Ольга Лукас - Тринадцатая редакция
Как уже говорилось, в детстве Джордж был хорошим, послушным мальчиком, просто потому, что не находил в непослушании никакого удовольствия. Но потом он познакомился с плохим мальчиком Димой Маркиным и стал потихоньку бунтовать против взрослых. У него это получалось не так талантливо, как у приятеля, поскольку бунтовал он не по велению души, а для того, чтобы быть не хуже Димки. То есть осуществил свободный выбор: перестал подчиняться родителям и начал подчиняться другу. Добровольно и без принуждения со стороны сменял шило на мыло.
С тех пор прошли годы, но Джордж периодически вспоминает о том, что время от времени надо поступать наперекор родителям, пусть даже и себе во вред. После того как «Квартира самурая» была отмечена разными тонкими ценителями за единство стиля и отец очень похвалил сына за хороший вкус, Джордж из одной только вредности немедленно отвёл один из залов под кофейный, а в отдельные кабинеты велел подавать вообще всё, что потребует посетитель. Но от этого заведение только выиграло – все любят ходить в модные места, но не все любят японскую кухню. Отец снова похвалил Джорджа – на этот раз за деловую хватку, так что сын из чувства противоречия чуть было не свернул к чертям торговлю кофе и зельями: он же не ради родительской похвалы всё это делал, а ради бунта, в надежде, что папа будет очень недоволен, но потом одумался и оставил всё так, как оно обустроилось.
Вернувшись на базу, Джордж стал выяснять, как обстоят дела у прочих местных поставщиков. Дела обстояли плохо: все, кого он знал, залегли на дно или временно переключились на более легальные области деятельности. Старший менеджер ресторана, Алексей Яковлевич, молился про себя, чтобы на этой драматической, но всё же вполне безобидной ноте опасные игры Соколова-младшего закончились и он перестал доставлять клиентам всё, что им заблагорассудится, не считаясь ни с чем. Но его молитвы не были услышаны – Джордж вовремя вспомнил какого-то полузнакомого анархиста, который давно уже обещал свести его с абсолютно уверенным (и не зря, надо полагать) в своей безнаказанности торговцем.
– Я сейчас разбужу Маркина, а потом поеду договариваться с этим типом, – с интонациями усталого хорошего гангстера из чёрно-белого кино заявил Джордж, – а вы тогда остаётесь за главного, на случай, если дела пойдут не так.
– Безусловно. Надеюсь, что всё будет в порядке, – кивнул Алексей Яковлевич. Он, если уж говорить прямо, был здесь «за главного» с самого начала – руководил всей хозяйственной частью, причём руководил исключительно в свою пользу.
– Ну, а если что, – Джордж задумчиво пощёлкал пальцами, но составлять завещание передумал и просто махнул рукой – дескать, ладно, проехали.
– Попросить, чтобы вызвали шофёра? – подсказал Алексей Яковлевич.
– Не надо, это папин человек.
– Уволить гадину?
– Пусть трудится. Он честно стучит, без художественных преувеличений, не то что прежний.
Да, следует признать, что Соколов-старший то и дело приставлял к сыну разных тайных осведомителей (которым, впрочем, ничего путного разведать не удавалось, зато они, как могли, успокаивали родительское сердце). Всё это делалось не из недоверия, а исключительно ради того, чтобы в случае чего немедленно поддержать ребёнка. Проблемы надо устранять немедленно – считал Соколов-старший. Неважно, чьими руками. Важно – как можно скорее. Джордж был несколько иного мнения: свои проблемы он хотел решать самостоятельно.
Когда Дмитрий Олегович зашел в ресторан, чтобы выпить кофе (питаться по возможности он старался не за Джорджев счёт, но отказать себе в утреннем кофе в полупустом зале шикарного ресторана не мог, не хотел и не собирался), гостеприимный хозяин абсолютно не был похож на тот бородатый, расслабленный организм, который встретил его на днях. Джордж зачесал волосы в аккуратный хвост, облачился в деловой костюм умеренной строгости и стал похож на преуспевающего агента по загородной недвижимости. Рядом с агентом маячила крупная тень Анны-Лизы.
– О, вот и Димсу! – шумно обрадовалась она. – А мы думали, что уедем, так тебя и не повидав.
– Лично я его сегодня уже видел, – похвастался Джордж.
– Ой, как я завидую, просто вся умерла! – закатила глаза к потолку Анна-Лиза. – Скажи, Димсу, ему так лучше? В костюме и с этой причёской, особенно в профиль недурно смотрится, скажи, а? Похож на Антонио Бандераса! Скажи, похож?
В этот момент и Джордж, находившийся в Петербурге, и Антонио Бандерас, пребывавший где-то в Голливуде, совершенно одинаково икнули.
– Скажи, лучше? – строго повторила Анна-Лиза.
