам. Я поставил свою ногу рядом с ее. Она не отодвинулась. Я опорожнил стакан.
– Купите мне выпить, – попросил ее я.
Она кивнула бармену. Тот подошел.
– Водку-7 для джентльмена.
– Спасибо…
– Бабетта.
– Спасибо, Бабетта. Меня зовут Генри Чинаски, писатель-алкоголик.
– Никогда не слыхала.
– Аналогично.
– Я держу лавку рядом с пляжем. Безделушки и дрянь всякая, в основном – дрянь.
– Мы квиты. Я тоже пишу много дряни.
– Если вы – такой плохой писатель, то почему не бросите?
– Мне есть нужно, жить где-то и одеваться. Купите мне еще выпить.
Бабетта кивнула бармену, и я получил новый стакан.
Мы прижимались друг к другу ногами.
– Я – крыса, – сообщил я ей, – у меня запоры и не стоит.
– Насчет запоров – не знаю. Но то, что вы крыса – это точно, и у вас стоит.
– Какой у вас номер телефона?
Бабетта полезла в сумочку за ручкой.
И тут зашли Сесилия и Валери.
– О, – сказала Валери, – вот где эти мерзавцы. Я же тебе говорила. В ближайшем баре.
Бабетта соскользнула с табуретки и вышла наружу. Я видел ее сквозь жалюзи на окнах. Она уходила прочь, по набережной, и у нее было тело.
Гибкое, как ива. Оно качнулось на ветру и пропало из виду.
82
Сесилия сидела и смотрела, как мы пьем. Я видел, что противен ей. Ем мясо. У меня нет бога. Нравится ебаться. Природа меня не интересует. Я никогда не голосовал. Люблю войны. От открытого космоса мне скучно. От бейсбола скучно. От истории скучно. От зоопарков мне тоже скучно.
– Хэнк, – сказала она, – я выйду ненадолго наружу.
– А что там, снаружи?
– Я люблю смотреть, как люди в бассейне купаются. Мне нравится, когда им хорошо.
Сесилия встала и вышла.
Валери рассмеялась. Бобби рассмеялся.
– Ладно, значит, я ей в трусики не полезу.
– А хочется? – спросил Бобби.
– Тут оскорблен не столько мой позыв к сексу, сколько мое эго.
– И о возрасте своем не забудь, – сказал Бобби.
– Нет ничего хуже старой свиньи-шовиниста, – ответил я.
Мы пили дальше молча.
Через час или около того Сесилия вернулась.
– Хэнк, я хочу уехать.
– Куда?
– В аэропорт. Я хочу улететь в Сан-Франциско. У меня все вещи – с собой.
– Я-то не против. Но сюда нас привезли Валери и Бобби на своей машине. Может, им пока не хочется уезжать.
– Мы отвезем ее в Л.А., – сказал Бобби.
Мы уплатили по счету, сели в машину, Бобби – за руль, Валери – рядом, а Сесилия и я – назад. Сесилия отстранилась от меня, прижавшись к дверце, – как можно дальше.
Бобби включил магнитофон. Музыка обрушилась на заднее сиденье волной. Боб Дилан.
Валери протянула нам кропаль. Я дернул, потом попробовал передать его Сесилии. Та съежилась. Я вытянул руку и погладил ее по колену, сжал его. Она ее оттолкнула.
– Эй, парни, ну, как вы там, сзади? – спросил Бобби.
– Это любовь, – ответил я.
Мы ехали час.
– Вот аэропорт, – сказал Бобби.
– У тебя еще два часа, – сказал я Сесилии. – Можем вернуться ко мне и подождать.
– Все в порядке, – ответила та. – Я хочу пойти сейчас.
– Но что же ты будешь делать два часа в аэропорту? – спросил я.
– О, – сказала Сесилия, – я просто люблю аэропорты.
Мы остановились перед терминалом. Я выпрыгнул, выгрузил ее багаж. Пока мы стояли вместе, Сесилия привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Я не стал ее провожать.
83
Я согласился читать на севере. Днем перед чтениями я сидел в номере «Холидей-Инна» и пил пиво с Джо Вашингтоном, организатором, местным поэтом Дадли Бэрри и его дружком Полом. Дадли недавно вышел из чулана и объявил, что он – гомик. Он нервничал, был жирен и амбициозен. И постоянно расхаживал взад-вперед.
– Ты хорошо читать будешь?
– Не знаю.
– Ты привлекаешь к себе толпы народу. Господи, как тебе это удается? Они вокруг всего квартала в очередь выстроились.
– Любят кровопускания.
Дадли схватил Пола за ягодицы.
– Я тебя вспорю и выпотрошу, малыш! А потом можешь вспороть меня!
