Ольга Коренева - Не грусти, гад ползучий
Рядом с ней, за рулем оказался незнакомый мужчина в потной клетчатой рубахе. Машина рванула с места, промчалась мимо охваченных пламенем "Жигулей", мимо катающегося в пыли клубка дерущихся, мимо чахлых чинар, свернула на повороте... Аня ошалело спрашивала, куда едут, мужчина молчал, потом нервно ругнулся. Вон за тем, кажется, откосом автомобиль сорвался. Дверцы отлетели от удара о камни, ее вышвырнуло вперед, скатилась вниз по травяному насту. Когда очухалась, увидела карабкающуюся вверх по склону фигуру в порванной рубахе. Он! Выбрался на боковую тропку, поднялся на ноги. Не стал слишком засматриваться на обломки внизу. Сплюнул и пошел...
Это она тоже мысленно взяла в раму.
"Сумка!" - вдруг спохватилась Аня. - "Мой кассетник, неужели разбит?"
Попыталась встать, но тут же снова села на траву. Отшибленное тело ныло... Кажется, кости целы, даже вывихов нет...
Вытянула ноги, стала растирать, массировать...
Что ж, придется жить без магнитофона, ничего, статья вся в голове, правда сумбурно. Забылись кой-какие детали, имена. Хотя, блокнот - в застегнутом кармане сарафана, там все есть. "Значит, так", - припомнила она. -"Стройматериалы, украденные или незаконно купленные на стройке, тайно вывозятся и продаются частным лицам (в данном случае этому Реджепу). Сейчас ниточка привела в Таджикистан... Ну, подробности, конечно, надо уточнить у следователя...
Она снова попыталась подняться, на сей раз удачнее. Согнувшись, побрела к оврагу. "Кажется, сумка осталась в машине. Да, точно... На заднем сиденье... Чего теперь искать... "
Цепляясь за кусты и траву, Аня выбралась из оврага, поковыляла в сторону долины...
Горячий настой горных трав, густой и терпкий, вдруг ударил в лицо. Ветер? А ей-то думалось, что здесь не бывает ветра. Господи, до чего же непривычный запах, голова кругом! Ни души нигде, только камни, кусты, разбитая машина... Тихо придет ночь, враз стемнеет, не выбраться отсюда, умереть под звон цикад, похожий на звон цепей...
Поезд... Память - киноролик... "Почему ролик?.. Покачивается верхняя полка скорого, это я раскачиваюсь, и снова эта гонка, горы, удар... Здорово меня шибануло... Опять... Наверно, я свихнулась... Закрою глаза - и все сначала. Одно и то же, ролик, клип. Белая фигура в темноте. Приведенье? Здесь, в горах? Вспыхнул фонарик. Я не успела испугаться... Что-то было, не помню, случилось. Кажется, подвернула ногу, боль... Узнала сразу ее, ведь в моем кармане фото, в блокноте за обложкой, ну то самое, которое мне тот рабочий на стройке всучил, как его... Олег Анистратов, монтажник... В каком-то белом платье-кимоно с серебряными птицами, красивая - это стало видно утром. Вдвоем в горах блуждать не очень-то приятно, если у спутницы истерика... И чего вопит, не она же грохнулась в яму, я молчу на дне и даже не карабкаюсь, сильно болит плечо, но зато... Ничего себе... Моя сумка!... Потом меня тащили на носилках туристы. А кассетник не сильно побился, только корпус, и крышка отлетела... Мы летели на стройку в самолете, в мягком кресле - белом облаке - хорошо спалось, наверно все мы - я, и Коля, и она - дрыхли всю дорогу. Аэродром был километрах в пятидесяти от города, на окраине которого наша стройка. Нас встречал автобус и вся Колина бригада - оказывается, мы герои дня, пресса позаботилась... Гм, спецкоры центральных газет стали шустро работать, пора и нашей газетенке перестраиваться... Кстати, из газетенки мне пришла телеграмма, шеф витиевато поздравлял с непойми-чем, и подписалась вся редакция (первой после шефа была подпись Пастора, потом Алика Невского, Любы...). Вскоре я дописала очерк. Получилось, кажется, недурно... Холодков влюбился в местную учительницу Зою - смешную, полную, с наивным кукольным лицом. По-моему, дружить с такой еще куда ни шло, а уж влюбляться... Тяжелый случай. У них скоро свадьба. Со стройки Николай уходить собрался, хочет работать в спецслужбе милиции, которая сейчас очень популярна, и форма у тех ребят красивая. Говорят, им хорошо платят. Вообще это отчаянные парни, смерти не боятся, вот поэтому она их и обходит. Жертв там пока не было. А работают они чисто... Олег заработал кучу денег, помирился с Лидой, они распишутся по новой здесь, на стройке - так он хочет - и вернутся домой. Но я там буду раньше. Через три часа вокзал. Хочу домой. Не сплю. Когда вернутся Анистратовы, жду их в гости. Нелепость, знакомиться с соседями за тридевять земель от дома. Ведь с Лидой мы соседки по подъезду... Господи, как трясет на проклятой полке. Нижний пассажир читает газету, свежий номер, заголовок: "Спецслужбой милиции обезврежена еще одна опасная банда, "Дело Муратова" закрыто. Следы привели к махинациям бывшего главбуха колхоза "Красный Октябрь"... Ну и дубово же написано! Другой пассажир замечает:
- Ну наконец-то у нас появилась настоящая милиция. Эти парни наведут порядок.