– Сейчас скажу. Джордж, тебе так и вправду лучше, она не издевается. Слушай, а как ты с бородой по делам ездил? – ехидно поинтересовался Дмитрий Олегович. – В косичку заплетал и вокруг шеи вместо галстука обматывал?
– Мне не нужно было по делам, – признался Джордж. – А так бы плюнул и побрился, конечно. Хотя – смотря, что за дела.
– Вот в этом ты весь, – не упустил случая Дмитрий Олегович. – Показной патриотизм, дутая идеология, а чуть дело запахло деньгами – и всё, прощай идеология, да здравствуют бабки!
– Ты меня сейчас осуждаешь или хвалишь, я что-то не понял, – поинтересовался Джордж. Дмитрий Олегович глубоко задумался – он ещё не вполне проснулся и успел позабыть, о чём он только что с таким жаром рассуждал.
– Так, ладно, поговорите вечером! – посмотрела на часы Анна-Лиза. – Поехали, домчимся со скоростью ветра!
– Со скоростью света, – машинально поправил Джордж.
– Как надо – так и домчимся! Давай-ка, не заставляй даму тебя ждать, стоя в позе просителя.
– Просители обычно скромно глядят в пол, – заметил Дмитрий Олегович, подзывая официанта.
– Ой, сейчас такие просители бывают! – драматическим шепотом произнесла Анна-Лиза. – Одной рукой договор подписывают, а другой его уже порвать пытаются. Я ему, конечно, уши-то надорвала, но договор спасла, а всё же… Так, Йоран, долго я буду тебя ждать?
– Пойдём, пойдём, – припустил за ней следом Джордж. – Только Анечка, пожалуйста, не проявляй никакой самодеятельности, ладно? Довезёшь меня до места, подождёшь, а я пока…
Когда негромкий голос друга утонул в утреннем шуме, господин Маркин откинулся на спинку стула и беззвучно захохотал – эта «Анечка» его умилила до крайности.
За Джорджа и Анну-Лизу можно было пока что не волноваться – ну, вот и прекрасно, двумя заботами меньше. Дмитрий Олегович был счастлив и горд, как беспутный папаша, пару десятков лет пропадавший где-то за морями, а потом решивший познакомить друг с другом своих подросших детишек из разных семей и убедившийся в том, что детишки находят друг друга по крайней мере забавными.
– Думаю, Йоран, это может стать началом прекрасной дружбы, – ухмыльнулся им вслед Дмитрий, потребовал себе двойную, нет, тройную порцию эспрессо и профитролей. Профитроли у Джорджа в заведении изумительнейшие, просто высший сорт, кто бы мог подумать; надо бы угостить ими Машу. Ох, Маша.
В ожидании заказа Дмитрий выудил из кармана мобильный телефон и, нацепив на лицо улыбку лучшего друга молодой девушки, выбрал из записной книжки знакомый номер.
Мёртвого Хозяина Дом внезапно решил подтвердить все самые нелепые слухи, которые распускали о нём городские бездельники, и принялся веселиться вовсю: а что, если людям можно, то ему почему нет? Линолеум в коридоре вспучивался, ходил волнами и слегка искрился. Поэтому Цианид ловко подпрыгивал, лавируя и маневрируя, как неопытный, но отчаянный серфингист, решивший в одиночку покорить высокую волну. Возле кабинета Виталика здание задумало организовать более грандиозную шалость, нежели скромное волнение пола: стена бесстыдно обнажала кирпичик за кирпичиком, скидывая с себя слои штукатурки, побелки, демонстрируя весёленькие обои в цветочек, какие-то газеты начала века. Остальных подробностей Константин Петрович целомудренно не стал дожидаться, достал из кармана связку ключей, поковырялся в замке, распахнул дверь и ввалился внутрь.
Внутри был полный порядок – как в центре циклона. Виталик сидел на подоконнике, обняв колени руками, и глядел прямо перед собой. Замечать коллегу он не захотел или, может быть, настолько погрузился в тоску-печаль, что и вправду его не заметил.
Константин Петрович подосадовал на то, что взбесившийся дом помешал ему спланировать важный разговор с взгрустнувшим Техником, поправил очки, галстук, одёрнул пиджак, снова поправил очки (только для того, чтобы потянуть время – одежда сидела на нём идеально, как, впрочем, и всегда, вне зависимости от окружающего светопреставления и прочих неприятных мелочей жизни). Виталик не двигался с места. Это был самый что ни на есть плохой признак – прошла уже, наверное, целая минута, а он всё сидел, смотрел, молчал.
– Ты спишь или умер? – дипломатично поинтересовался Цианид.
– Ни то ни другое. Я просто сижу и смотрю прямо перед собой. Глазами смотрю. Прямо-прямо. Не отрываясь.