- Да зарплата у них там настоящая, только и всего, и конкуренция: на работу попасть трудно, а вылететь в два счета...
Я перевернулась на живот, лицом в пыльную жесткую полку. Жесткую как тот очерк, который везу в Москву. В горле - щипучая горечь. Уши заволокло мягкой ватой, в которой гулко бьются рельсы. Не гулко, а жестко... В ушах - булыжники злости и отравы. Отрава мокро щекотнула глаза и нос, потекла по лицу...
Ночью, не помню, как нащупала сумку, вытянула и порвала исписанные, наполовину перепечатанные листки... Прощай, ретиво сработанный очерк... Ау, карьера борзописца! Выложу на стол главного свой стих, то-то у него рожа вытянется! Вот, скажу, срочно в номер:
РУСЬ-90. Абсурд.
1
Отравленная русская душа,
которую нерусские венчали,
в ней не осталось места для печали,
в ней осень бродит, листьями шурша,
с протянутой для подаянья кепкой,
с блуждающей путанкиной ухмылкой,
с духами-самогонкой жгуче-крепкой,
с картинами, написанными пылко,
ненужными пожарищу страны.
Вам наших душ пожарища странны...
Страннее, чем наскальные рисунки,
толпа, мешки, мешочники и сумки
и синий труп с раздутым животом.
Нерусских-русских души с тайным дном
и мудрыми словами для приманки.
Убитый лес. А в нем растут поганки.
Был просто лес. А стал — поганкин дом...
2
В заплате окна - за окном метель -
кровавым сгустком цветет герань.
Луна, продырявь снеговую темь,
где кошки дохлые, холод, гарь...
А. за геранью, в окне - уют.
За легкой шторкой воркует "Шарп".
Там шлюхи голые что-то поют.
Студент на улице дышит в шарф.
И в черный снег — снеговую гарь -
он щурит пристальный темный глаз.
Москва, снегопад, гололед, январь...
Все окна хочется выбить враз!
Ох, хоть бы свет погас..."
"...Хроника происшествий. Вчера в 18.00., в самый разгар часа пик, водитель автобуса изнасиловал водителя трамвая. Это произошло на остановке "Конечная" по маршруту... На глазах у всей... Что за нравы, что за жизнь!.."
"Московский Комсомолец"
***
Ничего этого не было. Был лишь сон, длинный нелепый сон некоего Реджепа, которого все звали дядюшкой. Абсурд.
(от автора)
ОБ АВТОРЕ
Ольга КОРЕНЕВА - талантливая представительница поколения, которое сейчас определяет уровень настоящей современной литературы, Член Союза Писателей России. Издавалась мало. В 1982 году вышла ее первая книга «Белая ласточка», изданная под псевдонимом Ольга Астахова, в издательстве «Советский Писатель». Прошли газетные и журнальные публикации, за одну из которых, слишком злободневную (короткий рассказ «Пом и пианино») писательница попала в опалу, обернувшуюся для нее двенадцатилетним периодом замалчивания. Издательства отказывались принимать ее рукописи. Проза Ольги КОРЕНЕВОЙ отличается жанровым разнообразием, ярким колоритом. Она наполнена теплым юмором и женской добротой. В сборник «Не грусти, гад ползучий» вошли произведения, написанные в 80-х и в самом начале 90-х (91-92) годах. Книга была издана в 1994 году.
Обложка печатного издания
